Стратегия осадных боевых действий как элемент противоповстанческой борьбы

Хотя это не определено международным правом, суть осадных боевых действий заключается в изоляции населения противника от подкреплений и материально-технического снабжения, чтобы ослабить оборону и подавить сопротивление и поддержку в осажденных районах[i]. Осадное движение следует логике принудительного торга: осадное насилие призвано повысить стоимость продолжения войны путем максимального наказания противоборствующей стороны и ее сторонников.

Осады обычно сочетают в себе два ключевых элемента: окружение территории с целью ее изоляции и бомбардировки. В осадных операциях оба элемента применяются вместе и работают в синергетическом взаимодействии, тем самым усиливая эффект осады[ii]. Тем не менее, важно отметить, что во время осады нет необходимости в полном окружении. Важен эффект от позиционирования осаждающих сил, поскольку они должны быть в состоянии контролировать вход и выход из определенной зоны, а значит, и перемещение туда и обратно оружия и боеприпасов, поставок товаров и перемещение людей[iii]. Это означает, что полное окружение больше не является необходимым для того, чтобы квалифицировать данную ситуацию как осаду. Так было и в случае с Алеппо. Долгие и тяжелые бои за дорогу Кастелло, один из последних путей в восточные районы города, свидетельствовали о приближении осады за несколько лет до того, как она действительно началась. Однако с весны 2014 года силы САА, окружившие Алеппо, занимали такую тактическую позицию, что действовали скорее как осаждающие силы. Amnesty International и различные агентства ООН подробно описали последовавшее за этим стремительное ухудшение гуманитарных условий в (частично) осажденных восточных кварталах[iv].

Основополагающие характеристики осады, изоляции и блокады приводят к тому, что гражданское население, больные и раненые не могут выйти, а военная или гуманитарная помощь, такая как вода, продовольствие и медикаменты, не может поступить. Осады, по сути, стирают категорическое различие между комбатантами и некомбатантами, поскольку все население осажденных районов является главной мишенью такой тактики[v]. Вот в чем заключается жестокая логика осадных боевых действий как противоповстанческой борьбы в сирийской гражданской войне.

Теоретики борьбы с повстанческими движениями часто полагают, что цель борьбы с повстанцами заключается в том, чтобы отделить повстанцев от народа. После того как отряды повстанцев начали продвигаться в городские населенные пункты по всей стране, режим в конце концов выбрал стратегию борьбы с восстаниями, которую различные ученые и аналитики называют «коллективным наказанием», или «наказанием масс» [vi].

В своей работе «Логика насилия в гражданской войне» Статис Каливас ввел теоретическое разделение между избирательным и беспорядочным насилием в ненормативных войнах[vii]. Основываясь на этом теоретическом подтексте, различные ученые выдвинули две отличающиеся друг от друга модели противоповстанческой борьбы: «ориентированные на население» и «ориентированные на врага» стратегии по борьбе с восстаниями[viii]. Противоповстанческая деятельность, ориентированная на население, пытается обеспечить защиту, безопасность и предоставление услуг населению, проживающему в районах, где действуют повстанцы. Этот подход предполагает, что путем усиления сотрудничества населения с правительством укрепляется легитимность последнего и одновременно ослабляются позиции повстанцев[ix]. С другой стороны, контрповстанческая стратегия, ориентированная на врага, направлена на подрыв поддержки повстанцев путем «применения карательных мер ко всему населению, проживающему в зонах действий мятежников, будь то боевики или гражданские лица»[x]. Таким образом, эта жестокая стратегия, по сути, сводится к завоеванию контроля путем репрессий и террора.

Следуя этому категориальному различию в моделях борьбы с повстанцами, профессор исследований международной безопасности Дэвид Укко утверждает, что стратегии, ориентированные на врага, чаще всего реализуются авторитарными режимами[xi]. Цель и логика такого неизбирательного насилия – наказать народ за повстанческое движение таким образом, чтобы разорвать связь между ними, но не с помощью политики, а с помощью грубой силы. Авторитарные режимы могут использовать такие насильственные методы, потому что они не ограничены законом, не сталкиваются с политическими соперниками и часто контролируют поток публичной информации для своих граждан через государственные СМИ. Таким образом, по мнению Д.Укко, стратегия борьбы с повстанцами для авторитарного режима направлена не на завоевание так называемых «сердец и умов», а скорее на «продажу угрозы широким слоям населения, усиление поддержки партии и государства и разжигание шовинистической ненависти к вероломным повстанцам, которая оправдывает любые ответные меры, считающиеся необходимыми»[xii]. На целые гражданские общины произвольно навешиваются ярлыки «террористов», «раковых опухолей в обществе» или «иностранных диверсантов», чтобы оправдать беспорядочное использование подавляющей огневой мощи.

