В 2020 году в турецкий свет вышла книга «Целостный подход Турции к обеспечению безопасности». В подзаголовке книги значится «От энергетики – к здравоохранению, от миграции до внутренней и внешней безопасности, многомерная национальная оборона».
Книга была издана компанией оборонно-промышленного комплекса STM и созданным при ней издательством Think Tech. Технологический мозговой центр.
Продолжаем разбираться с этим изданием. Часть 18 нашего обзора опубликована на сайте ИБВ по ссылке http://www.iimes.ru/?p=82217#more-82217 [1] .
Напомним, что в предыдущей части нашего разбора мы продолжили рассмотрение главы под названием «Миграция и безопасность границы», пропуская обзорные части, а также части, затрагивающие миграционный опыт других государств, включая государства Ближнего Востока, на который турецкое издание ссылается. В частности, мы, в конце предыдущей части нашей публикации, поговорили о тех современных технических решениях, которые используются турецкой стороной для обеспечения безопасности своей границы.
В качестве примера, турецкое издание приводило технические решения, подходы и наработки, которые предлагаются одним из лидеров турецкого оборонно-промышленного комплекса ОПК, компанией ASELSAN.
Следующим коротким разделом, на который стоит обратить внимание, является раздел под заголовком «Проблема ответственности».
Процитируем издание:
«Кто является пограничным органом? Пограничным органом не являются ни подразделения, ни силы безопасности. Им являются губернаторства провинций. Это первое. Во-вторых, на границе есть определенные зоны ответственности. Военная запрещенная зона первой степени, военная запрещенная зона второй степени. Военная граница первой степени — это граница, которую мы называем запретной зоной, и в некоторых местах она составляет 200 – 300, иногда 400 – 500 метров, и эта линия идет в обратном направлении от границы. Это – зона ответственности пограничников. Если контрабандисты, иммигранты и проч., идут глубже и при этом пограничные силы вмешиваются, то это будет незаконное вмешательство. Там уже – зона (ответственности) жандармерии.
Есть тысячи людей, которых судят по этому вопросу и таскают по судам. Потому что те этого (упомянутого выше регулирования – И.С.) не замечают. Поэтому те, кто занимается контрабандой и торговлей людьми, очень хорошо знают эти моменты. Главной целью пограничных сил является обнаружение и нейтрализации людей с фронта, вмешательство при проникновении в военную зону первой и второй степени и предотвращение их пересечения, задержание людей и их нейтрализация».
По этой причине, как указывается изданием, необходимо увеличивать полномочия пограничных подразделений для борьбы с контрабандой и другими угрозами.
На самом деле, это – тот аспект, который уже ранее затрагивался изданием, когда мы говорили о проблеме беженцев. Этот вопрос перестал рассматриваться Турцией в качестве военной угрозой национальной безопасности и перешел в разряд угрозы гражданской и ответственность за борьбу с незаконной миграцией попала именно в ведение местных органов власти – в противовес ранее существовавшей практике того, что речь идет о зоне ответственности Вооруженных сил страны.
Следующие разделы издания, которые мы пропускаем, носят следующие заголовки: «Тонкий баланс между международной системой беженцев и государственной безопасностью», «SWIR-камеры и SAR-радары», «Машины для обеспечения безопасности границы», «Интегрированная, общающаяся внутри себя и целостная система».
Остановимся на разделе, который озаглавлен как «Экосистема создается в оборонно-промышленном комплексе».
Как отмечается изданием, хотя компания ASELSAN является очень важным игроком в сфере технологий в Турции, другие элементы оборонной промышленности также играют значительную роль «в этой борьбе» (не совсем понятно, что имеет в виду турецкое издание, говоря о «борьбе», хотя, в общем-то, это – в духе нынешнего турецкого руководства, которое декларирует тезис о том, что «современная Турция борется со внешним миром» за то, чтобы занять в нем достойное место – И.С.).
Упомянутая в предыдущей части нашей публикации Танжу Карагёз следующим образом говорит о планах Турции по созданию экосистемы в оборонно-промышленном комплексе страны:
«В оборонной промышленности создается экосистема, во главе которой стоят Управление по оборонной промышленности при Администрации президента Турции и лица, ответственные за принятие решений. То, о чем я говорю, не создается со стороны ASELSAN в одиночку. Это (добавочную стоимость – прим.) ценность создают крупные и малые предприятия, задействованные в сфере НИОКР и промышленности. В противном случае, в той системе, о который вы говорите, должны быть фабрики советского образца по 50 тысяч, по 100 тысяч человек. У Турции есть планы сделать это: у нее есть планы по созданию, расширению, росту и кластеризации экосистем, и они реализуются».
