Переговоры, переговоры 1999-11.09.2001 г.

Первые полтора года правления «Талибана» США не имели какой либо четкой политики в отношении Афганистана. Заместитель госсекретаря г-жа Р.Рафаэл упорно искала идеи способные стать основой новой политики США в Афганистане и заинтересовать администрацию президента Билла Клинтона.

Расчет ПЗРК «Стингер», 1999 год, Баграм[1]

Поэтому появление Марти Миллера  в ее кабинете в конце 1997 года, стало для Рафаэл почти манной небесной. Она быстро поняла всю значимость проекта как для региона так и для Белого дома.

Рафаэл была уверена что газопровод Unocal поможет установить мир, создать рабочие места и помочь решить проблему производства опиума в Афганистане. Доходы от транзита будут важной частью бюджета страны. Эта сделка в буквальном смысле смогла бы склеить Афганистан и создать условия для сотрудничества традиционных региональных конкурентов Индии и Пакистана.

После выхода советских войск Афганистан перестал быть приоритетом американской внешней политики. Рафаэл понимая геополитическую значимость всего региона надеялась, что проект газопровода станет для администрации президента Билла Клинтона лакмусовой бумажкой, которая привлечет внимание и ресурсы администрации к этой стране.

Более того, процесс реализации проекта ТАПИ предполагал вовлечение всех сторон в переговорный процесс, который сулил выгоды всем участникам. Туркменистан получал отдельный экспортный маршрут, Индия и Пакистан – дешевый газ, «Талибан» – деньги на реализацию своей утопии и международное признание. И все это при посредничестве и патронаже США, что сделает их ведущей силой в регионе. Переговоры означали мир, а мир является необходимым условием для коммерческого финансирования проекта. Даже Всемирный банк и Азиатский банк развития твердо сказали Unocal, что они откроют финансирование только при наличии стабильного режима в Афганистане и поддержки всеми участниками.  Пока талибы наступали на Кабул, а премьер-министр воевал с президентом страны ни о каком финансировании не могло быть и речи. Unocal мог получить финансирование и начать реализацию проекта только если бы ему удалась используя «морковку» в виде денег от международных доноров и будущих доходов от транзита газа заставить все воюющие афганские группировки сесть за стол переговоров и договориться о прекращении войны и создании единого правительства признанного международным сообществом. Это в целом совпадало с общими целями США в Афганистане. Однако пункт в инструкциях Робин Рафаэл о целях и задачах афганской политики не был подкреплен ни аналитикой, ни программой действий, ни деньгами. Поэтому Рафаэл убедила и себя и Белый дом, в том, что то что хорошо для Unocal должно быть хорошо и для Америки и для Афганистана. Небольшая но интересная деталь – с конца 1996 года и до ноября 1998 года Белый дом и американская пресса назвали «Талибан» «умеренным мусульманским движением» способным навести порядок в стране и расправиться с радикальными террористами.

