В 2020 году в турецкий свет вышла книга «Целостный подход Турции к обеспечению безопасности». В подзаголовке этой книги значится «От энергетики – к здравоохранению, от миграции до внутренней и внешней безопасности, многомерная национальная оборона».
Книга была издана компанией оборонно-промышленного комплекса STM и созданным при ней издательством Think Tech. Технологический мозговой центр.
Продолжаем разбираться с этим изданием. Часть 26 нашего обзора турецкого издания опубликована на сайте ИБВ по ссылке: http://www.iimes.ru/?p=83162 [1].
Напомним, что в предыдущей части нашей публикации мы перешли к разбору главы под заголовком «Контроль и безопасность воздушного пространства: воздушные и ракетные системы обороны» и, в частности, подраздела, который озаглавлен как «Противоракетная оборона в НАТО».
В контексте развернувшегося противостояния между Россией и Западом, прежде всего, США и НАТО, крайне интересно послушать оценки возможностей НАТО со стороны турецких военных экспертов.
Продолжаем цитирование генерал-майора в отставке Рафета Севинча Шашмаза, который много лет служил НАТО. В частности, он, специально для рассматриваемого нами издания, объясняет, как концепция противовоздушной и противоракетной обороны была реализована в НАТО, с исторической точки зрения. Далее:
«Кстати, есть вопрос, поднятый НАТО в свете (покупки Турцией – И.С.) С-400. Турция купила С-400, но это — не система НАТО, её нельзя интегрировать в НАТО, да, это так. Но, в конце концов, Турция, все равно, не обязана декларировать её (эту систему – И.С.) в НАТО. Я использую эту систему на национальном уровне, но я не выделяю ее для использования в НАТО.
В любом случае, поскольку это называется «Добровольческие национальные вклады» (Volunteer National Contributions), я бы также не стал интегрировать это (С-400 – И.С.) в системы НАТО.
Но я декларирую Hisar-А, Hisar-О и Siper или какие-то другие системы в НАТО в будущем, если надо, я их интегрирую в системы НАТО, с этим проблем нет. В любом случае, НАТО это (эти системы собственного производства Турции – И.С.) обязательно примет. Поскольку оно (НАТО) хочет поддержки, оно нуждается в добровольном взносе страны. Я не хочу слишком углубляться в техническую сторону вопроса, потому что техническая составляющая действительно сложна и запутанна.
Есть участники, которые гораздо опытнее в этом плане. Однако, есть два вопроса, которые я считаю важными здесь.
Первым является NATO NATINADS (Интегрированная система противовоздушной обороны НАТО), которая, в настоящее время, превратилась в Интегрированную противовоздушную и противоракетную оборону НАТО (NATINAMDS).
Наиболее важным элементом этой системы является система управления воздушным движением (ACCS). У неё есть две составляющие. Одной из них является создание аэрофотоснимка, который мы называем ARS. Система, которую мы называем ARS, состоит из заглавных букв трех своих элементов. «Центр управления воздушным движением» мы называем А. То, что мы называем R, — это «Центр по производству распознанных воздушных изображений», а то, что мы называем S, — это «Пост слияния датчиков». Кроме того, (к системе относятся – И.С.) комбинированные центры управления воздушными операциями (CAOC).
К командованию авиационного компонента НАТО в Рамштайне прикреплены два CAOC. Один в Германии и один в Испании. В Италии также есть развертываемая система управления воздушным движением (DACCS).
Поэтому есть три основных центра при ACC, Командовании авиационного компонента НАТО в Германии. Один развертываемый элемент ACC с двумя CAOC. Есть еще ARS.
Второй элемент – всего 11 ARS, одна из которых находится в Эскишехире. На стадии проекта находятся еще 11 ARS. Их было решено установить в основном в странах Балтии и странах Восточной Европы».
