Отношения между Турцией и ФРГ следует характеризовать как особые: дело не только в том, что Германия является для турецкой стороны одним из крупнейших торгово-экономических партнёров и не в том, что на протяжении даже не десятилетий, а столетий, Турция заимствовала многие практики из Германии, а в наличии на её территории самой крупной турецкой диаспоры.
Германия – это самая крупная точка входа для Турции в ЕС. Это обуславливает тот неизменный интерес к ФРГ который наблюдается в Турции.
При канцлере А.Меркель существовала даже турецко-германская «лидерская дипломатия» с президентом Р.Т.Эрдоганом, которая позволяла сторонам сглаживать углы в проблемных двусторонних отношениях.
При О.Шольце ситуация для Турции изменилась в худшую сторону. Достаточно отметить то сдерживание, которое осуществляется германской стороной в отношении попыток турецкого руководства поддерживать «прямую линию» со своим электоратом – турками, сохранившими турецкое гражданство, но проживающими на территории Германии.
Неудивительно, что обострение палестино-израильского конфликта оказало влияние на внутреннюю обстановку в европейских странах, включая Германию. На территории страны проживает значительное мусульманское население, включающее турок. И последних не может не интересовать та обстановка, которая складывается на фоне продолжающегося палестино-израильского конфликта.
23 декабря на сайте Фонда политических, экономических и социальных исследований Турции (SETAV) была опубликована статья под заголовком «Страх Германии перед Палестиной, мусульманская «охота на ведьм» и секьюритизация». Статью написал глава офиса Фонда в Берлине Зафер Меше.
Обратимся к его публикации. Под заголовком значится:
«Как и во многих европейских странах, рост исламофобии, институциональной дискриминации, разжигания ненависти, поджогов мечетей, оскорблений в адрес мусульман, насилия и убийств уже многие годы является политической и социальной проблемой в Германии. После 7 октября ощущение жизни в республике страха среди мусульман Германии, и без того проживавших свою жизнь в непростом настроении по этим причинам, начало крепнуть с каждым днем. С эскалацией войны в Палестине политическое давление на мусульман и исламские общины в Германии начало возрастать. Поэтому 7 октября стало для мусульман непростой вехой».
Как мы не раз уже писали, Турция активно борется с таким явлением, которое получило название (не без турецкого участия) как «исламофобия». Борьба с «исламофобией» провозглашена Турцией как одна из важнейших задач турецкой внешней политики.
В рамках этой борьбы, Турция использует как дипломатические инструменты, так и инструменты мягкой силы. Включая публикацию в стране неоднократно упоминавшегося и разбиравшегося нами сборника «Исламофобия» (в мире), который разрабатывается и издается упомянутым Фондом политических, экономических и социальных исследований Турции (SETAV).
Презентация ежегодного сборника проходит, как правило, не только внутри самой Турции, но и в зарубежных представительствах Фонда, в том числе, и в его берлинском отделении.
Тем не менее, как можно судить, вплоть до настоящего времени турецкая борьба не привела к ощутимому изменению положения мусульман в Европе. И даже напротив – в Европе растут крайне правые политические партии, заметно набравшие популярность за последние годы. Причина их популярности – все та же: недоверие и страх перед «понаехавшими» в Европу мусульманами.
Приступаем к цитированию статьи:
«Позиция солидарности мусульман в отношении массовых убийств в Газе в целом была встречена с подозрением и реакцией со стороны немецкой бюрократии. Подавление солидарности сторонников сектора Газа с 7 октября оказало широкое влияние на гражданское общество. За первые четыре недели после этой даты только в Берлине полицией было произведено более 850 арестов, большинство из которых предположительно были пропалестинскими. В это число не входят задержанные во время протестов, и, по мнению экспертов, это число значительно превышает официальные данные. Причина, по которой берлинская полиция запретила пропалестинские демонстрации, заключается в том, что такие собрания представляют «непосредственную опасность» в виде «провокационных антисемитских выкриков» и «актов насилия». Поэтому на улицах Берлина царит атмосфера, где даже палестинский флаг и палестинский шарф нетерпимы.
Ситуация не отличается и в других крупных городах Германии. Давление на свободу выражения мнения усиливается под руководством немецких государственных институтов. Более того, от этого притеснения страдают не только мусульмане. В то же время другие социальные сегменты, выступающие против Израиля, также подвергаются давлению и дискредитации. Благодаря этой кампании социального давления «самоцензура» теперь стала внутренней и обычной. Например, недавно еврейский художник-антисионист заявил, что ему неоднократно угрожали смертью из-за его пропалестинских публикаций. Однако, когда он сообщил об этом, он заявил, что берлинская полиция еще не отреагировала, и сказал: «В Германии наступила эпоха маккартизма.»».
