Бывший премьер-министр Наваза Шарифа наконец возвращается в Пакистан, положив конец добровольному изгнанию, длившемуся четыре года. В течение нескольких месяцев Пакистан был полон спекуляций о том, вернется он или нет. Это зависело от ряда факторов. Первым были политические обстоятельства. Будут ли проведены выборы или будет длительная временная администрация, управляемая военными? Второй вопрос заключался в том, с какими судебными разбирательствами столкнется Наваз Шариф, если вернется? Он хотел приурочить свое возвращение к отставке председателя Верховного суда Умара Ата Бандиала, о настроении которого в пользу Имрана Хана ходили легенды. Его преемник Фаез Иса рассматривался как более безопасная ставка для Наваза Шарифа, потому что он не рассматривается как фигура, близкая к  Имрану Хану или армии. Третий фактор заключался в том, какие условия военного истеблишмента Навазу Шарифу  пришлось принять, чтобы вернуться?  Наконец, возвращение зависило от гарантий личной безопасности и свободы, а также от политических равных условий. То, что его возвращение было разрешено пакистанской армией — не вызывает сомнений. Технически Наваз Шариф является скрывающимся от правосудия, но он получил протокол встречи уровня премьер-министра. Перед ним были открыты все двери, ему оказывались все любезности, по возвращении для него были созданы все условия. Даже суды, которые были враждебны к нему и отстранили его от должности в результате судебного переворота в 2017 году, были готовы принять его возвращение и гарантировать, что его не арестуют, как только он вернется в Пакистан. В некотором смысле, триумфальное возвращение Наваза Шарифа означает не только то, что пакистанская политика совершает полный круг до его сомнительного свержения в 2017 году, но и то, что политика самого Наваза Шарифа совершает полный круг до того времени, когда он был доверенным лицом пакистанской армии в 1980-х годах. Он начал свою политическую карьеру при полной поддержке военных, которые помогали ему как своему человеку в борьбе с Беназир Бхутто. На выборах 1988 года Межведомственная разведка (ISI) даже создала политический альянс «Ислами Джамхури Итихад» (IJI), чтобы склонить политическое поле в пользу Наваза. Теперь он  делает попытку стать премьер-министром в четвертый и, возможно, в последний раз, и снова выбран армией, чтобы сразиться на это  раз  с Имраном Ханом. Таким образом, военными  используются все средства, чтобы минимизировать влияние лидера партии «Техрик-е-Инсаф» (PTI) Имрана Хана и гарантировать, что он не будет участвовать в предвыборной борьбе каким-либо значимым образом.

Однако Наваз Шариф возвращается в совсем другой Пакистан, чем тот, который он покинул в 2019 году. Страна резко поляризована, экономически обанкротилась и находится в эпицентре серьезного джихадистского мятежа. Его партия Пакистанская мусульманская лига-Наваз значительно уступила позиции «Техрик-е-Инсаф» и Имрану Хану, а ее база поддержки серьезно сократилась. Если Имрану Хану будет предоставлена полная свобода действий на предстоящих всеобщих выборах, он, безусловно, одержит победу. Согласно недавнему опросу, Имран Хан превосходит Наваза Шарифа по популярности. Хотя ожидается, что Наваз Шариф активизирует свою основную базу поддержки, особенно в Пенджабе, политическая обстановка изменилась. Более того, даже несмотря на то, что военный истеблишмент, похоже, примирился с возвращением Наваза Шарифа в политику — такова преобладающая оценка на данный момент — он не доверяет ему до конца.  В конце концов, во всех трех своих предыдущих назначениях  на должность премьера Наваз Шариф был отстранен от должности из-за ссоры с генералами. Его отношения со всеми армейскими начальниками, с которыми он имел дело, и большинство из которых он сам назначил, также всегда были напряженными. Наваз Шариф  всегда хотел командовать, и это настраивает его против военных, которые не готовы подчиняться гражданской власти.

Таким образом, армия гарантирует, что даже если Наваз Шариф в четвертый раз станет премьер-министром, он будет политически скован, будучи вынужденным возглавлять коалиционное правительство, нити которого будут контролироваться штаб-квартирой армии в Равалпинди. Остатки дезертиров из PTI — большинство из них «избранные» — были объединены в партию «Истехкам-е-Пакистан» (IPP) в Пенджабе и в «Техрик-е-Инсаф парламентариев»  в Хайбер-Пахтунхва. Ожидается, что обе эти новые партии, возглавляемые двумя бывшими ближайшими помощниками Имрана Хана, Джехангиром Тарином и Первезом Хаттаком соответственно, разделят голоса таким образом, чтобы сохранить баланс сил в центре, Пенджабе и Хайбер-Пахтунхва. Не многие в Пакистане верят, что такое правительство будет устойчивым и просуществует долго, а главное, потому что ему придется принять много действительно трудных решений.