Как указывает генерал-майор в отставке Рафет Севинч Шашмаз, самая важная проблема, связанная с системой управления воздушным движением, заключается в том, что эта система еще не полностью функционирует в НАТО:
«Проводится множество работ, но и расходы огромные, есть части, которые используются из совместных фондов НАТО. Ожидается, что после завершения картина будет выглядеть следующим образом: система, в которой можно контролировать 10 млн кв. км с помощью более чем 20 центров управления воздушными судами. Будет 48 радаров и более 300 датчиков. Это элементы, которые нелегко применить на практике».
Итак, как мы видим из заявлений отставного турецкого военнослужащего конечной целью НАТО, по сути, является полный контроль воздушного движения в рамках единой интегрированной системы.
Отдельного внимания заслуживают ремарки турецкого эксперта о том, что Турция не обязана декларировать, читай – интегрировать, все системы своей обороны в инфраструктуру НАТО. Как можно заметить из нервной реакции Запада, в первую очередь США и НАТО на действия Турции по закупке российских систем С-400, впрочем, они не согласны с такой постановкой вопроса. И не собираются допускать того, чтобы у страны была своя собственная система ПВО, функционирующая исключительно на национальном уровне.
Следующий раздел издания называется как «Политика в НАТО».
Как отмечается турецким изданием, генерал-майор в отставке Рафет Севинч Шашмаз, посетивший почти 200 совещаний НАТО, глав государств и правительств, начальников генеральных штабов, министров обороны и саммитов во время работы в штаб-квартире НАТО в период с 2002 по 2005 год, в свете имеющегося у него опыта, говорит о том, что насколько для НАТО важным является технический аспект встреч, ровно в такой же мере важна и политическая составляющая.
Цитируем турецкого генерал-майора:
«Например, в 2002 году в НАТО прошли учения по урегулированию кризисов. Эти учения проводятся каждый год в НАТО. Сценарий, разыгранный на этих учениях, имитировал угрозу НАТО с юга. Хотя, сценарий учений является общим, в НАТО возникло много проблем, и молчание документов учений было нарушено. Некоторые из других стран НАТО возражали против некоторых тезисов Турции. Турция также возражала против некоторых вопросов.
Некоторые разногласия возникли между странами по поводу таких терминов, как «Правила ведения боевых действий, враждебные намерения, враждебные действия, неминуемая угроза, ответные действия, ответная агрессия».
В результате, даже Юридическое бюро НАТО по спорным вопросам учений не смогло дать оценку, которая удовлетворила бы все государства-члены.
В этом контексте примером политических вопросов был следующий: в феврале 2003 г. в НАТО прошли важные встречи перед операцией США в Персидском заливе. Турция потребовала провозглашения четвертой статьи НАТО (консультации) в рамках угроз, которые могут быть направлены против нее.
Четвертая статья за всю историю НАТО использовалась всего пять раз, четыре из них были о Турции, одна — об Украине. Также к ней пыталась обратиться и Польша.
Самой большой проблемой в дискуссиях 2003 г. было решение о поддержке НАТО Турции или нет. Что касается поддержки Турции со стороны НАТО, решение в Североатлантическом совете (САС) принять не удалось. Франция, Германия и Бельгия не одобрили это предложение. Эти страны заявили: «Турция не нуждается в поддержке, (но) если возникнет серьезная угроза, мы не будем отказываться от нашей поддержки».
При поддержке США вопрос был вынесен на повестку дня Комитета по оборонному планированию (DPC) Совета НАТО, членом которого Франция не является. Тем временем, Германия и Бельгия сняли свои возражения, а Франция сопротивлялась. DPC является органом на одном уровне с Североатлантическим советом (NAC).
Поэтому, когда Франция не стала членом DPC (она снова стала членом в 2010 году), она не могла наложить вето на резолюцию. Когда США также поддержали, DPC решил поддержать Турцию. Такое решение — единственный пример в истории НАТО. То есть, принятие решения таким образом по статье 4 Соглашения НАТО уникально. Так в 2003 году в Турцию были переброшены «Патриоты» и ДРЛО (AWACS)».
