- Институт Ближнего Востока - http://www.iimes.ru -

Итоги парламентских выборов в Нидерландах и их возможное влияние на будущее мусульманского сообщества страны

Хотя на прошедших в Нидерландах 15 марта 2017 г. парламентских выборах подавляющее большинство политологов, аналитиков и представителей СМИ ожидали победы Партии свободы Герта Вилдерса, голосование завершилось именно тем исходом, в котором нуждались все основные заинтересованные стороны – достаточно уверенной победой Народной партии за свободу и демократию, ведомой премьер-министром страны Марком Рютте и получившей 31 парламентское кресло из 150. К упомянутым сторонам в данном случае относятся не только голландские политические силы, участвовавшие в предвыборной гонке, но и, например, президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган, извлекший немало дивидендов из нидерландско-турецкого дипломатического скандала, так удачно для всех разразившегося буквально за несколько дней до выборов в Нидерландах и незадолго до референдума в Турции.

Хотя на проходившем в январе 2017 г. в немецком Кобленце съезде правых консервативных партий континента, в котором приняли участие французский «Национальный фронт» Марин Ле Пен, итальянская «Северная лига», австрийская Партия свободы, а также «Альтернатива для Германии», выступающие против евроинтеграции, массовой иммиграции в Европу и окрыленные успехом референдума по Brexit и победой Дональда Трампа на президентских выборах в США, Вилдерс уверенно рассуждал о новой Европе и о том, что «западные люди сбрасывают ярмо политкорректности», голландские избиратели показали, что пока не готовы сделать такой выбор. Однако и итоговое второе место с 20 парламентскими креслами выглядит едва ли не более успешным результатом, чем возможная победа, тем более что этот показатель в любом случае отражает прогресс партии, улучшающей свои результаты с каждой избирательной кампанией [1].

Очевидно, что политическая система Нидерландов, в которой активно представлены не менее полутора десятков партий (а к участию в выборах и вовсе были допущены порядка 30), при текущих взглядах и программе не оставляет Вилдерсу никаких шансов на попадание в правительство в любом качестве. На это в своем Твиттере оппоненту саркастически указал и нынешний премьер Рютте, в то время как все основные партии отмежевались от возможного сотрудничества с Партией свободы еще задолго до выборов. К тому же, даже при наличии желания блокироваться, вступать в коалицию другим партиям кроме Герта Вилдерса было бы особенно не с кем, поскольку Пария свободы имеет нетипичную структуру и по факту является ассоциацией, а не партией. Вилдерс – единственный член этой ассоциации, хотя полученные на выборах места в парламенте и занимают его «однопартийцы». Странная модель для человека, который всерьёз рассчитывает сформировать правительство со своими соратниками.

Крайне маловероятно, что столь опытный политик как Вилдерс, не отдает себе отчета в таком раскладе, так что положение (и даже уже в некотором смысле бренд) ведущей оппозиционной силы в стране его более чем устраивает. Тем более что основные лозунги Партии свободы, касающиеся закрытия всех мечетей в стране, запрета мусульманам на въезд и прочих подобных мер, сегодня в Нидерландах попросту нереализуемы. К тому же сложно разыгрывать карту исламофобии в условиях, когда в стране не происходит крупных терактов, сопоставимых с теми, что сотрясают соседние Германию, Бельгию и Францию, а последними по-настоящему резонансными инцидентами, которые некогда сыграли существенную роль в росте популярности Вилдерса, были убийства исламскими радикалами Пима Фортайна и Тео Ван Гога в 2002 и 2004 гг. соответственно. Другое дело, например, евроскептицизм [2]. В этой области на фоне Brexit открылись весьма неплохие возможности. К тому же, как показывает тот же британский опыт, для успеха на этом поприще даже не нужно возглавлять правительство.

На этом фоне на первый план в предвыборной риторике соперничающих с Вилдерсом политиков вышел достаточно размытый образ иммигранта, отказывающегося «играть по правилам», благо случаев дискриминации по различным поводам женщин или сексуальных меньшинств со стороны представителей этно-религиозных общин в стране уже давно фиксируется предостаточно. Однако в последние недели перед выборами этот абстрактный образ вдруг приобрел вполне конкретные очертания турецкой диаспоры. Выходцы из Турции и их потомки сегодня составляют самую внушительную и влиятельную часть из, по некоторым оценкам, почти двухмиллионного исламского сообщества Нидерландов (около 10% от населения страны). Однако степень их интегрированности в голландское общество остаётся крайне низкой. Одним из примеров этого стал инцидент в день выборов, когда на избирательном участке при мечети в восточной части Амстердама были обнаружены турецкие флаги и буклеты на турецком языке, изданные турецким Управлением по делам религии. И все это на фоне работы в участке турецкого радио вплоть до момента пока муниципальные власти не изъяли иностранную символику и материалы.