Первым, предупредительным звонком о том, что планы Unocal и политика США могут окончится неудачей стало появление в Джелалабаде Усамы бен Ладена и его боевиков.  Команда ТАПИ недавно переведенная в Кандагар стала свидетелем начала большого совета созванного муллой Омаром по настоятельной просьбе США и саудовского принца Турки аль-Фейсала для решения вопроса о разрешении бен Ладену оставаться в Афганистане под защитой «Талибана» после террористических актов против посольств США в сентябре 1998 года. На первое заседание мулла Омар созвал в Кандагар более тысячи пуштунских улемов и племенных вождей для решения вопроса о лишении бен Ладена привилегий нановатай. Оно состоялось на вымощенной узорным камнем и плиткой площади перед резиденцией губернатора Кандагара возле гробницы короля Афганистана Ахмед Шаха Дуррани и перед мечетью Плаща Пророка. Эти дебаты продолжались на площади две недели. Решения принято не было, и обсуждения продолжались вплоть до 11 сентября 2001 года. Многие видные и влиятельные улемы считали, что бен Ладен нарушил условия нановатай и разрешили мулле Омару депортировать бен Ладена в Саудовскую Аравию. Мулла Омар считал однако, что передача бен Ладена Эр-Рияду нарушит принцип всеобщего прощения являющийся одним из основных положений нановатай. Муллу Омара в этом поддержали несколько влиятельных племенных вождей. Будучи в первую очередь пуштуном мулла Омар придерживался мнения, что взаимные отрицания не обязательно равняются чему то положительному. К тому же для муллы Омара и Совета шести Усама бен Ладен был один из основных козырей. Пока решался этот вопрос мулла Омар поручил мулле Гаусу выяснить нельзя ли обменять бен Ладена на признание США «Талибана» в качестве законного правительства Афганистана. На помощь вначале пришел принц Турки аль-Фейсал, прилетевший в августе 1998 года в Кандагар с предложением организовать суд на бен Ладеном в исламской стране по нормам шариата. Нужно отдать должное – мулла Омар не был дипломатом. Он отказался от предложения принца Турки аль-Фейсала. Причем сделал он это весьма в грубой форме, обвинив принца в том, что он и вся королевская семья Саудовской Аравии являются американским марионетками. По слухам циркулировавшим в особом офисе это оскорбление было настолько сильным и изложено в столь грубой форме, что принц Турки аль-Фейсал не остался даже на обед, а отбыл из Кандагара даже без обязательной пятичасовой молитвы. В конце 1998 года Королевство Саудовской Аравии приостановило дипломатические отношения с Кабулом не отозвав однако признание «Талибана».

Потеряв поддержку Саудовской Аравии мулла Омар обратился к Unocal и Лайле Хелмс. Офису CentGas было поручено подготовить справочные материалы по стране и проекту для Лейлы Хелмс и Залмая Хализада. По просьбе Миллера в материалах нужно было подчеркнуть положительные результаты правления «Талибана».

Взрывы посольств США в сентябре 1998 года привели к полному прекращению коммерческих связей между США и Афганистаном с июля 1999 года. Unocal потратив к этому времени более 40 млн долларов на лоббирование и подготовительные работы не решился сразу закрыть CentGas[2]. Марти Миллер после выхода из ТАПИ «Газпрома» и пакистанских партнеров объявил о приостановке проекта и сократил офис CentGas в Кандагаре до минимума.

Американские ракетные  удары нанесенные в сентябре 1998 года были направлены на бен Ладена, но вместо этого убили 19 афганцев и стали началом конца режима «Талибана». Позже администрация Буша обвинила Клинтона в том, что этот удар оттолкнул руководство страны, бывшей до этого верным союзником США.

Безапелляционные требования США выдать бен Ладена оскорбили «Талибан». Мулла Заеф в интервью the Times 4 мая 2010 года вспоминал, что «американские требования исходили из того, что в исламском мире нет справедливости, а ислам не имеет юридической силы для справедливого решения споров между людьми».

Это был тупик. Возможно, если бы у США было больше терпения и понимания «Талибана» и желания вести переговоры с муллой Омаром, вероятность того, что бен Ладен оказался бы за решеткой задолго до сентября 2001 года была бы гораздо выше.

Тактика давления на «Талибан» санкциями введенными США в начале 1999 года не произвела впечатления на муллу Омара. Пока у него были доходы от опиумной торговли, практически неограниченные поставки оружия которым был насыщен регион, запас современных американских систем, включая около 2300 ПЗРК «Стрингер» (которые американцы безуспешно пытались выкупить),  любые санкции не могли оказать какого-либо воздействия на боеспособность «армии мальчиков» сосредоточенной на войне с Северным альянсом. Попытки США прервать поставки оружия и боеприпасов «Талибану» из Молдавии и Украины через аэропорт Бургас в Болгарии имели косметическое и пропагандистское значение, призванное продемонстрировать прежде всего американскому избирателю решимости Белого дома в войне с террором[3]. Кроме того, Межведомственная разведка (МВР) Пакистана оставался надежным поставщиком западных систем вооружения и боеприпасов к ним. Торговля с Пакистаном и после введения санкций сохранялась на прежнем уровне.

