- Институт Ближнего Востока - http://www.iimes.ru -

О предлагаемом Турцией посредничестве между Россией и Украиной. Часть 3

Нынешний кризис по безопасности между Россией и Западом многие зарубежные игроки склонны сводить к обострению российско-украинских отношений. При этом, турецкая сторона продолжает посылать сигналы в сторону как Украины, так и о России о готовности к посредничеству в этом кризисе.

Продолжаем разбираться с турецкой позицией по этому вопросу.

В Части 2 нашей публикации, опубликованной на сайте ИБВ (ссылка: http://www.iimes.ru/?p=82905 [1]) мы говорили о тех вариантах посредничества между Россией и Украиной, которые прозвучали со стороны турецкого руководства, включая проведение президентом Р.Т.Эрдоганом серии мероприятий – в том числе, посещение Украины в феврале месяцев, по всей видимости – последующие за украинским визитом, переговоры (пока говорится лишь о телефонном формате) с президентом В.Путиным, имея в виду идею о том, чтобы сделать Стамбул столицей Минского формата и провести там следующее заседание Минской группы. Последнее может приобрести «особое звучание» в контексте нынешних, крайне напряженных отношений между Минском и западными странами.

Продолжаем цитировать материал, на который следует обратить внимание в контексте нынешней ситуации на Украине – это статья «Шаги Турции — единственный вариант предотвращения войны в Черном море», авторства известной турецкой обозревательницы, участницы президентского пула Нур Озкан Эрбай. Статья была опубликована 20 января с.г. газетой Daily Sabah.

Цитируем турецкого автора:

«Итак, о каких статьях Минского протокола Песков просил Турцию убедить Украину?

Украина и поддерживаемые Россией сепаратисты согласовали соглашение о прекращении огня из 12 пунктов в столице Беларуси в сентябре 2014 года. Его положения включали обмен пленными, доставку гуманитарной помощи и отвод тяжелых вооружений. Однако соглашение быстро сорвалось, с нарушениями с обеих сторон.

После этого 11-12 февраля 2015 года в Минске между представителями Украины, России и Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) и лидерами двух пророссийских сепаратистских регионов был подписан еще один пакет мер «Минск-2». Лидеры Франции, Германии, Белоруссии, России и Украины также выступили с заявлением о поддержке новой сделки.

Несмотря на это, сейчас, спустя семь лет, стороны обвиняют друг друга в несоблюдении положений соглашений. Кроме того, Россия уже подчеркивает, что не является прямой стороной Минского протокола и конфликтует на каждом шагу. Таким образом, Москва также подразумевает, что положения соглашения не являются обязывающими с юридической и дипломатической точки зрения.

Теперь, исходя из этого, непонятно, чего хочет Москва от посредничества Анкары. Однако совершенно очевидно, что Москва, на самом деле, посылает сигнал НАТО, прося Анкару оказать влияние на Киев.

В этом смысле настойчивость Москвы на том, что она не обязана выполнять Минский протокол при каждом удобном случае, усугубляет ситуацию. Самый главный тупик здесь заключается в том, что, с одной стороны, Россия хочет, чтобы Турция оказала давление на Украину, чтобы она соблюдала условия соглашения, а с другой — отказывается их выполнять.

Однако, у Анкары есть достаточно опыта в решении таких проблем. Кроме того, Турция — последняя страна, которая хочет нового конфликта в Черноморском регионе. Заявления президента Эрдогана по этому поводу также подтверждают это.

Вашингтон уже начал бить в барабаны войны, за что он не заплатит, а твердой воли со стороны европейского руководства еще не видно. Москва уже смирилась с возможностью войны.

Турция — единственная страна, которая может внести свой вклад в предотвращение конфликта и избежать его издержек для всех».

Итак, какие выводы просматриваются из статьи турецкого автора?

Прежде всего, автором утверждается чуть ли не неизбежность войны в случае невмешательства Турции в ситуацию, поскольку США не платит за свои войны (проводя их на удаленных подступах к своей стране – И.С.), Европа не проводит своего собственного сильного внешнеполитического курса, да и европейское единство – под большим вопросом, а Москва «смирилась с возможностью войны».

На самом деле, в последнем утверждении, которое дважды – в самом начале и в конце – звучит в статье, содержится фундаментальное недопонимание ситуации турецким автором. Ситуация заключается не в «смирении» Москвы перед лицом надвигающейся войны. Ситуация заключается в том, что Россия выдвинула Западу ультиматум и демонстрирует готовность идти на самые крайние меры и встретить самые крайние меры со стороны Запада в ответ, если требования в этом ультиматуме не будут выполненными. Согласимся, что здесь ни о каком «смирении Москвы» не идет речи. Напротив, Москва пытается занять максимально сильную позицию. Другой вопрос, что для того, чтобы занять эту сильную позицию требуется демонстрировать готовность идти на самые крайние меры.

