Индонезия-Иран: развитие двусторонних отношений

Уже на протяжении последних десяти лет, с тех пор как в 2002 г. США причислили Иран к странам «оси зла», в мировом сообществе не утихают споры по поводу внешней политики этой страны. В настоящей статье постараемся проанализировать позицию в этих дебатах крупнейшего мусульманского государства мира Индонезии.

Исторические предпосылки развития индонезийско-иранских отношений

С наступлением Эры открытости в Индонезии (1989 г.), политика этого государства стала ещё более прозападной, чем до этого (в период президентства Сухарто). Вместе с тем необходимо учитывать, динамику развития самой индонезийской истории. После провозглашения независимости этой страны на её политической арене оказались три ведущие силы: националисты, исламисты и армия. Первые выполнили свою историческую задачу, завоевав суверенитет для своей родины. В последовавшем за уходом националистов поединке двух оставшихся групп, победили вооружённые силы. И это не было случайностью: здесь сыграли роль и традиционное уважение к «людям в погонах» в культуре народов Индонезийского архипелага, и роль армии в войне с иностранными интервентами, и сама структура Вооружённых сил Республики Индонезия (АБРИ). А кроме того, нельзя забывать, что основным вопросом международной повестки того дня было противостояние «капиталистического» и «социалистического» полюсов. Даже преимущественно мусульманские страны вынуждены были определять себя не в религиозных терминах, а в риторике «холодной войны». Поэтому у индонезийских исламистов просто не было примера для подражания в создании мусульманского государства.

Однако постепенно ситуация начала меняться. Индонезийское общество выросло из армейского авторитаризма: начались студенческие волнения, разногласия в самих вооружённых силах об их роли в руководстве государством (например, речи Сухарто в Пеканбару в 1980 г. и ответ на них – «петиция 50»). Это совпало с изменением ситуации на международной арене. И не последнюю роль здесь сыграла исламская революция 1979 г. в Иране. С этого момента Индонезия, крупнейшая мусульманская страна мира, увидела, что демократия американского образца – не единственный путь развития.

С другой стороны, Иран, порвавший дипломатические отношения с США в 1979 г., постепенно стал государством-изгоем, как для сторонников американского курса, так и для мусульманских государств, и нуждался в союзнике.

Современное состояние индонезийско-иранских отношений

В 2005 г. международная обстановка вокруг Ирана достигала пика своего напряжения. Причиной тому послужил отказ Исламской Республики Иран подписать дополнительный протокол к Договору о нераспространении ядерного оружия 1968 г. (ДНЯО), который давал право экспертам Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) проверять любой ядерный объект на территории участников договора без предварительного уведомления. Начался период поиска партнёров и «заигрывания» Исламской Республики с Индонезией1.

Можно предположить, что на первом этапе индонезийско-иранских отношений более заинтересованной стороной выступал как раз Иран. В мае 2006 г. президент страны Махмуд Ахмадинежад совершил визит в Индонезию. Именно в это время в Совете Безопасности накалялись страсти, и совсем недолго оставалось до единогласного принятия резолюции (1696 от 31 июля), осуждающей ядерную программу Ирана.

М. Ахмадинежад включил в состав своей делегации одного из авторитетных представителей высшего шиитского духовенства, генерального секретаря Международной ассоциации по сближению исламских правовых школ аятоллу М. А. Такшири (ранее занимал пост руководителя Организации исламских и культурных связей – одного из главных элементов пропагандистской машины исламского режима). Это было на руку Индонезии, акцентировавшей в тот период внимание на укреплении исламской солидарности.

Вместе с тем переговоры показали, что планы индонезийского руководства далеко не полностью находят отклик у противоположной стороны. Когда во время встречи с президентом Ирана глава Индонезии Сусило Бамбанг Юдойоно сказал, что Индонезия постарается сыграть роль посредника в отношениях Ирана и Запада, что явно бы способствовало укреплению ее авторитета в мусульманском мире, президент Ирана М. Ахмадинежад прямо дал понять, что серьезно это предложение рассматриваться не будет. Он пояснил, что Тегеран предпочитает «самостоятельно принимать решения по определению судьбы своей страны», поэтому ему не нужны посредники в диалоге с США. Данное высказывание вполне можно рассматривать в качестве подтверждения уже проявлявшихся ранее намерений иранского руководства на собственную роль в лидерстве во всемирной умме2.

В ноябре 2007 г. в столице Саудовской Аравии – Эр-Рияде Ахмадинежад встретился с вице-президентом Индонезии Юсуфом Калла. Во время переговоров стороны обсудили падение цен на нефть и убытки, понесённые в результате этого мусульманскими странами. Вице-президент Индонезии даже предложил ввести твёрдую валюту для расчёта между исламскими странами по нефтяным платежам, тем самым вновь стараясь приблизить Индонезию к странам традиционного ислама3.

