- Институт Ближнего Востока - http://www.iimes.ru -

Издание «Единый подход Турции к обеспечению безопасности». Часть 3

В 2020 году в турецкий свет появилась книга «Целостный подход Турции к обеспечению безопасности». В подзаголовке книги значится «От энергетики – к здравоохранению, от миграции до внутренней и внешней безопасности, многомерная национальная оборона». Книга была издана компанией оборонно-промышленного комплекса STM и созданным при ней издательством Think Tech. Технологический мозговой центр.

Продолжаем разбираться с этим изданием. Часть 2 нашего обзора опубликована на сайте ИБВ по ссылке: http://www.iimes.ru/?p=78531 [1].

Напомним, что мы остановились на обсуждении такой темы как миграция, которая буквально волнами накрывает Турцию, которая будучи транспортным хабом сталкивается не только с плюсами, но и с минусами от прибытия к себе разного рода посетителей. Будь то миграция, в виде покупателей турецкой недвижимости, получающей в стране гражданство или вид на жительство, или же миграция в виде вынужденных переселенцев, которые бегут в страну от разного рода региональных и внутренних конфликтов, пользуясь не столько либеральным миграционным законодательством, сколько либеральным визовым режимом.

Разумеется, самую большую часть в этой группе формируют беженцы от сирийской гражданской войны, которые прочно обосновались в стране и есть серьезные основания полагать, что возвращаться в Сирию они не собираются. Тем более, что само турецкое руководство само не заинтересовано в том, чтобы беженцы возвращались бы в свою страну. По крайней мере, немедленно и сразу после того, как в Сирии прошли президентские выборы, на которых победил президент Башар Асад. Напомним, что он принес присягу 17 июля с.г.

Эта присяга и призыв вновь избранного сирийского президента были встречены в Турции неоднозначно, а, точнее, вполне однозначно. В том смысле, что турецкие СМИ сразу отреагировали сюжетами, которые говорят о том, что сирийские беженцы в Турцию не только не доверяют, но и не должны доверять призывам президента Башара Асада.

Нельзя, конечно, говорить о том, что Турция «удерживает» сирийских беженцев, не давая возможности им вернуться в Сирию. Это было бы преувеличением. Однако, своей риторикой и действиями турецкое руководство подстегивает ситуацию в желаемом для себя направлении. Которое, разумеется, не предусматривает того, что сирийские беженцы «поверят» Башару Асаду и «примирятся» с сирийской властью после 10-летнего гражданского конфликта.

Про риторику, собственно, понятно. Эта риторика, лейтмотив которой звучит как «Асад должен уйти!», звучит везде как внутри Турции, так и за её пределами. Про действия же турецкой стороны: речь идет о том, что Турция не только добивается функционирования так называемой «зоны безопасности» вдоль турецко-сирийской границы. Она же интенсивно застраивает её бюджетными постройками, в которые планирует переселять сирийских беженцев. Вот этот самый анклав, существующий независимо от официального Дамаска, под контролем именно Турции, и есть те самые действия, которыми Турция направляет ситуацию в нужно себе направлении.

Хотя, как следует из нашей предыдущей публикации, это – палка от двух концах. В том смысле, что, используя этот рычаг как средство оказания давления на официальный Дамаск, получается, что Турция искусственно затягивает период пребывания сирийских беженцев на своей территории.

А чем больше они там находятся, соответственно, тем меньше шансов на то, что они в итоге будут готовы покинуть территорию Турции. А это, как мы уже написали в Части 2 нашего обзора, создает внутри страны напряжение: далеко не все турки рады тому наплыву беженцев, который в Турции произошел за последнее десятилетие. С 2011 года, когда началась гражданская война в Сирии, и вплоть до настоящего времени, можно говорить о постепенно накапливающейся усталости и недовольстве в турецком обществе.

Помимо того, что есть фактор демографического давления со стороны беженцев, есть ещё и электоральное давление которое они вызывают. В том смысле, что турецкой власти предстоит переизбрание буквально через два года — в 2023 году. А вопрос нахождения на турецкой территории сирийских беженцев – это один из тех болезненных вопросов, которые будут определять настроения турецких избирателей на ближайших президентских и парламентских выборах. Конечно же, это не будет определяющим вопросом, однако, одним из тех, которые будут перед глазами у турецких избирателей, определяющих успешность или же неуспешность действий турецкой власти в «отчетный период» времени.

И, наконец, завершающая часть разбираемого нами турецкого издания посвящена системам противовоздушной и противоракетной обороны страны.

Откуда такая избирательность, когда говорится строго об одном аспекте системы физического обеспечения безопасности страны? – На самом деле, можно отвечать длинно и пространно, а можно привести слова, произнесенные несколько лет назад в кулуарах одной российско-турецкой конференции, где представитель турецкой стороны, самым тесным образом связанный с турецкой национальной обороной, ни много ни мало сказал, что «над Турцией – дырявое небо».