Как указывается изданием, есть много практических примеров, связанных с Турцией, которые показывают важность политических вопросов в НАТО. В частности, генерал-майор в отставке Рафет Севинч Шашмаз утверждает, что один из них произошел 3-4 октября 2015 года, когда российские самолеты нарушили воздушное пространство Турции (речь идет о событиях, предшествующих так называемому «самолетному кризису» в отношениях между Россией и Турцией – И.С.).
Цитируем:
«Российская военная делегация прибыла в Главное управление Генштаба. Они извинились за нарушения (турецкого воздушного пространства – И.С.) и пообещали: «Мы ошиблись, мы предупредим наших пилотов, такого нарушения больше никогда не будет».
А вот 24 ноября 2015 года Турция сбила российский самолет и это очень интересно: после нарушений воздушного пространства 3 и 4 октября НАТО выступило с очень резким заявлением. Заявление НАТО после того, как мы сбили российский самолет 24 ноября, — всего на полторы строчки.
Генеральный секретарь НАТО не может делать прямое заявление в таких критических ситуациях. Берется одобрение всех стран, чтобы заявление было сделано на заседании Совета НАТО. На заседании вопрос ставится следующим образом: «Я скажу это, если ли у кого-то возражения?».
Если все страны НАТО говорят «да», то заявление делает Генеральный секретарь. Однако после того, как 24 ноября мы сбили российский самолет, последовало очень короткое заявление НАТО. Там, кроме того, Генеральный секретарь (НАТО) призывает обе страны к сдержанности. Когда есть реальный конфликт, страны НАТО иногда предпочитают действовать сдержанно по политическим причинам и оговоркам, вы не всегда можете найти ту поддержку, которую хотите. Именно это и произошло 24 ноября».
На самом деле, отставной турецкий генерал говорит ровно то, что стало уже давно очевидным даже сторонним наблюдателям процесса: НАТО, в наши дни, не является блоком, способным генерировать единую позицию и способным предпринимать решительные действия в реальных критических условиях. Тем более, когда заходит речь о такой стране, как Россия. Что наглядно и продемонстрировал Турции так называемый «самолетный кризис». Понятно, что, в конце 2015 года, Турция рассчитывала отнюдь не на призывы к сдержанности, а на то, что, стараниями НАТО, на турецко-сирийской границе возникнет бесполентная зона, чего не произошло.
Сложно переоценить то разочарование и те выводы в отношении НАТО, которые были сделаны Турцией на фоне резких заявлений Североатлантического альянса в начале октября 2015 года и самоустранения в критические часы неопределённости между Россией и Турцией, после того, как последняя сбила российский самолет 24 ноября 2015 года.
Отдельных слов заслуживают те терминологические споры, которые существуют в НАТО, как пишет отставной турецкий генерал, несмотря на десятилетия (!) существования Организации. Не стоит их недооценивать: единая терминология – эта база для эффективного диалога и принятия решений на единой базе. При отсутствии общего языка, нельзя даже единым образом квалифицировать ту или иную ситуацию, а, следовательно, и использовать базу Устава НАТО для принятия соответствующих решений.
Генерал-майор в отставке Рафет Севинч Шашмаз следующим образом размышляет о возражениях НАТО против закупки Турцией российских систем С-400:
«Думаю, возражение НАТО не техническое, а чисто политическое. То есть НАТО не знает что ли, что С-400 нельзя интегрировать в НАТО? Дело не в этом, дело в России.
Потому что НАТО характеризуется в качестве угрозы в Документе о стратегии национальной безопасности Российской Федерации.
В документах НАТО об угрозах вы уже определяете определенные страны как «угрозы», «потенциальные угрозы» и «риски».
Теперь говорят: «Вы, как страна НАТО, берете и покупаете систему С-400». На мой взгляд, основное их возражение — чисто политическое и, конечно же, это — борьба за получение доли от торговли оружием».