Таким образом, 2003 – 2007 гг. можно отнести к первому этапу развития индонезийско-иранских отношений в новейшее время. Этап характеризовался плодотворным сотрудничеством сторон, инициатором которого выступала иранская сторона.

В Индонезии же шло противоборство двух тенденций: развития демократии, ориентирования на страны Запада и попыток сблизиться с исламским миром. Окончательный выбор в пользу любой из них мог быть связан только с внутриполитической ситуацией. Доводы существовали в пользу обеих. С одной стороны, с Западом были установлены прочные связи, с ним связывались надежды на инвестиции и финансовые потоки. В то же время, период 30-летнего следования в русле американской политики закончился финансовым кризисом 1997-1998 гг. А идеология сухартовского времени изжила себя ещё раньше, тогда как ислам представлял притягательную альтернативу. Вот только страны традиционного ислама признавать Индонезию равной себе не хотели, а Иран вынужден был это сделать, чтобы выйти из политической изоляции.

В 2007 г. начинается второй этап развития индонезийско-иранских отношений в XXI в. Он был далеко не столь безоблачным, как первый. И это было в первую очередь связано с возросшими аппетитами Индонезии, которая теперь не готова была довольствоваться лишь признанием её в качестве полноправного члена всемирной уммы.

Что выразилось в её политической риторике, когда в 2007 г. страна вошла в число непостоянных членов СБ ООН. Руководство государства заверяло население собственной страны, Иран и, по существу, весь исламский мир в том, что в своей деятельности в качестве непостоянного члена Совбеза ООН она с его трибуны будет настойчиво проводить в международном сообществе “исламскую повестку дня” и “бороться с проявлениями исламофобии”. Об этом прямо заявил президент Индонезии Сусило Бамбанг Юдхойоно4.

Но двусмысленность подобных заявлений стала очевидна, когда 24 марта 2007 г. СБ проголосовал за очередную резолюцию (1747) по иранскому вопросу, в которой напоминалось о введении экономических санкций против Ирана. Индонезия тогда неожиданно отказалась от своих обязательств перед иранской стороной и проголосовала аналогично остальным членам СБ.

Всего за несколько дней до принятия Совбезом резолюции по данному вопросу президент Индонезии заявил, что жесткие санкции против Ирана в отношении его ядерной программы могут привести к нарушению стабильности на Ближнем Востоке5. Кроме того, сообщения джакартской прессы, основанные на анонимных правительственных источниках, свидетельствовали о намерениях Индонезии быть в оппозиции любым репрессивным мерам Совбеза в отношении Ирана6.

В стране реакция на события оказалась беспрецедентной. В прессе при упоминании этого вопроса говорилось о предательстве руководства страны по отношению к другому мусульманскому государству7. Было подсчитано, что перед принятием резолюции произошли, по крайней мере, три эпизода переговоров индонезийского руководства с американской администрацией по вопросу о санкциях в отношении Ирана: телефонный звонок Буша Юдойоно, разговор по телефону между Райс и Вираюда и их встреча по этому же вопросу в Вашингтоне 20 марта8. Эти контакты рассматривались в качестве главной причины резкой перемены позиции руководства страны. Они же явились и основой причиной всплеска недовольства.

Руководство страны обеспокоилось такой ситуацией и в преддверии новых президентских выборов (2009 г.) резко сменило тактику поведения в СБ. В марте 2008 г. Индонезия в одиночестве подняла табличку в поддержку мусульманского собрата. И хотя, конечно, резолюция против Ирана всё равно прошла, Индонезия продемонстрировала всему миру (а главное, собственным оппозиционерам) свою твёрдую позицию в этом вопросе. За стойкость, проявленную Джакартой, Верховный прокурор Ирана Дорри Наджаф Абади поблагодарил председателя Совета алимов крупнейшей мусульманской организации Индонезии Нахдатул улама Хашима Музади. По его словам, это решение индонезийской делегации было бесценно для иранского народа.

Тем не менее, видно, что индонезийская сторона продолжала колебаться в отношении иранского вопроса. На январь 2009 г. был запланирован визит президента Индонезии в Иран, но он откладывался около двух месяцев. Характерно заявление о характере индонезийско-иранских отношений, сделанное пресс-секретарём Юдойоно Дино Патти Джалалом, когда в марте 2009 г. встреча всё же состоялась. Он сказал, что «политика его родины по отношению к Ирану является проявлением активной, независимой внешнеполитической стратегии Индонезии»9. Так, несмотря на стремление Индонезии «усидеть на двух стульях»: мусульманском и демократическом, представляется, что свой выбор тогда в 2009 г. страна сделала в сторону мусульманского мира. И это, как бы это не казалось парадоксально, не могло не привести к ухудшению индонезийско-иранских отношений.