Это не означало, что Пакистан как страна (а не МВР) спокойно относился к тому что происходило в Афганистане и нараставшей там нестабильности. В течение всего периода после краха режима президента Наджибуллы у Пакистана были нестабильные отношения с Кабулом и Кандагаром. Пакистан имеющий практически генетическую зависть и страх перед Индией очень боялся укрепления индийского влияния в период правления президента Б.Раббани. Поддержка «Талибана», по мнению руководства МВР не только была средством установления в Кабуле режима если не союзному с Пакистаном, то по крайней мере враждебного Индии. К тому же поддержка «Талибана» помогала решить проблему пакистанских пуштунов и северных племенных территорий.

Поэтому Пакистан не мог остаться в стороне от переговоров с «Талибаном» по широкому спектру афганских и околоафганских проблем когда с сентября 1998 года открытая поддержка США «Талибана» стала невозможной.

Роль МВР и пакистанских военных выступивших основными посредниками между «Талибаном» и США осенью 1998 — зимой 1999 года переоценить трудно. Белый дом, Госдеп и ЦРУ были вынуждены опираться на информацию предоставляемую МВР о «Талибане», его отношениях с бен Ладеном и войне с Северным альянсом. После ухода СССР из Афганистана ЦРУ потеряло всякий интерес к Пакистану и Афганистану и к 1998 году у него не осталось ни конфиденциальных контактов, ни агентурных сетей в этих странах. Томас Симмонс сменивший Р.Окли на посту посла в Исламабаде в одной из первых телеграмм в Госдеп с изумлением отмечал, что «ЦРУ не имеет в Афганистане НИЧЕГО».[4] Поскольку команда CentGas и командировочные из Unocal были практически единственными иностранцами в Кандагаре, а Марти Миллер регулярно общался с руководством «Талибана» и муллой Омаром, беседы сотрудников ЦРУ с Миллером и его коллегами были единственной альтернативой информации (зачастую противоречивой вследствие межведомственной конкуренции) получаемой от МВР, МО и МИД Пакистана.

Основной задачей директора МВР Насима Раны и начальника Генерального штаба Джехангира Карамата  было убедить американских партнеров в том, что «Талибан» не представляет угрозы США, является надежным союзником Пакистана и соответственно США и окажет помощь в разрешении «проблемы бен Ладена[5]». Это в широком смысле совпадало с желанием Марти Миллера отделить в сознании Белого дома «Талибан» от бен Ладена и «Аль-Каиды» и убедить Вашингтон продолжить отношения с Кабулом и Кандагаром выдержав необходимую паузу после терактов организованных бен Ладеном в Африке.  В конце октября 1998 года Марти Миллер приехал в Кандагар и после нескольких встреч с представителями особого офиса проинструктировал остававшихся в Кандагаре сотрудников подготовить материалы о «Талибане», «Аль-Каиде» и Северном альянсе для его встреч в Государственном департаменте и ЦРУ. Марти проинформировал сотрудников, что его пригласили на брифинг в Лэнгли по вопросам положения в Афганистане, состоянии проекта ТАПИ и его впечатлениях о реальных отношениях муллы Омара и бен Ладена.

Офис CentGas в Кандагаре уже принимал руководителя резидентуры ЦРУ в Исламабаде Гари Шроена относившегося к проекту ТАПИ весьма скептически. В результате переговоров в Кандагаре и оценок Шроена, все работы по Афганистану были переданы в центральный офис ЦРУ в Лэнгли. Сокращение бюджета ЦРУ в 1999 году, назначение Дейча его директором и отсутствие какого либо дипломатического присутствия в Кабуле, запрещение «Талибаном» интернета и очень ограниченная мобильная связь в стране делали беседы с Миллером, редкими журналистами посещавшими страну[6] и информацию предоставляемую МВР практически единственными источниками информации получаемой ЦРУ, Госдепом и Белым домом о политике, целях и идеологии «Талибана» и о положении в Афганистане.

Таким образом в течение нескольких месяцев МВР при фактической поддержке Марти Миллера и остававшихся в Кандагаре сотрудников Centgas, получила уникальную возможность оказывать практически решающее влияние на формирование политики США в отношении «Талибана» и Афганистана после терактов в сентябре 1998 года.