Следующий момент заключается в том, что Турция, в этой критической ситуации, может оказаться единственным (!) эффективным посредником между Россией и Украиной.

Тут, разумеется, сразу возникает вопрос того, насколько Турцию можно считать эффективным посредником с учетом того, что в конфликте на Украине Турция поддерживает позицию именно украинской стороны, называя Донбасс и Луганск «сепаратистами» и не признавая возвращение Крыма в состав Российской Федерации. Таким образом, будет получаться, что, в ходе переговоров, Турция будет невольно подыгрывать украинской стороне.

Однако, правда заключается в том, что, если смотреть с таких позиций, то посредников в российско-украинском противостоянии, и вовсе, быть не может: если рассматривать такие критерии как достаточная влиятельность и «нейтральность» (которая проявляется как отсутствием ярко выраженной позиции, на одной из сторон участниц конфликта, а также отсутствием «личного интереса») к конфликту, то получится, что таких стран в мире – и вовсе нет. Если же оставить только влиятельность, то получится, что посредники будут оказываться именно на украинской стороне, предпочитая, явное и скрытое, давление на Россию в переговорном процессе.

Помимо этого, есть ещё и такой критерий, о котором не стоит забывать, как «незаинтересованность» в исходе.

В том смысле, что сторона-арбитр, вроде как, должна быть не заинтересована в исходе спора. Однако, такая история работает только в случае «идеальных условий» международных арбитражных судов и выбранных, «случайным образом», независимых арбитров со стороны. И там, кстати, — не без человеческого фактора и не без вопросов. И там, кстати, арбитры получают за работу свою комиссию – то есть, как ни крути, имеют свой интерес в процессе – их труд оплачивается (кстати, их последующая карьера в роли арбитров, во многом, зависит от способности убедить будущих клиентов в том, что они будут придерживаться нейтральных позиций в споре – И.С.).

Следует ли ожидать, что комиссия (интерес) тех стран, которые будут посредничать в конфликте, будет нулевым, а посредничать они будут за «идею»? В случае Турции, как можно понять статью турецкого автора, страна не заинтересована в региональном конфликте и это её – главный интерес. То есть, по словам автора, главным интересом Турции, самим по себе, является региональная безопасность.

Однако, есть ещё один интерес у Турции, который автором не называется – это региональная расстановка сил.

Прежде всего, речь идет о степени влиятельности / доминирования Российской Федерации в Черноморском регионе. Вторая значимая сила – это НАТО или, если более адресно, то – США. Украина – это, разумеется, не та сторона, которая, как прозвучало в Части 2 нашей публикации находится за столом переговоров. Это сторона – которая находится на «столе переговоров» — то есть, что бы сейчас не говорили, за Украину сейчас решается её судьба. Причем судьба её, сама по себе, никому не интересна. А интересна лишь в привязке к глобальной расстановке сил и к глобальному диалогу.

Так вот, при наличии указанных игроков в регионе, первым турецким интересом является недопущение роста влияния России в Черноморском бассейне.

Как можно судить из публикаций и рассуждений турецких политологов, возвращения Крыма в состав Российской Федерации, — это негативное, в контексте турецких региональных интересов, событие. А именно: Россия «вернулась» в Черноморский бассейн. То есть, произошло событие, обратное логике наблюдающихся процессов «сжимания» России «внутрь».

При той динамике постепенного выдавливания России из Черноморья, которая наблюдалась с 1990-х годов, с распада СССР, со всеми бесконечными переговорами относительно «аренды Севастополя» у Украины, неизбежной становилась бы ситуация, что главным действующим лицом в Черноморье станет именно Турция. Понятно, что Украина не могла и не может «балансировать» Турцию. Последняя стала бы региональным лидером.

Более того, если рассматривать ещё и динамику внутри самой Украины, то понятно, что Турция наращивала и наращивает свое влияние в стране. Так было и до 2014 года, так продолжает оставаться и после 2014 года. Реализуется это как по линии «торговой дипломатии», так и по линии так называемой «мягкой силы». Единственное, что поменялось, так это – точка входа: до 2014 года точкой входа на Украину для Турции был Крым – главный и единственный тюркский регион страны. Он был «козырной картой» в турецко-украинских отношений.

Возвращение Крыма в состав России моментально перекрыло эту точку входа. Конечно, миграция крымско-татарских оппозиционеров на «материковую Украину» привела к возникновению новых точек входа в Киев. Впрочем, не исправила главного: на Украине, в её нынешних границах, нет ни одного региона компактного проживания тюркского населения. Есть крымско-татарская оппозиция и Крымская платформа, не имеющая сколь-нибудь заметного влияния на ситуацию.

Что же до влияния в Крыму после так называемой «Крымской весны», то, и без четкой артикулированной позиции Турции по Крыму, Россия достаточно подозрительно бы относилась к её деятельности на территории полуострова. Как подозрительно относится к турецкой деятельности в регионах компактного проживания тюркского населения – в Татарстане и в Башкортостане.