Все действия турецкой стороны последних лет, включая попытки сначала привлечь поставщиков из Китая, а потом и заключение контракта на поставку Турции российских систем С-400, указывают на то, что это – проблемный участок турецкой национальной обороны.

При этом, Турция пошла даже на то, что против неё, в частности, против Управления по оборонной промышленности введены санкции со стороны США и, невзирая на то, что аннулирование сделки с Россией – это, в настоящее время, условие американской стороны для снятия санкций и нормализации диалога с Турцией, турецкая сторона продолжает упорствовать в своем намерении не отказываться от этих систем.

И, даже более того, 19 июля со стороны «Рособоронэкспорта» поступили сигналы о предстоящем заключении второй части сделки с Турцией по С-400, о которой было столько разговоров при заключении первого контракта. Стоит напомнить, что Турция настаивала на том, чтобы в контракте на поставку вторых двух дивизионов предусматривалась бы передача Турции технологий и совместное производство.

В частности, как сообщил 20 июля с.г. «Интерфакс – Азербайджан»:

«Контракт с Турцией на поставку дополнительной партии систем ПВО С-400 может быть подписан в ближайшее время, сообщил, отвечая на вопрос «Интерфакса», глава «Рособоронэкспорта» Александр Михеев.

«Думаю, что в ближайшие месяцы мы этот проект завершим», — сказал Михеев на авиасалоне МАКС в подмосковном Жуковском. На уточняющий вопрос «Интерфакса» он ответил, что речь идет именно о дополнительной партии систем С-400 для Турции.

«По Турции проводятся завершающие консультации. Сформирована финансовая модель. Сформирована программа технологического сотрудничества в этом проекте», — заявил Михеев».

Опять же, как мы видим из заявления главы «Рособоронэкспорта» А.Михеева, речь идет о «технологическом сотрудничестве» между Россией и Турцией по данному проекту.

Разумеется, Россия не будет готова отдавать Турции критические технологии производства систем С-400. В разное время, Турция говорила, допустим, о том, что именно она будет ставить на эти системы программное обеспечение.

Однако, есть основания полагать, что предложение России оказывается для Турции «достаточно вкусным», чтобы она, как можно наблюдать, шла на то, чтобы и дальше развивать сотрудничество с Россией в сфере оборонно-промышленного комплекса, невзирая на уже введенные санкции со стороны США после 1-й очереди проекта и на их предсказуемое ужесточение после 2-й очереди проекта.

На самом деле, эта сделка подтверждает ту складывающуюся у России репутацию в Турции, что Москва демонстрирует более «равноправный» подход к стране. Выступая не просто с позиций продавца, который пытается что-то «загнать подороже и побольше» покупателю.

Вообще, надо отметить, что нынешние тенденции таковы, что подобный подход к отношениям между сторонами сделок рассматривается нередко в Турции в качестве устаревшего. С учетом, хотя бы, того тренда, который наметился в мире в направлении импортозамещения и локализации производства. В Турции этот тренд оформился в знаменитый в стране слоган «milli ve yerli», что переводится на русский язык как «национальный и местный».

Так вот, с турецкой позиции это выглядит следующим образом: США и ЕС не хотят технологического развития Турецкой Республики и хотят держать страну на «полуколониальном положении» в плане турецкого научно-технического потенциала. Результатом этого становится то, что США и ЕС не просто нередко не желают поставлять Турции технологии производства определенных позиций оборудования. Но и даже отказываются их продавать, в принципе.

Разумеется, это – некоторое упрощение взглядов, допустим, той же Европы на поставки оружия Турции. Германия, к примеру, зачастую не потому не хочет поставлять оружие и боеприпасы Турции, что боится «обратного инжиниринга», а потому что внутренняя политика Германии весьма чувствительна к тому, чтобы немецкое оружие использовалось бы на востоке и юго-востоке страны, в рамках борьбы с Рабочей партией Курдистана. Впрочем, это не исключает того, что взгляд на эти решения в Турции – именно такой, как изложено выше. И, что касается Германии, в Турции нередко можно слышать и комментарии относительно курдского лобби, обосновавшегося в Германии, невзирая на то, что в стране РПК признана в качестве террористической организации.

Другая распространенная проблема, с которой сталкивается турецкий ОПК – это закупки комплектующих для своей продукции при запрете на то, чтобы эти комплектующие поставлялись бы в составе готовых изделий Турцией в третьи страны. Здесь турецкая сторона обвиняет своих западных партнёров в том, что они пытаются искусственно сдерживать потенциал турецкого экспорта продукции оборонно-промышленного комплекса. Опасаясь в лице Турции возникающего серьезного конкурента на мировом рынке оружия и боеприпасов.