В Вашингтоне основными лоббистами «Талибан» оставались Лейла Хелмс и Залмай Хализад занимавший крупный пост в корпорации Рэнд.

Попутно МВР пыталось решить еще одну задачу. Организовав вместе с разведкой КСА передислокацию бен Ладена в Афганистан и передав ему лагеря подготовки боевиков для операций МВР в Кашмире МВР должно было убедить американцев в непричастности к планам глобального джихада «Аль-Каиды». В этом желания МВР дистанцироваться от бен Ладена и «Аль-Каиды» совпадали с желаниями Саудовской Аравии,  Миллера и Unocal. Бен Ладен невольно предоставил такую возможность резко и оскорбительно раскритиковав королевскую семью Саудовской Аравии в своей фетве разосланной по мечетям и прочитанной в видео-обращении 16 ноября 1998 года[7].   И для МВР и для «Талибана» бен Ладен был чемоданом без ручки – он предоставлял большой объем самой разнообразной помощи «Талибану» но продолжение сотрудничества с ним грозило крупными неприятностями. Поэтому МВР в декабре 1998 года проинформировала ЦРУ об отказе принца Турки аль-Фейсала от предложения «Талибана» принять бен Ладена под защиту королевской семьи переданное через МВР в начале 1998 года.

До атак на посольства США в Африке Афганистан никого в Вашингтоне не интересовал. Усилия Робин Рафаэл по привлечению внимания Белого дома к Афганистану и проблеме «Талибана» считались заговором ЦРУ и Unocal для мобилизации широкой двухпартийной поддержке проекту ТАПИ. Предупреждение Рафаэл об опасности нестабильного Афганистана рассматривались как попытка коммерциализировать внешнюю политику США в регионе. Она неоднократно заявляла что только поддержка и диалог с  «Талибаном»  обеспечит  его переход к более умеренному исламу и  позволит реализовать политические и коммерческие возможности открывшиеся США с приходом «Талибана» в Кабул.

Теракты в Африке наконец то сконцентрировали внимание президента Клинтона и Сэнди Бергера на проблеме бен Ладена и «Талибана». К разочарованию МВР, Unocal, Хализада и собственно «Талибана» ситуация создавшая после терактов в Африке сложилась для них крайне негативно.

Даже на этой стадии продолжались активные непрямые контакты между «Талибаном» и Вашингтоном. МВР умело позиционировала себя как надежного посредника. Никто в Вашингтоне не интересовался и не понимал размаха прямой и непрямой поддержки Пакистаном «Талибана». Сообщения от посольства США в Исламабаде были противоречивы и вашингтонская бюрократия предпочитала быть убежденной лоббистами Unocal что «Талибан» выдаст бен Ладена и вот вот примет законы защищающие права женщин.

Эти усилия убедили Белый дом, что в руководстве «Талибана» есть умеренные муллы заинтересованные в международном диалоге и способные привести движение к политическому реализму и уважению прав человека. Различные публикации проспонсированные корпорацией Рэнд относили  муллу Гауса и муллу Раббани к «умеренному крылу» «Талибана». Высказывание муллы Гауса о том, что «мы хотели бы сотрудничать с Королевством Саудовской Аравии  как центром мусульманского мира»[8]  было представлено в Вашингтоне как готовность «Талибана» к  смягчению своей идеологии и признанию лидерства КСА в возможном союзе с Афганистаном. Рэнд представила это как признак готовности «Талибана» стать союзником США.

Одновременно с введением санкций США практически возродили переговоры под эгидой ООН в формате 6+2 (Афганистан, Туркменистан, Пакистан, Узбекистан, Иран, Китай + США и РФ). До начала 1998 года переговоры в группе 6+2 были практически торпедированы ссорами представителей Пакистана и Ирана. Однако блиц тур нового спецпредставителя ООН по Афганистану, опытного дипломата Лахдара Брахими по Кандагару, Эр-Рияду, Исламабаду и Вашингтону в январе-феврале 1999 года, позволил провести в июле 1999 года в Ташкенте встречу на высоком уровне с участием представителей «Талибана». Несмотря на оптимистичный тон принятой на встрече декларации уже через месяц представители сменили оптимизм на пессимизм ответив что не наблюдается ни уменьшения интенсивности военных действий, ни внешней поддержки воюющих сторон, ни единства мнений в переговорной группе о перспективах мирного урегулирования. Видя бесперспективность своей работы, Брахими ушел в отставку.