Следующий подраздел издания, озаглавлен как «Оборонная логика Пэтриот».
Вот что по их поводу говорит эксперт издания д.н. Сыткы Эгели:
«Есть более продвинутые системы по сравнению с «Пэтриот» – такие как THAAD, SM3 или Arrow3. Но высота, на которой каждый из них активен, и тип ракеты, на которую он действует, меняются. Для каждой из них необходимо использовать разные системы предупреждения, и все они должны работать комплексно и многоуровнево.
Что сейчас делает НАТО?
SM3, которые в настоящее время НАТО поставляет Турции, представляет собой противоракетную оборону в космосе. SM3 работает против баллистических ракет с дальностью 1500-2000 км, вылетающих в космос и исходящих из глубин космоса. SM3 не останавливает приближающиеся ракеты, летящие сквозь атмосферу.
В швейной промышленности говорят: «Один размер подходит всем». — Такого нет. Для каждого типа ракеты, для каждого защищаемого региона, для каждого сценария есть различные (превентивные) ракеты и системы защиты и принципы их комплексного и эшелонированного взаимодействия друг с другом. Если вы оставите один из них (уровней обороны – И.С.) открытым, ваш противник не глуп, он придет оттуда».
Как мы можем видеть, тезис о том, что без С-400 у Турции – «дырявое небо» полностью соответствует действительности. В том смысле, что ни США, ни НАТО не предоставляют стране комплексных решений против всех видов возможных угроз с воздуха.
Следующий подраздел издания посвящен имевшему место быть нападению дронов на предприятия саудовской компании Aramco.
Как пишет турецкое издание, разнообразие типов воздушных атак еще больше повышает важность наличия сильной архитектуры противовоздушной обороны. В этом смысле, атаки Aramco в Саудовской Аравии вошли в историю как атака, в которой крылатые ракеты и БПЛА использовались комплексно и многократно.
Эксперт издания, д.н. Мерве Серен подчеркивает, что «эти атаки — очень важны» с точки зрения демонстрации технологических возможностей и возможностей негосударственных акторов. Цитируем:
«В примере, когда хоуситы убили заместителя начальника Генштаба Йемена, одним из вопросов, привлекающих внимание, является интенсивное использование камикадзе. Однако, контрмер против камикадзе, в полном смысле этого слова, — нет. Одна из последних стратегий хоуситов заключается в том, что они рассказывают, как они атакуют, делают почти точный прототип атаки, которую они совершили в пустыне, снимают ее на камеру и выкладывают в интернет. В контексте раскрытия собственных способностей».
Заявив, что атаки на предприятия Aramco являются фактором, который диверсифицирует и увеличивает воздушные угрозы, д.н. Сытки Эгели подчеркивает важность этих атак следующим образом:
«На самом деле, раньше были предупреждения. Если вы посмотрите на атаки, совершенные хоуситами с 2017 года, то увидите много других подобных атак. Они трижды подряд выпустили ракеты по аэропорту Саудовской Аравии. Они атаковали международный аэропорт Абу-Даби с помощью беспилотника. Опять же, из Ирака была атака беспилотника на заправочный комплекс на севере. Кроме того, был нанесен удар крылатой ракетой по другому объекту.
Все это было перед нашими глазами в последние несколько лет. У них появились такие возможности, но отличительной чертой последней атаки Aramco является так называемая «атака насыщения» (saturation attack) — спланированная атака, которая одновременно выводит из строя защитные меры с разных направлений.
17 беспилотников и 7 крылатых ракет, если не ошибаюсь. Крылатые ракеты (направляются) на отдельную цель, точку заправки. Дроны, в свою очередь, — против НПЗ. Четыре крылатые ракеты из отправленных сбиваются, три из них получают возможность поразить цель. Почти все дроны поразили свои цели.
Если посмотреть на тип используемой крылатой ракеты, то дальности недостаточно, чтобы долететь туда из Йемена. Крылатые ракеты должны были прилететь с севера или, по крайней мере, с моря».