Мы не раз говорили о том, что у Турции нет крупных промышленных предприятий в российском (ранее, в советском) смысле. Турция идет по пути развития предприятий малого и среднего бизнеса и объединения их в отраслевые, тематические кластеры, создающиеся под решение конкретных научно-технических и производственных задач. Можно сказать, что Турция имеет достаточно успешный опыт создания региональных и отраслевых кластеров и различных организованных промышленных зон. Опыт это – настолько успешен, что нередкими являются делегации из зарубежных стран, включая и Российскую Федерацию, для изучения турецкой практики.
Следующий раздел книги озаглавлен как «Возможности и угрозы за проблемой миграции».
Разумеется, когда мы говорим о том, что на территории Турции «гостит» 4 млн сирийских беженцев, и упоминаем обо всех проблемах с этим связанных, надо понимать, что, разумеется, нет ни одного явления, которое бы наряду с издержками не имело бы под собой хоть каких-то положительных сторон. Вопрос заключается лишь в балансе под строками положительных и отрицательных сторон.
Итак, что же по этому поводу говорит турецкое издание?
Цитируем:
«Полезно обратить внимание на тот факт, что проблема (беженцев на сирийской территории – И.С.) включает не только угрозы, но и возможности, вытекающие из концепции сложности, особенно когда рассматривается миграция из Сирии. Подчеркнув, что иммигранты — неоднородны и имеют очень разные социально-экономические и демографические характеристики, преподаватель кафедры социологии Ближневосточного технического университета проф. д.н. Хельга Риттерсбергер Тылыч (один из экспертов издания – И.С.) заявляет, что регистрация сирийских беженцев началась намного позже (их прибытия в Турцию – И.С.) и что политика, разработанная в процессе, сильно отличалась от первоначальной».
Далее издание приводит цитату эксперта:
«В составе около 4 млн, есть группа, в которую входят мужчины, женщины и особенно пожилые люди. Мы говорим об очень молодом населении около 48 процентов в возрасте до 18 лет. Будь то образование, здоровье, занятость, права гражданства, какая бы то ни было политика, нам нужно думать наперед. Тем более, 14-летнее население еще более ярко выраженное. Мы говорим здесь о детях. Также есть люди, родившиеся здесь. Нельзя отрицать и женское измерение, потому что речь идет о более чем 50 процентах молодых женщин. Их профиль может быть самым разным, они могут быть образованными или необразованными, но мы также знаем, что те, кто приехал в последние годы, более необразованные. Как социолог, я ищу возможности и возможности, скрывающиеся за этой проблемой. Этих возможностей намного больше, чем мы думаем. Поскольку приходит молодое население, оно не автоматически становится преступником и не становится безработным. И многие из этих людей приехали с капиталом, поэтому не все из них были самыми бедными. В случае вынужденной миграции, мы говорим о людях, которые все бросили и пришли. Но есть и другие процессы, которые обычно предшествуют этому или параллельны этому, и люди, на самом деле, приходят с определенным капиталом — это может быть социальный капитал, это может быть экономический капитал.
Например, многие сирийцы не знают о временной защите здесь, они работают как иностранные граждане и начинают предпринимательство с другим партнером. Это присутствует не только в приграничных регионах, но и в Анкаре, Стамбуле и других местах. Если вы поедете в города, допустим, в Килис, Антеп и проч., то вы увидите, насколько это распространено и какие альтернативные работы там, на самом деле, создаются. Я не вижу на переднем плане ни возможных угроз, ни преступлений: я вижу их в третьем, четвертом ряду. В настоящее время, в официальной политике не употребляется слово «интеграция», здесь используется «гармонизация». Это — другое дело. Мы можем интерпретировать это скорее как «включение», определяя правила общества.
Но это тоже область для обсуждения: гармония, гармония по отношении к чему? В отношении школ, образования, социальных отношений или занятости … Я считаю, что проблема занятости очень важна среди возможностей, которые можно оценить в рамках феномена миграции. Я также говорю, что угрозы, наоборот, направлены против иммигрантов. Поскольку очень важная часть из них — жертвы, необходимо заявить, что они находятся в неформальной экономике.
Мы провели исследование иностранных иммигрантов, работающих в различных секторах (текстиль, сельское хозяйство, строительство и сфера услуг), и Министерство труда и социального обеспечения нас поддержало. Там мы увидели, насколько большое количество людей, включая сирийцев, работает в самой формальной экономике.
Однако есть и другие угрозы. Потому что, если вы поддерживаете условия труда в неформальных отношениях, то ни о здоровье, ни о правах на образование не идет речь. Значительное количество детей работают со своими семьями или матерями, особенно в текстильных мастерских или в качестве сезонных рабочих. Во всем обществе создается другой, исключенный (из формальной экономики – И.С.) сегмент».