Одновременно США все еще надеялись приручить «Талибан» с помощью санкций. 6 июля 1999 года президент Клинтон запретил авиаперевозки между Афганистаном и США, любые финансовые операции с «Талибаном» и заморозил все активы Афганистана в США. По всей вероятности он был готов сделать это и раньше, но ждал полного вывода сотрудников CentGas/Unocal из Кандагара и прекращения работы в Кабуле  нескольких крупных американских НКО. Через 2 дня премьер-министр Пакистана Наваз Шариф посетил Вашингтон. Он согласился в течение нескольких недель вывести пуштунских боевиков МВР из Кашмира и направить только что назначенного директора МВР Хавайю Зияуддина в Кандагар с заданием убедить муллу Омара выдать бен Ладена. Лейла Хелмс и Залмай Халидад испытали чувство глубокого удовлетворения, когда 5 октября 1999 года после напряженных переговоров с Зияуддином мулла Омар согласился помочь с выводом пуштунских боевиков из Кашмира в Пакистан и закрыть лагеря их подготовки. В своем публичном обращении мулла Омар не упомянул бен Ладена, видимо отказав Зияуддину в его экстрадиции. 7 октября премьер-министр Пакистана приказал МВР закрыть все тренировочные лагеря в Федеральных племенных территориях на севере страны (приблизительно совпадающими с территориями проживания пуштунских племен). 12 октября в Исламабаде произошел переворот. К власти пришли военные под руководством генерала Первеза Мушаррафа. Нужно заметить, что кризис в отношениях между армией и правительством нарастал в течение двух лет. Мегаломания Н.Шарифа и его полное подчинение воле Вашингтона в вопросах Афганистана и Кашмира настроили против него не только военных но и большую часть пакистанского бизнеса и среднего класса. Первое что сделал генерал Мушарраф взяв власть – отменил секретную операцию ССО США и МВР по похищению бен Ладена. Это вероятно было последней попыткой ЦРУ организовать совместную с МВР операцию против руководства «Аль-Каиды» в Пакистане и Афганистане. Такое развитие событий не изменили общего оптимизма лоббистов «Талибана» в Вашингтоне и афганского отдела Госдепартамента в отношении перспектив восстановления отношений с ним. Введенные СБ ООН резолюцией №1267 санкции против «Талибана» рассматривались Госдепом как разменная карта, которая обеспечит выдачу бен Ладена в обмен на снятие большого количества антиафганских санкций ООН, ЕС, США и РФ.

После получения обещающих сигналов от муллы Омара, президент Клинтон тихо поменял  Робин Рафаэл на Карла Индерфурта и послал его в Исламабад на переговоры с генералом Мушаррафом. Мушараф также организовал ему встречи с братьями Муттаки, Саедом, который был назначен послом в Пакистан и Амир Ханом, министром информации «Талибана». Кроме того Индерфурт провел переговоры с новым спецпредставителем по Афганистану, Франческо Вендреллом. После этих встреч возобновилась работа группы 6+2.При посредничестве ООН в марте 1999 года была созвана встреча группы 6+2 в Джидде, на которой представитель «Талибана» Вакиль Муттавакиль выступил в поддержку мирного решения как конфликта с Северным альянсом, так и проблемы «Аль-Каиды не упомянув при этом бен Ладена. Тут стоить заметить, что все расходы визита талибской делегации в Джидду оплачивал Unocal.

Учитывая тяжелевшее положение населения страны, в апреле США увеличили размеры гуманитарной помощи с 70 до 100 млн долларов. Вендрелл не переставал перемещаться между Вашингтоном и Кабулом и добился проведения следующего заседания группы 6+2 в Вашингтоне. Предварительные усилия Вендрелла были настолько успешными, что на полях основной сессии 6+2 в Вашингтоне состоялась первая прямая встреча между «Талибаном» и Северным альянсом.