В контексте сирийской гражданской войны та же логика была применена для борьбы с охваченными волнениями населенными пунктами по всей Сирии. Во многих своих заявлениях президент Б.Асад сам называл оппозиционные силы «иностранными диверсантами» и «террористами». В интервью Би-би-си в феврале 2015 года Б.Асад дал еще одно подтверждение этой позиции. Когда репортер спросил о гуманитарном положении мирных жителей в изолированных районах, Б.Асад ответил: «Это неверно по одной причине, потому что в большинстве районов, где повстанцы захватили власть, мирные жители бежали и пришли в наши районы, поэтому в большинстве районов, которые мы окружили и атакуем, находятся только боевики». Далее он сказал, что «естественной реакцией любого человека, людей, семей, населения является бегство из любого района, где они ожидают конфликта»[xiii]. Кроме того, генерал-майор Джамиль Хасан, глава разведывательного управления ВВС Сирии, вторит словам Б.Асада, заявляя, что «Сирия с десятью миллионами надежных людей, послушных руководству, лучше, чем Сирия с тридцатью миллионами вандалов», и что «Сирия не смирится с присутствием раковых клеток, и они будут полностью удалены»[xiv]. Эта речь отражает манеру, характерную для модели авторитарного противоповстанческого движения Д.Укко.

[i] E. Mikos-Skuza, ‘Siege warfare in the 21st century from the perspective of International Humanitarian Law’, Wroclaw Review of Law, Administration & Economics 8 (2018) (2) 320.

[ii] For instance, attacks on markets and bakeries exacerbate starvation and deprivation for the besieged population. However, some analysts argue that, while both the elements of isolation and bombardment are powerful in their own regard, they may have somewhat limited synergies, as each element typically works over different timeframes. Bombardments are typically designed to work relatively quickly, whereas starvation may take a considerable longer time: Hägerdal, ‘Starvation as Siege Tactic’, 8; E. Gillard, ‘Sieges, the Law, and Protecting Civilians’, Chatham House International Law Programme, June 2019, 2.

[iii] Gillard, ‘Sieges’, 3.

[iv] See for instance: Amnesty International, ‘“Death Everywhere” War Crimes and Human Rights Abuses in Aleppo, Syria’, Amnesty International, May 2015. See: https:// www.amnestyusa.org/files/embargoed_5_may_aleppo_report_death_everywhere. pdf; ‘2015 Humanitarian Needs Overview: Syrian Arab Republic’, UN OCHA, November 2014, 28.

[v] A. Dowdall and J. Horne, Civilians under Siege: From Sarajevo to Troy (London, Palgrave Macmillan, 2018) 3-6.

[vi] W. Todman, ‘Isolating Dissent, Punishing the Masses: Siege Warfare as Counter- Insurgency’, An Exploration of Impact: Hunger, Cartoons & Philosophy 9 (2017) (1) 1.

[vii] S. N. Kalyvas, The Logic of Violence in Civil Wars (New York, Cambridge University Press, 2006) 31.

[viii] L. Khalili, Time in the Shadows: Confinement in Counterinsurgencies (Stanford, Stanford University Press, 2013) 58.

[ix] M. Kitzen and M. Provoost, ‘Don’t Underestimate the Bear – Russia is one of the World’s Most Effective Modern Counterinsurgents’, Modern War Institute, 24 March, 2022. See: https://mwi.usma.edu/dont-underestimate-the-bear-russia-is-one-of-the- worlds-most-effective-modern-counterinsurgents/.

[x] Todman, ‘Isolating Dissent’, 4.

[xi] D. Ucko, ‘The People Are Revolting: An Anatomy of Authoritarian

Counterinsurgency’, Journal of Strategic Studies 39 (2015) (1) 45-46.

[xii] Ucko, ‘The People Are Revolting’, 32, 43.

[xiii] Dagher, Assad or we Burn the Country, 63; N. Hassan, ‘Assad infuriates Syria

demonstrators with saboteur claims’, The Guardian, 10 June, 2011. See: https://www. theguardian.com/world/2011/jun/20/syria-assad-address-saboteurs; ‘Syrian President Bashar al-Assad: Facing down rebellion’, BBC News, 31 August, 2020. See: https:// www.bbc.com/news/10338256; ‘Assad’s BBC interview: Key excerpts’, BBC News, 10 February, 2015. See: https://www.bbc.com/news/world-middle-east-31311895: full transcript available on: ‘President al-Assad to BBC News: we are defending civilians, and making dialogue’, Syrian Arab News Agency, 10 February 10, 2015. See: http://sana. sy/en/?p=28047.

[xiv] M. Chulov, ‘“We can’t go back”: Syria’s refugees fear for their future after war’, The Guardian, 20 August, 2018. See: https://www.theguardian.com/world/2018/aug/30/ we-cant-go-back-syrias-refugees-fear-for-their-future-after- war#:~:text=%E2%80%9CAfter%20eight%20years%2C%20Syria%20 will,province%20with%20allies%20in%20Beirut.