Правда, пока это ещё не было очевидно. Даже в самой Индонезии многие считали, что этот визит вежливости вряд ли будет иметь какое-то влияние на мировое сообщество. Для иранцев это мероприятие было прежде всего символом того, что они вовсе не настолько одиноки в своей позиции по ядерной программе, как того хотели бы западные страны. Для индонезийской элиты же это был шанс успокоить парламентариев, которые были недовольны голосованием Индонезии по резолюции 2007 г10.

Всё же можно сказать, что в 2009 г. подошёл к концу второй этап в двусторонних отношениях Индонезии и Ирана. Страны из союзников превращались в противников в борьбе за власть и влияние в мировом мусульманском сообществе.

Но процесс это шёл медленно, в 2009–2012 гг., несмотря на обострение иранской проблемы, главы Ирана и Индонезии продолжали делать заявления о тесном сотрудничестве между двумя странами.

В январе 2009 г. новый генеральный прокурор Ирана аятолла Сейид Махмуд Хашеми Шахруди во время встречи с вице-спикером индонезийского парламента (Совета народных представителей) охарактеризовал Индонезию как «мусульманскую страну с огромным потенциалом».

Тогда же, в январе 2009 г., во время своего второго визита в Тегеран Сусило Бамбанг Юдойоно подписал с Махмудом Ахмадинежадом пять меморандумов о взаимопонимании11.

В мае того же года делегация иранских журналистов встретилась с членами Индонезийской журналистской ассоциации. Иранцы просили индонезийских коллег помочь в борьбе против предвзятого освещения внешней политики Ирана в западных СМИ12.

В апреле 2010 г. секретарь высшего иранского совета по национальной безопасности Саид Джалили выразил мнение, что позиции Индонезии и Ирана по таким ключевым вопросам, как национальная безопасность, разоружение и нераспространение ядерного оружия совпадают. А немного позже в том же месяце в Индонезию на празднование 60-летия дипломатических отношений двух стран прилетел советник рахбара Ирана аятоллы Али Хаменеи13. В том же месяце индонезийские и иранские чиновники высшего ранга встретились на мировом банковском саммите в Вашингтоне. Министр иностранных дел Ирана тогда поздравил Индонезию с быстрым экономическим ростом и развитием и уверил индонезийскую сторону в готовности Ирана поделиться с ней техническими новинками в области нефтедобычи14. Тогда же иранский министр по коммуникации и информации Реза Тагхипур Анвари попросил аудиенции с президентом Индонезии. Известно, что во время той встречи Сусило Бамбанг Юдойоно уверил иранского государственного деятеля в том, что двусторонние отношения их стран будут развиваться в желательном для обеих сторон направлении «благодаря хорошим личным отношениям, которые установились у нас президентом Ахмадинежадом»15.

В мае 2011 г. на Бали прошла 16-я министерская конференция Движения неприсоединения, во время которой министр иностранных дел Ирана сказал: «Народы Индонезии и Ирана – это две исламские нации с богатой историей, и мы должны укреплять наши взаимоотношения»16. А в июне 2011 г., незадолго до принятия резолюции 1929, спикер иранского парламента посетил Индонезию и Сингапур. В ходе своей поездки в одной из речей он упомянул о важной роли Индонезии в решении многих региональных конфликтов, например, в Йемене, Бахрейне и Ливии17. Конечно, как исламская страна Индонезия имеет какой-то политический вес в разрешении этих проблем. Но её роль как государства, не входящего в ближневосточную зону, не обладающего выдающимися экономическими достижениями в этих вопросах всё-таки второстепенная. Поэтому, скорее всего, подобное заявление было ещё одним политически предусмотрительным актом иранских дипломатов.

2009 – 2012 гг. стали третьим периодом новейшей истории индонезийско-иранских отношений. Страны уже определились с размерами своих амбиций, поэтому руководство обоих государств, скорее всего, понимало непрочность их политического союза. Но и Иран, и Индонезия пока ещё были заинтересованы в партнёрстве друг с другом.

Перспективы развития сотрудничества

Какая бы радужная картина ни возникала в воображении после прочтения официальных заявлений политиков высшего эшелона, мы понимаем, что политическая риторика часто далека от реального положения дел, которое как раз и определяет будущее рассматриваемого вопроса.