Как и планировали Марти Миллер и Лейла Хелмс, США, используя положительный пиар-эффект от переговоров Вендрелла возобновили прямые контакты с «Талибаном». 27 сентября 2000 года заместитель министра иностранных дел «Талибана», мулла Абдул Рахман Заид принял участие в конференции Института Ближнего Востока в Вашингтоне. На пленарном заседании, его требование к ООН признать «Талибан» было встречено аплодисментами. Он также объявил о создании специальной комиссии улемов для определения судьбы бен Ладена.

2 ноября 2000 года Вендрелл объявил о согласии «Талибана» и Северного альянса на создание правительства национального примирения при посредничестве группы 6+2. Экстрадиция бен Ладена казалась неизбежной. Но время было упущено. Вашингтон погрузился в неопределенность возникшую вследствие непонятных результатов президентских выборов. За месяц в течение которого Верховный суд США рассматривал результаты выборов произошли события разрушившие все усилия ООН и администрации президента Клинтона по нормализации отношений с «Талибаном», прекращению войны с Северным альянсом и выдаче бен Ладена. Процесс был запущен показаниями заместителя генсека ООН Майкла Шихана Комитету по правовым вопросам Конгресса США 12 декабря 2000 года в ходе которых он обвинил «Талибан» в спонсорстве международного терроризма и призвал международное сообщество ужесточить санкции против Кабула. Доверие «Талибана» было окончательно подорвано новыми санкциями ООН и заморозкой части международной гуманитарной помощи. Это возмутило представителя Афганистана в ООН. Предложение Вендрелла «Талибану» передать город Тулукан под юрисдикцию Северного альянса в соответствии с достигнутыми договоренностями вызвало резкую реакцию муллы Заефа обвинившего Вендрелла во вмешательстве во внутренние дела страны.

Такое резкое ухудшение американо-афганских отношений не могло не побудить Лейлу Хелмс и Залмая Хализада предпринять последнюю попытку исправить положение. В результате молниеносных напряженных переговоров с использованием связей Хализада в штабе новоизбранного президента Дж.Буша-младшего, представитель «Талибана» 24-летний  помощник муллы Омара, Саед Рахматулла Хашими прибыл 17 марта 2001 года в Вашингтон. Лейла Хелмс организовала ему встречи со всеми ключевыми членами команды президента Дж.Буша-младшего. Кроме того, Хашими встречался с начальником Управления разведки ЦРУ и начальником Управления разведки и анализа Государственного департамента. Хелмс организовала Хашими интервью на двух влиятельных телеканалах ABC и NBC. Эти интервью должны были улучшить образ «Талибана» в США и создать условия для успешных переговоров. Однако во время интервью Хашими не особо удачно ответил на острые вопросы журналистки. Это не помешало New York Times и Washington Post опубликовали хвалебные оды Хашеми и «Талибану». Даже обычно более осторожный и критично настроенный Джордж Меллоун опубликовал в Wall Street Journal очень комплиментарную Хашими статью. Меллоун дописался до того, что дружба Клинтона с Россией была основной причиной всех несчастий «Талибана»[9].