Как отмечается турецким автором, Германия, которая гордится своей демократией и не пренебрегает обучением мира правам человека, свободным и независимым средствам массовой информации, а также свободе мысли и выражения, начала вводить антидемократические санкции непосредственно в этих областях. В этом процессе, как указывается автором, германское руководство получило поддержку значительного большинства немецкого гражданского общества и средств массовой информации посредством социального и институционального давления.
Данная ситуация фундаментально, по словам автора, связана с внедрением новой «парадигмы секьюритизации».
Цитируем: «Концепцию секьюритизации в международных отношениях и национальной политике можно грубо охарактеризовать как процесс, посредством которого государственные субъекты превращают обычные проблемы и политические проблемы в проблемы «безопасности», тем самым узаконивая использование чрезвычайных средств во имя безопасности.
Говоря более конкретно, секьюритизация является центральной концепцией группы под названием «Копенгагенская школа» (Барри Бьюзан, Оле Вавер и Яап де Вильде) с начала 1990-х годов. Эта концепция иллюстрирует, как доминирующие политические игроки представляют соответствующие проблемы как «проблемы безопасности», чтобы мобилизовать общественную поддержку санкций.
Ссылаясь на так называемую исключительную или угрожающую ситуацию безопасности, она (концепция – прим.) предполагает, что проблемы можно контролировать и решать только чрезвычайными мерами, частично в обход демократических правил и процедур. Среди чрезвычайных мер первое, что приходит на ум, — это внедрение антидемократических практик».
Как отмечается турецким автором, в этом отношении ФРГ использовала и секьюритизировала концепции «импортированного антисемитизма», уделяя особое внимание мусульманским обществам, «пионерской/доминирующей культуре» (Leitkultur) и «государственному разуму» (Staatsräson) с израильскими отсылками. Таким образом, немецкое государство вмешалось в политическую, правовую и социальную сферы влияния, тем самым гарантируя, что оно станет единственным определяющим фактором социальной инженерии.
Кроме того, благодаря секьюритизации этих концепций, как пишет турецкий автор, немецкое государство получило монополию на определение этих концепций и смогло навязать обществу ту идеологию, которая служит его собственным интересам.
Цитируем далее: «С институциональной точки зрения такое функционирование позволило печатным и визуальным СМИ действовать в сфере, где государство установило границы, и был создан рефлекс самоцензуры на случай превышения этих границ. Таким образом, средства массовой информации стали в значительной степени служить политике секьюритизации государства. Это произошло, в частности, благодаря трем вышеперечисленным концепциям, и начался период, когда мусульманская община, проживающая в Германии, подвергалась государственным санкциям из-за своих мыслей. Поэтому эти три понятия необходимо хорошо понимать.
Дискурс импортированного антисемитизма заключается в предположении, что антисемитизм в Германии исходит в основном от людей иммигрантского происхождения из преимущественно мусульманских стран с историей антисемитизма.
По сути, этот нарратив представляет собой процесс, в котором он перекладывает ответственность за антисемитизм в Германии с немецкого общества и вместо этого клеймит людей иммигрантского происхождения как козлов отпущения».
Далее, турецким автором совершенно справедливо делается замечание о том, что антисемитизм в Германии имеет более длительную историю, чем ожидалось. Как он пишет, антисемитизм был традиционной проблемой европейской географии на протяжении веков.
Цитируем: «Эта глубоко укоренившаяся «традиция» является одной из главных причин Холокоста, в ходе которого нацисты убили шесть миллионов евреев. Исследования, проведенные Федеральным ведомством по защите конституции (BfV), показывают, что антисемитизм в Германии распространяется в первую очередь крайне правыми и популистскими партиями и движениями. Согласно этим исследованиям, большинство немцев, поддерживающих эти группы, имеют антисемитские настроения. Другими словами, антисемитизм становится популярным в центре общества Германии через крайне правые и правые популистские партии и движения и распространяется на широкую базу. С другой стороны, решение немецкого государства включить критику сионизма в сферу антисемитизма также является спорным».
Отметим немаловажное обстоятельство: турецкий автор (и как можно считать это является официальной позицией турецкого государства) стремится к тому, чтобы отделить проблему действий нынешнего руководства Израиля и нынешнюю политику государства от антисемитизма. Турецкое руководство неоднократно призывало к тому, чтобы приравнять антисемитизм и исламофобию и указывало на то, что и то, и другое является недопустимым в современном мире. Другой вопрос, что на практике можно говорить о некоем «бытовом антисемитизме» в Турции, который неизбежно возникает как реакция на действия Государства Израиль как прошлые, так и нынешние. Однако, любые подобные рассуждения упираются в тот факт, что именно Германия – родина Холокоста и именно в Германии можно видеть радикальные правые группировки, а не в Турции, где при наличии правых движений, нельзя говорить о систематических столкновениях на этнической или религиозной почве. Все-таки речь идет, в первую очередь, о Европе и, конкретно, о Германии, если нужно говорить о системе. Более того, достаточно интересно и заключение автора о том, что немецкие правые настроены не только против тех же иммигрантов мусульманского происхождения, но среди них распространен и антисемитизм, что опять же подводит базу под утверждение турецкого руководства, что явления эти имеют общий корень.