Что уж говорить о том, что непризнание Турции возвращения Крыма в состав Российской Федерации синонимично тому, что Крым стал для Турции недосягаем ни по какой из линий: политической, торгово-экономической и гуманитарной.

Более того, есть ещё и тенденция того, что Украина пришла в движение.

Главным триггером тому стало возвращение Крыма в состав России. Украина стала точкой противостояния между Западом, в первую очередь, США — НАТО и Россией.

Соответственно, во-первых, сузилось поле для маневра и у самой Турции. Когда на Украине «меньше толкались» Россия и Запад, Турция действовала в стране куда как более свободно. Сейчас же, «дорожное движение» на Украине такое, что «не протолкнешься».

Ну, а, во-вторых, возникли предпосылки к тому, что Россия нарастит, ещё больше свое влияние на Украине – читай, влияние в Черноморском регионе. В первую очередь, речь идет об отнюдь не невероятном признании со стороны РФ и вхождении в Россию Донецка и Луганска. Однако, чисто теоретически, можно говорить и о более радикальном сценарии «российского вторжения» — полном или ограниченном.

Одно можно констатировать смело: на Украине сейчас система не находится в равновесном состоянии и, со всей неизбежностью, система будет искать новый баланс сил после того, как очередной виток противостояния будет пройден. И этот баланс сил – прежде всего, между Западом и Россией и лишь, во вторую очередь, здесь можно говорить о какой бы то ни было роли Турции.

Это подводит нас ко второй мысли: мысли о том, что Турция – не заинтересована и в росте западного влияния на Черноморский регион. Ровно также, как и в случае с Россией, прямо по системе сообщающихся сосудов, рост влияния / присутствия США и НАТО на Украине ознаменуется падением турецкой значимости. Уже сейчас, на турецкий взгляд, Запада на Украине стало «слишком много».

Единственным способом для Турции в складывающейся ситуации по поддержанию своего влияния в регионе и на Украине, как в ключевой точке, является обеспечение себе … роли медиатора. То есть, той роли, о которой, собственно, говорит и турецкий автор в рассматриваемой нами статье. Идеальным раскладом являлось бы для Турции то, что на место Минскому формату пришёл бы некий «Стамбульский формат», признанный со стороны всех заинтересованных сторон противостояния.

Однако, непохоже, чтобы западные страны интересовались бы такими вариантами турецкого посредничества. Заметим, что ни при Администрации Дональда Трампа, ни при Администрации Джо Байдена, ни даже ранее, Турция не рассматривалась американцами в качестве «официального представителя на месте событий» — ни дипломатического, ни военно-политического. Эта ситуация четко проявила себя на Ближнем Востоке – как в Ираке, так и в Сирии.

Помимо весьма прохладных отношений между Западом и Турцией, есть ещё и такой, определяющий, момент, который заключается в том, что Запад, и сам, имеет проторенные дороги в Киев. Для того, чтобы строить диалог с украинскими властями, Западу Турция не нужна. Только, разве что, если не подставить её как-то в отношениях с Россией.

Что же до российского «согласия» на посредничество, и даже российской «заинтересованности» в посредничестве, о которых пишет турецкий автор, то здесь просматривается следующая картина: очевидно, что в статье желаемое выдается за действительное.

Россия, устами своих официальных лиц, сказала, всего лишь, о том, что, если Турция, имея в виду её постоянный диалог с Украиной, готова сдвинуть её в сторону исполнения Минского соглашения, то Россия будет не против. Не больше и не меньше. Посредничество, все же, предполагает «челночную дипломатию» между сторонами, в попытке их убедить в чем-то. Здесь же, Россия, всего лишь, согласилась на турецкие попытки убедить Украину, без диалога с Киевом. При этом, с убежденностью можно сказать, имея в виду, что единственный, кто может оказать на Украину реальное влияние – это отнюдь не Турция, а США. А, следовательно, российская сторона не придала попыткам Турции решающего значения.

Более того, в своей публикации турецкий автор пошла и того дальше: заявив о заинтересованности России в турецком посредничестве, она задается вопросом о том, а что именно «хочет Москва от посредничества Анкары»? Достаточно интересно, что турецкий автор, не имея ответа на этот вопрос, все же, говорит о том, что у Турции есть «достаточный опыт в решении таких проблем». Оставим в стороне вопрос о том, что Москва не обращалась в Турции с запросом о посредничестве, и, совершенно понятно исходя из этого, что у Анкары не может быть на руках и российских предложений / пожеланий к ней, как посреднику.

А сконцентрируемся лучше на турецком опыте в посредничестве. О каком опыте посредничества говорит автор, применительно к Турции? – Единственное, что приходит, в этой связи, на ум – это турецкое участие в конфликте в Сирии и в Ливии. Есть ещё прецедент Нагорного Карабаха. В каком из этих случаев можно говорить об успешном опыте турецкого посредничества, а не непосредственного участия в конфликте на стороне одной из противоборствующих сил?