Оснований для оптимизма у Лейлы Хелмс было предостаточно. администрация Буша-младшего традиционно опиралась на нефтегазовый сектор, а вице-президент Дик Чейни пришел в Белый дом из нефтяной компании «Халибертон». Кондолиза Райс не только прекрасно знала Россию проведя несколько месяцев на стажировке в Москве, но и 9 лет отработала в «Шевроне» на его проектах в Центральной Азии. Заместитель министра энергетики Кейтлин пришла в министерство с поста главного экономиста корпорации «Экксон». Миллер, Имле, Хелмс, Хализад (ожидавший своего назначения послом в Ирак), Хашими и мулла Гаус надеялись, что столь «нефтегазовая» администрация поддержит инициативу Unocal и проект ТАПИ получит второе дыхание. Марти Миллер в конце февраля 2001 года собрал консультантов и сотрудников работавших в CentGas и поручил им подготовить презентации по проекту ТАПИ и Афганистану для своего визита в Белый дом. Хелмс используя свои старые контакты в ЦРУ надеялась организовать встречу Марти Миллера с вице-президентом Диком Чейни. Для подготовки этой встречи Хализад и Хелмс встретились в начале марта с ожидавшей назначения на должность заместителя госсекретаря по Южной Азии  Кристиной Рокка. Хелмс знала Рокка с 1980-х годов по организации поставок помощи и поставкам вооружений и боеприпасов афганским моджахедам.  Во время визита Хашими также два раза встречался с Рокка. В отличие от Хелмс, основными контактами Кристины Рокка среди моджахедов были исмаилиты (Надери), таджики (Ахмад Шах Масуд) и «Джамаат-е-Ислами»[10] (Кази Хусейн Ахмат).  С февраля по июнь 2001 года Рокка провела несколько встреч со своими контактами основной целью которых была подготовка очередной встречи в формате 6+2. В Афганистане в принципе секреты живут до первой встречи старейшин в ближайшей чайхане. Поэтому о встречах Рокка с заклятыми врагами «Талибана» мулле Омару стало известно не позже 18-20 мая. Это еще более убедило особый офис в Кандагаре и муллу Раббани в Кабуле в «неискренности неверных желающих лишить пуштунов их земель»[11]. Эта позиция отбросила переговоры 6+2 назад. Поэтому на  встречу в Берлине в июле 2001 года приехали не действующие дипломаты а отставники, задачей которых было найти варианты при которых «Талибан» мог бы подписать мирное соглашение с Северным альянсом и создать правительство национального согласия. Миллер и Хелмс удалось протолкнуть Роберта Окли в качестве второго участника встречи от США вместе с Томасом Саймонсом. От России на встречу приехал бывший спецпредставитель по Афганистану Николай  Козырев, Иран представлял Ража Хорассани, бывший представитель при ООН, от Пакистана приехал Нияз Наик, бывший министр иностранных дел. На встрече председательствовал Франческо Вендрелл, определивший основную задачу переговоров как «убеждение «Талибана» в том, что создание правительства национального согласия обеспечит строительство газопровода и принесет стране миллиарды долларов комиссионных платежей, от которых «Талибан» получит свою долю»[12]. Утечка назначенной на 17 августа 2001 года в Берлине встречи между министрами иностранных дел Северного альянса и «Талибана» в немецкую прессу 15 августа (журнал «Фокус») послужила поводом отказа «Талибана» от переговоров. Однако еще 15 мая после встречи между «Талибаном» и Северным альянсом в ООН первый обвинил ООН в однобокости и заявил что не сядет за стол переговоров с организацией наложившей на них (а «Талибан» в тот момент отождествлял себя с Афганистаном) санкции. Так что отсутствие «Талибана» на встрече в Берлине было закономерным.

В своих воспоминаниях Нияз Наик упомянул, что на встрече в Берлине американцы как бы вскользь упомянули о неизбежности военного решения проблемы «Талибана», если мулла Омар не благословит создание правительства национального согласия и не согласиться не экстрадицию бен Ладена. Это было доведено до особого офиса в конце августа. Один из бывших сотрудников муллы Омара так описал реакцию муллы Омара на сообщение о вероятной военной операции против «Талибана»: «Американцы не воины, мы привыкли».

Более того, фактический отказ «Талибана» от переговоров в мае совпал с утверждением Кристины Рокка на должность (17 мая). Видимо летом, видя несговорчивость «Талибана», в недрах администрации Буша-младшего младшего родилось решение «поменять лошадь» и поставить на Северный альянс. Особый офис очень резко отреагировал на усиление контактов между Белым домом и Шах Масудом, потребовав у Хелмс организовать прекращение контактов американцев с Северным альянсом. Однако было уже поздно. На состоявшейся в конце августа встрече в Госдепе было принято решение о предоставлении пакета военной и гуманитарной помощи Северному альянсу на общую сумму 175 млн долларов. Это решение фактически означало отказ США от посредничества в поисках выхода из  афганского тупика и вступление в фактически Гражданскую войну на стороне одного из ее участников. Также как и одобрение операции «Циклон» летом 1979 года это решение предопределило ситуацию в Афганистане на следующие 20 лет. Как показал опыт США в Корее и Вьетнаме, поддержка одной из сторон в Гражданской войне всегда приводит к поражению.