Цитируем турецкого автора:
««Staatsräson» — немецкий термин, означающий «государственный разум». Эта концепция относится к праву государства делать все необходимое для защиты своей безопасности и существования. При необходимости это может потребовать нарушения прав и свобод личности. В контексте Израиля Германия считает, что безопасность/существование Израиля имеет важное значение для ее национальных интересов, предоставляет Израилю военную, политическую и экономическую поддержку и поддерживает роль Израиля в регионе. Безоговорочная поддержка Германии Израилю и защита ее интересов дает Израилю — несмотря на то, что он является внешним игроком — превосходство в дискурсе в дебатах об антисемитизме среди немецкой общественности.
Другое понятие – «новаторская/доминирующая культура – leitkultur». Слово Leiten в переводе с немецкого означает быть на вершине, управлять, доминировать.
Классификация наций, а, следовательно, культур и религий, по степени их превосходства. Она используется как лозунг подхода, не терпящего различий. Концепция пионерской культуры на самом деле имеет тенденцию прославлять национальную самоидентичность и воспринимать межкультурные отношения иерархически. Согласно новаторскому взгляду на культуру, иммигранты и люди иммигрантского происхождения, живущие в Германии, должны быть полностью интегрированы в немецкое общество и перенять немецкую культуру. Опять же, эти люди должны изучать немецкий язык, соблюдать немецкие законы и ценности и жить как часть немецкого общества».
Как пишет турецкий автор, эта точка зрения утверждает, что христианские и еврейские традиции и ценности являются фундаментальными ценностями Германии и что эти ценности следует защищать. Следовательно, как делает вывод автор, такой подход является полностью исключающим мусульман.
Цитируем:
«В частности, немецкие консервативные круги считают, что верность одной конституции Германии недостаточна для того, чтобы мусульмане стали интегрированной частью немецкого общества. Они также требует, чтобы те (то есть, мусульмане – прим.) защищал христианско-еврейскую традицию, которая является краеугольным камнем немецкого общества».
Заключается статья следующим образом:
«В результате немецкие государственные деятели (политики и бюрократия) без колебаний используют свою власть для изменения законов и даже ограничения основных прав в Германии путем секьюритизации рассматриваемых концепций. Из заявлений немецких чиновников понятно, что основной целевой аудиторией антидемократических практик является мусульманская община.
С другой стороны, необходимо остановить этот опасный процесс, чтобы обеспечить социальный мир в Германии. Для этого необходимо как можно скорее снять с брони безопасности понятия «импортируемого антисемитизма», «пионерской/доминантной культуры» (Leitkultur) и «государственного разума» (Staatsräson), которые немецкие государственные деятели секьюритизировали, насколько это возможно, и открыть их для обсуждения среди немецкой общественности. Культура дискуссии, в которой доминируют свобода выражения мнений и права личности, внесет значительный вклад в обеспечение социального мира.»
Итак, подводим черту под изложенным выше: турецкий автор говорит о явлениях немецкой культуры – «импортированный антисемитизм», «пионерская / доминантная культура» и «государственный разум» — как о факторах, создающих в современном немецком обществе социальную напряженность. Нельзя не согласиться с тем, что данные явления направлены на мусульман-иммигрантов в Германию, включая турок, которые, к настоящему времени, являются данностью для страны. Эти явления стали следствием колебаний маятника, который в обратном своем проявлении говорил о культуре «сожительства» и «мультикультурализма», когда необязательно было принимать нечто за рамками конституции Германии, чтобы являться германским гражданином.
Исходя из изложенного выше, можно утверждать, что Турция продолжит свою политику в Германии (говоря шире в Европе), направленную на борьбу с исламофобией, в том числе, в указанных выше проявлениях с использованием имеющихся у нее инструментов мягкой силы. Среди них можно отметить, в том числе, «просветительскую деятельность» Фонда политических, экономических и социальных исследований Турции, реализуемую через берлинский офис. Также не стоит сбрасывать со счетов деятельность различных турецких НКО, а также прочих институтов, чья деятельность так или иначе связана с работой с диаспорами – от Турецкого агентства по сотрудничеству и координации до Управления по делам турок за рубежом и родственных сообществ.
Можно предсказывать, что эта деятельность будет продолжать нарастать, сохраняя напряженность в отношениях между Турцией и Германией.