Опять же, вряд ли, данная позиция на 100% является оправданной. На этом этапе, вряд ли турецкие производители оборонно-промышленного комплекса представляют угрозу позициям на мировых рынках западных гигантов. Скорее, речь идет об обычной практике поставки продукции конечным пользователям, адресно на целевой рынок. Не допуская её растекания по всему миру «в неизвестных направлениях». Но, повторимся, что Турция на этот вопрос смотрит со своих позиций, разумеется, отвечающим её национальным интересам.

И, разумеется, при таких подходах, в Турции сформировалось устойчивое представление о том, что Запад не готов строить со страной равноправные отношения. Более того, выступает с позиций «собаки на сене», Запад не только сам не желает строить отношений в равноправном формате, но и не дает Турции возможности самой строить отношения с другими странами, включая Россию и Китай.

Возможно несознательно, но интуитивно Россия по отношению к Турции заняла принципиально другую позицию по форме, хотя и с нюансами по сути.

Позиция эта заключается в том, что Россия официально декларирует тезис о том, что Турция является её партнёром, которому она готова передавать важные для той технологии, которые будут способствовать развитию страны. Вся практика последних лет работает на этот подход.

В частности, речь идет, допустим, о соответствующем пункте в межправительственном российско-турецком соглашении, подписанном по АЭС «Аккую».

Там однозначно говорится о том, что Россия будет воспитывать турецкие кадры для работы в атомной отрасли страны и передавать Турции технологии в сфере проектирования, строительства и эксплуатации атомных электростанций и в сфере проектирования, производства, монтажа и наладки оборудования атомного машиностроения.

Разумеется, здесь научно-технологическое сотрудничество между Россией и Турцией ограничено с двух сторон: с российской стороны – желанием «придержать» технологии у себя, и со стороны Турции – ее реальными производственными и кадровыми возможностями по тому, чтобы освоить передаваемые ей технологии.

Все же невозможно, создавая индустрию с нуля – а атомная отрасль в Турции создается именно что с нуля – сразу перейти к производству сложнейшего оборудования. Этот только в своих политических декларациях Турция оказывается готовой к тому, чтобы сразу перейти к производству истребителей пятого поколения, минуя «первые четыре поколения». А, на практике, все оказывается намного сложнее.

Однако, факт остается фактом: соответствующая статья в соглашении по АЭС «Аккую» — это, по сути, политическая декларация России, далеко выходящая за рамки отдельно взятого проекта.

Или же, допустим, в том, что касается совместного производства вакцины Sputnik V на территории Турции. Тут таким же образом, как и в случае АЭС «Аккую», российская сторона направляет очень серьезный сигнал в сторону Турции о том, что она готова передавать стране технологии, имеющие критическое значение в условиях бушующей в мире пандемии.

Итогом стало же то, что у России в Турции сформировался устойчивый имидж «интересного партнера», который готов к тому, чтобы стимулировать развитие страны в плане её научно-технического и производственного потенциала. И заявление главы «Рособоронэкспорта» А.Михеева касательно «технологического сотрудничества в проекте (С-400)» — это ещё одна важнейшая российская политическая декларация, уже по важнейшей для страны теме – системам противовоздушной обороны.

Турция совершенно неслучайно опасается своего, выражаясь в терминах упомянутого выше турецкого бюрократа, «дырявого неба». В условиях роста напряженности в регионе, в частности, в отношениях между Турцией и Грецией, Турция не может себе позволить оставаться без защиты с воздуха при том, что та же Греция располагает системами С-300.

Претендуя на то, чтобы стать не просто сильной региональной державой, а державой глобальной, с глобальными же интересами, в сфере своей обороны и оборонно-промышленного комплекса, Турция определила себя три стратегических направления, которая она собирается развивать ускоренными темпами. Разумеется, не имея возможности по тому, чтобы развиваться во всех направлениях одновременно с равной скоростью.

Про эти три направления развития турецкой «оборонки» мы уже писали не раз на страницах Института Ближнего Востока. Речь, во-первых, идет о беспилотных летательных аппаратах. А, ставя вопрос шире, речь идет о любой беспилотной технике, включая технику наземную, надводную и подводную, интенсивные разработки которой ведутся. Далее, речь идет о системах ПВО и о ракетных технологиях, имея в виду изложенное выше. И, наконец, третье направление – это собственные спутники и разработки в сфере космоса. Про ядерное оружие – этот вопрос, очевидно, турецкое руководство держит в уме, стремясь добиться того, чтобы «незаметно» оказаться на пороге обладания ядерным оружием.

Но, если рассматривать все вышеперечисленное, то получится, что именно вопрос ракетных технологий и систем ПВО является самым близким по времени и по турецкому потенциалу приоритетом Турецкой Республики. Отсюда – и тот приоритет, который отдается турецкими авторами этой теме, которая вынесена в отдельный раздел книги.