История не знает сослагательных наклонений. Было бы решение Белого дома другим если бы мулла Омар был бы более гибким или менее упрямым в своем решении соблюдать дух нанаватай» историки будут гадать еще много лет. Его упорство в продолжении отношений с «Аль-Каидой», нежелание идти на компромиссы с непуштунскими общинами, упорство в насаждении «чистого ислама» как он его понимал, попытки разговаривать с союзниками обеспечивавшими «Талибан» всем необходимым свысока (объяснимо его пониманием института джизьи) не могли не вызывать раздражение в Вашингтоне. Поэтому теракты 11 сентября 2001 года в США скорее всего явились только ускорителем тех процессов, которые были запущены в Белом доме и ЦРУ гораздо раньше. «Талибан» сыграл свою роль. мулла Омар, также как и Саддам Хусейн,  Нго Динь Зьем, Норьега и несколько других «верных друзей и союзников США» должен был уйти…

А 11 сентября 2001 года началась борьба за выживание и возрождение «Талибана».

[1] Фото сделано итальянской журналисткой Клавдией Рицци для одной из ее публикаций в Corriera Della Siera, любезно предоставленная автору.

[2] Цифра взята из презентации Unocal подготовленной для вице-президента США Дика Чейни в марте 2001 года. Ахмед Рашид в своей книге «Талибан» озвучил цифру в 20 млн долларов . Даниель Эргин приводит цифру в 32 млн долларов. Точный размер затрат Unocal в Афганистане в 1994-2001 гг. видимо никогда не будет раскрыт, например  в форме К-10 за 1997 год только выплаты «Дельте» составили 22 млн долларов. Всего «Дельте» за 1997-2000 гг было выплачено 49 млн долларов консультационных и комиссионных гонораров. Это помимо прямых расходов проведенных по статье CentGas/TAPI

[3] Именно этим объясняется публичная международной кампания  против Семена Могилевича и многочисленные публикации в ведущих СМИ обвинявшие его в нелегальной торговле оружием с «Талибаном» развернутая в 1999-2000  гг.  Могилевич выиграл дело против Тhe Times за клевету поскольку США отказались предоставлять какие либо доказательства причастности его к венгерским компаниям перевозившим оружие через Бургас .

[4] Беседа  с Фрицем Эрмартом, Академия Армии США в Форте Левенуорт, апрель 2007 года.

[5] Ahmed Rashid, Taliban, London, Pan Books, 2000, сс.190-191.

[6] Ахмед Рашид, Патрик Кокберн, Клавдия Рицци, Кристина Ламб, Джеймс Фергюссон, Жан-Шарль Бриссард в 1996-2001 гг. регулярно посещали Афганистан. В своих воспоминаниях и публичных выступлениях 2015-2019 гг они признавали контакты с ЦРУ после поездок в страну.

[7] На самом деле в этой фетве Усама бен Ладен только повторил свои оскорбления в адрес королевской семьи КСА от ноября 1996 года.

[8] https://www.rand.org/blog/2012/10/bringing-the-taliban-to-the-table-long-term-prospects.html

[9] https://www.wsj.com/articles/SB98565773717869424

[10] В 80-е годы прошлого века «Джамаат-е-Ислами» вначале предоставила поддержку Усаме бен Ладену для создания первого лагеря «Аль-Каиды» и была самым ближайшим ее союзником до 11.09.2001 г. Попытки дистанцирования от «Аль-Каиды» и ОБЛ после 2001 года были более косметическими, но позволили Джамаат-е-Ислами»  получить несколько мест в парламенте страны при президенте Х.Карзае.

[11] Мулла Дадулла в личной беседе с автором летом 2009 года.

[12] Отчет Генерального Секретаря ООН, 17 августа 2001 года, www.un.org/docs/sc/reports/2001/789e.pdf