Хотя будут подняты вопросы о легитимности любых выборов, в которых Имрану Хану наверняка не разрешат участвовать, эти вопросы вряд ли будут беспокоить пакистанскую армию. Легитимность — переоцененная добродетель в пакистанской политике, где власть обеспечивает свою собственную легитимность. Бывший главный министр Белуджистана Аслам Райсани однажды сказал, что диплом об окончании университета остается ученой степенью независимо от того, подлинный он или фальшивый; аналогичным образом, в Пакистане победа на выборах остается победой на выборах независимо от того, была ли она обеспечена поддержкой населения или фальсификацией. В прошлом было множество выборов, на которых жребий падал в пользу той или иной партии, но это никогда не мешало победителям заявлять о своей легитимности; равно как и не заставляло людей бунтовать из-за того, что их мандат был отклонен или украден.

Проблема Наваза Шарифа заключается не столько в легитимности политического процесса, сколько в падающей популярности его самого и его партии. Это не значит, что у нее нет базы поддержки; но это уже не тот центр влияния, каким он был пять лет назад. Ему нужно будет восстановить эту базу власти, если он хочет иметь хоть какой-то шанс управлять страной хотя бы умеренно хорошо. Его митинг по случаю возвращения на родину в Лахоре — была впечатляющим с точки зрения явки толпы. Но это было не самое большое собрание  людей на территории Минар-е-Пакистан, но, тем не менее, оно было достаточно большим для ПМЛ-Н, чтобы заявить, что оно находится на подъеме с возвращением Наваза Шарифа. То, что толпа на самом деле не проявляла той энергии и энтузиазма, которые были ощутимы на митингах Имрана Хана, было совершенно очевидно. Наваз Шариф действительно в своей речи пытался нажать на все нужные кнопки — он сосредоточился на экономических вопросах и пообещал восстановить экономику Пакистана; он пообещал, что не будет мстить своим политическим соперникам (не уверены, насколько популярна была бы эта фраза в Пенджабе, где, если не ткнуть соперника носом в пыль, ты на самом деле ничего не добился); он воздержался от именования или привлечения к ответственности судей и генералов, которые организовали заговор против него, или чиновников, которые плохо обращались с ним, когда он и его дочь были в тюрьме; он также пытался возложить вину за непосильную инфляцию на Имрана Хана и оправдать бездарную администрацию своего брата Шахбаза Шарифа в  катастрофическом падении экономике. Но факт, что реакция толпы на выступление Наваза Шарифа была надуманной и не органичной. Если судить по этой  речи Наваза Шарифа, то у него на самом деле нет четко разработанного плана, как исправить экономику. Были все обычные  рассуждения о том, что будет сделано, но абсолютно ничего не говорилось о том, как это будет сделано. Все, что он предлагал было общими фразами о программе партии по возрождению страны, но не было никакой конкретики.  Это были скорее те же старые, заезженные и опробованные лозунги: увеличить экспорт, осуществить IT-революцию, сократить государственные расходы и реформировать налоговую систему, создать рабочие места и реформировать государственный сектор и т.д. Все это говорилось и обещалось бесчисленное количество раз ранее, но абсолютно ничего не дало взамен. Что изменится на этот раз? На самом деле никто не знает. В любом случае, модель развития Наваза Шарифа заключается в реализации крупных фантастических проектов, которые каждый может увидеть и почувствовать, но без фундаментальных реформ. Нет оснований полагать, что он сможет предложить что-то другое в своей четвертой попытке стать премьером.

Если смотрет с точки зрения Индии, то в Нью-Дели считают, что с Навазом Шарифом у руля в двусторонних отношениях может произойти некоторое движение вперед. В своей часовой речи Наваз Шариф потратил минуту или две на обсуждение внешней политики и отношений с Индией.  Но, опять же, в его словах не было ничего нового, чего бы не было сказано ранее, в том числе армейскими начальниками. Он сказал, что Пакистан больше не может позволить себе воевать со своими соседями и все еще надеется на прогресс. Он сказал, что Пакистану необходимо улучшить отношения со всеми, включая Индию. Он хочет искать респектабельное и достойное решение кашмирской проблемы и был достаточно смел, чтобы предложить возможность создания экономического коридора, соединяющего Пакистан с Бангладеш через Индию. По крайней мере, если Наваз Шариф  возлагает какие-либо надежды на отмену конституционных реформ на Союзной территории Джамму, Кашмира и Ладакха, он явно живет в альтернативной реальности. Тем не менее, есть шанс, что, если он придет к власти, может произойти некоторое движение на двустороннем уровне. Индия, безусловно, не отказалась бы откликнуться на любую серьезную инициативу и принять участие в ней — не от твитов, не от заявлений прессы, не от случайных мимолетных замечаний или политических выступлений, а от серьезного дипломатического взаимодействия по установленным каналам (как официальным, так и неофициальным). Пакистану, однако, придется быть реалистом и понимать, что то, что предлагалось в прошлом, больше не обсуждается. Конечно, если Наваз Шариф действительно обратится к Индии, то, как это повлияет на его положение на родине, еще предстоит выяснить. Его последнее по времени отстранение от власти было в значительной степени обусловлено попыткой обуздать джихадистские группы в рамках  нормализации отношений с Индией. Будет ли по-другому на этот раз, покажет только время.