И в данном случае не так важно, была ли это агитация, приуроченная к голосованию, или материалы и символика всегда находились при мечети, сколько то, что произошедшее лишний раз показывает, что даже давно живущие в стране иммигранты (в том числе, прежде всего, мусульмане, которые нередко не в меньшей степени лояльны глобальной исламской умме) и их потомки нередко лояльны вовсе не Нидерландам, а своей исторической родине, что, в частности, позволяет, например, турецким властям считать вполне допустимой ни много ни мало митинги и агитацию с участием министров правительства среди турецких общин страны буквально накануне выборов, как будто это происходит не в Нидерландах, а в Турции (что вообще-то вполне можно трактовать как самую настоящую диверсию в отношении вроде бы дружественного государства).

Как бы то ни было, а по итогам выборов в Нидерландах многие аналитики и СМИ склонны считать, что «результаты голосования не стали новым витком глобального тренда», выражающегося в усилении в Европе и США правых, националистических и популистско-консервативных настроений. Вторит им и триумфатор выборов Рютте, заявляя, что «голландцы сказали «стоп» популистской риторике после Brexit». Однако кто, как не сам Рютте извлек из такой риторики и таких действий наибольшую выгоду в ходе предвыборной кампании, почувствовав, что политический тренд очевидным образом сместился вправо? Разве не он ограничил пособия для иммигрантов, ужесточил правила въезда в страну и поставил под сомнение ассоциацию с Украиной? Разве не он обратился к беженцам и иммигрантам со словами «либо ведите себя прилично, либо уезжайте», добавляя, что среди коренных голландцев нарастает недовольство вызывающим поведением прибывающих в страну мигрантов, пытающихся менять раздражающий их уклад жизни, а сопротивляющихся этому голландцев называющих расистами?

Схожую риторику с той, о которой упомянул Рютте, использовал и президент Турции Эрдоган, назвав нидерландских политиков «нацистами» и «фашистами» после того как Рютте выдворил из страны турецких министров, собиравшихся агитировать турецкие общины по сути именно за изменение того самого «уклада жизни». Впрочем, как было отмечено выше, дальнейшие события показали, что протурецкая агитация в Нидерландах вполне успешно идет и без непосредственного участия турецких политиков. Эта ситуация позволила Рютте спровоцировать эффектный дипломатический конфликт, который, как показали выборы, принес ему весьма хорошие дивиденды в виде симпатий потенциального электората Герта Вилдерса. Выгоду от взаимной пикировки планирует получить и Эрдоган, существенно укрепивший свои позиции лидера и защитника нации накануне, возможно, важнейшего в его политической карьере референдума о расширении его полномочий до практически безграничных. Так что победа партии Рютте и возможное продолжение пикировки вполне устраивают и его.

Что касается голландского премьер-министра, то в прошлом эффективный корпоративный управленец просто использовал самые действенные методы для достижения своих целей. И неважно, что это оказались методы и идеология ультраправого Герта Вилдерса. Единственным фундаментальным отличием в этой политике Рютте от риторики Вилдерса в конечном итоге стало лишь отсутствие акцента на исламе и мусульманах. Время покажет, собирается ли лидер Нидерландов действительно учесть настроения избирателей, доверие которых было получено во многом за счет правой риторики, или «удобный» скандал с Турцией и борьба с турецкой пропагандой были лишь разовыми показательными акциями, рассчитанными на выборы. Вовсе необязательно закрывать мечети и запрещать продажу Корана, как обещал Вилдерс, а вновь прибывающим в Нидерланды не нужно даже разделять «уклад жизни» в стране. Но принимать его они обязаны, иначе зачем вообще выбирать именно эту страну для иммиграции? И избиратели ждут, что Марк Рютте сможет это обеспечить.

Что касается Вилдерса, то лидер Партии свободы в некотором смысле был оттеснен на обочину политических процессов собственными же методами как раз в тот момент, когда правый политический курс, который он так долго и последовательно проводил, становится общеевропейским трендом. И тут даже не важно, смогут ли победить на выборах идеологические коллеги Вилдерса в Германии и Франции – подтверждением общеевропейского дрейфа вправо сегодня очевидным образом служат такие прецеденты, как, например, решение Европейского суда по правам человека о законности запретов, устанавливаемых европейскими работодателями на ношение хиджабов и других религиозных символов. Это вполне четкий сигнал всем, кто хотел бы изменить существующие правила игры: либо вы принимаете европейский «уклад жизни», либо работайте/живите в другом месте.