На самом деле, мы видим достаточно европейский подход к правам беженцев, со стороны иностранного эксперта, работающего в Турции. Вопрос заключается лишь в том, что гуманистическая позиция, о которой говорит эксперт, она подходит / применяется лишь самыми развитыми экономиками мира. Которые, впрочем, в последние годы предпочитают держаться от этой проблемы подальше, взвалив её на ту же Турцию и на ещё ряд региональных государств. Что же до Турции, то возникает вопрос, есть ли у неё средства на ту самую «гармонизацию» сирийских беженцев?
Продолжаем цитирование издания.
Вот что по поводу европейской позиции, занятой в отношении сирийских беженцев пишет другой эксперт издания доц. д.н. Гирай Садык. Цитируем:
«Конечно, люди, находящиеся под статусом временной защиты, должны быть интегрированы, но не становятся ли эти люди все более и более «постоянными» (в контексте, когда временное пребывание превращается в пребывание «постоянное» — прим.) под именем интеграции? Это — первый вопрос. Во-вторых, страны ЕС — богаче Турции. В этом смысле, не следует ли им больше поддерживать Турцию? Разве Европа не должна принимать больше беженцев вместо заявлений «Мы дали образование сирийским детям, мы провели художественную выставку»? Пусть некоторые из них получат образование в Европе. Это не только облегчает интеграцию этих людей в Турцию, но также позволяет Европе брать на себя ответственность, а не читать нам лекции. Европа должна не только способствовать, но и принимать беженцев. Нам нужно смотреть на то, что делает Европа, а не на то, что она говорит, и мы можем сказать, что ЕС говорит только о правах человека в этом отношении. Для беженцев практика немного отличается. Конечно, эти люди имеют права, и их возможный вклад в общество следует оценивать в пределах их возможностей, но в этом смысле Турции нужно больше, чем просто совет ЕС».
Здесь четко прослеживается контраст между той позицией в отношении беженцев, которую занимают европейские представители и турецкие представители. Которые, как мы уже указали выше, задают простой вопрос «где взять деньги?». И, разумеется, они кивают в сторону ЕС, которые должны, по мнению турок, брать на себя большую (с ударением на «о» — И.С.) ответственность за судьбу тех, кто находится уже на турецкой земле.
А вот – и европейский голос упомянутой выше представительницы Ближневосточного технического университета:
«Адаптация никогда не бывает легкой. Я думаю, что, скорее, чем общая гармония, нужен более прагматический подход на практике, в определенных областях — в образовании, здравоохранении и т.д. Я предпочитаю систематическое разделение. Другими словами, нельзя сказать об общей гармонии. Конечно, по мере того, как количество людей увеличивается, их видимость увеличивается, их традиции или религиозные интерпретации различаются, в результате возникает разница. Это не всегда должно быть отрицательным (явлением – И.С.). Нелегко разработать политику мультикультурализма, ее очень сложно испытать на собственном опыте, но это происходит только посредством взаимодействия. Если не одна семья, а 10 сирийских семей поселяются на одной улице, как вы сможете это контролировать? В заключение, это непросто. У Европы были тактика и стратегии в этом отношении, особенно когда впервые прибыли турецкие иммигранты. Например, в районе будет не более 10 процентов турок и так далее. Они устанавливают квоты. Было ли это применено на практике? – Было. Кое-где его применили, но в очень короткие сроки. Так что не пойдет. Эти истории всегда «застревают». Эти процессы сложны, но, с одной стороны, необходимо действовать с терпеливой местной политикой и постоянным общением, подчеркивая, что разнообразие — это не всегда угроза, а возможность».
Итак, как мы видим, европейцы, сами обжегшиеся на политике мультикультурализма, пытаются «продать» ту же самую идею и туркам со страниц турецкого издания. При этом заметим, что в Турции того самого мультикультурализма нет. Турция — это страна, где иностранцу крайне сложно устроиться для жизни.
Турция – это не страна открытых дверей, где иностранцам легко пройти процедуру признания своего диплома, получить разрешение на работу, трудоустроиться.
А те, кому это удается делать, не могут формировать вокруг себя среду в том, допустим, смысле, чтобы строить свои места отправления религиозных культов. Турция – это мусульманская страна и она весьма подозрительно относится к строительству на своей территории культовых сооружений других религий. В этом смысле, сложно себе представить такую ситуацию, чтобы в Турцию массово хлынули бы христианские иммигранты и велась бы серьезная дискуссия на тему того, что им надо построить храмы. То же касается и языка образования: разумеется, их будут учить на турецком языке по существующим турецким учебникам. Иными словами, либо они подстроятся под турецкое общество, либо не подстроятся, но тогда в нем и жить не смогут. И это – нормально.
Скорее, интересно, что свои европейские подходы ЕС пытается предложить Турции, что, изначально, обречено на провал. Мультикультурализм – это та роскошь развитых государств, которую Турция себе не может позволить финансово. Но не меньшую роль здесь, конечно, играет и принципиально иной взгляд на вещи.