В сухом остатке получается, что Индонезию и Иран связывают тесные культурные и религиозные контакты. Динамично развивается торговое сотрудничество. 12-15 октября 2003 г. эти страны подписали соглашение о торговле и экономическом сотрудничестве18. 22 апреля 2006 г. началась подготовка Договора о взаимном предоставлении торговых привилегий между Индонезией и Ираном. И хотя проект ещё не закончен, он обещает быть успешным19.

По данным министерства торговли Индонезии общий торговый оборот этой страны с Ираном стабильно растёт. В 2007 г. он составлял немногим более 555 млн долларов США, в 2011 г. сумма достигла почти 2 млрд. При этом, если первоначально, в 2007 г. (дата начала исследования), нефть и газ не составляли значительную часть ни в общей сумме импорта, ни в итоге экспорта, то к 2011 г. ситуация значительно изменилась. Так, доходы Ирана от экспорта нефти и газа в Индонезию в 2011 г. составили практически 1 млрд долларов20. Кроме того, Иран экспортирует в Индонезию асфальт, строительные материалы и ковры21.

Индонезия же торгует с Ираном в основном продукцией сельского хозяйства (каучук, пальмовое масло) и морской отрасли. Например, 4 января 2010 г. между странами было подписано соглашение о поставках в Иран рыбы тунцовых пород. «Перспективы в этой отрасли довольно оптимистичные», — отметил тогда директор отдела морской и рыбной торговли в Министерстве торговли Индонезии Саут Хутагалунг. А ещё иранцы с удовольствием пользуются продукцией индонезийской лёгкой промышленности: текстилем и обувью22.

Кроме этого, в Индонезии планируется построить совместное предприятие по переработке нефтепродуктов, стоимостью в 6 миллиардов долларов США. Иран планирует поставлять для этого завода от 150 до 180 тыс. баррелей нефти ежедневно23.

Немаловажным для Индонезии является и сотрудничество с Ираном в научной области, главным образом, в сфере ядерных технологий.

Вместе с тем, Иран для Индонезии не является исключительным торговым партнёром, а Индонезия для Ирана никогда не была наиболее выгодной страной с точки зрения повышения престижа государства и выхода из международной изоляции. Индонезия может покупать асфальт и ковры у других ближневосточных стран, учиться атомным технологиям у той же Америки. А Ирану неплохо было бы подыскать политического партнёра с большим весом на международной арене, или, по крайней мере, не претендующего на главенствующее положение в мировой умме.

Кроме того, поддерживая Иран, Индонезия ослабляет своё положение в мировом сообществе, ей приходится постоянно лавировать между Западом и ИРИ. Сейчас такое положение дел отвечает потребностям внешнеполитического развития самой Индонезии. Ведь так ей удаётся «сидеть на двух стульях», удерживать свои позиции как в исламском мире (её активность в ОИС), так и в региональных объединениях (АСЕАН), и даже отчасти мировых наднациональных организациях (в ООН Индонезия входит в группу, выступающую за расширение числа постоянных членов СБ). Но что будет, когда придётся выбирать? Останется ли Индонезия на короткой ноге с Ираном, если обе эти страны решат, что хотят и могут претендовать на лидерство в исламском мире?

Ведь такой сценарий тоже возможен. Иран обладает достаточными размерами, запасами природных и людских ресурсов, богатой историей, значительно повлиявшей на развитие всего мусульманского мира. Но Индонезия не уступает ему (и даже превосходит) в размерах и численности населения. Кроме того, политическая амбициозность молодого государства, его достаточно быстрое экономическое развитие (страна входит в число «новейших индустриальных стран третьей волны»24) дают повод серьёзно опасаться конфликта этих стран.

Таким образом, на сегодняшний день Иран и Индонезия могут похвастаться взаимовыгодным партнёрством в области нефтеторговли, сельского хозяйства, обмена опытом в области атомной энергетики.

Сотрудничество пока действительно полезно обеим сторонам: Иран получает рынки сбыта для своей нефтяной продукции, поддержку крупнейшей мусульманской страны мира, а, значит, и возможность противопоставить «безбожному» Западу мусульманскую цивилизационную общность.

Для Индонезии партнёрство с Ираном – это возможность приобрести нефть, набраться опыта в области строительства объектов атомной энергетики, а главное, продемонстрировать на внешне- и внутриполитической аренах свою независимую от Запада позицию. Кроме того, после повышения террористической напряжённости во всём мире, отношения между суннитским большинством и шиитским меньшинством в Индонезии ухудшились (хотя, как уже отмечалось, в целом они сосуществуют всё же довольно мирно), поэтому дружеские отношения с Ираном стабилизируют и укрепляют связи между представителями двух течений ислама внутри самой Индонезии.

Вместе с тем для Ирана поддержка такой, в общем-то, незначительной в мировой расстановке сил страны, как Индонезия, вряд ли может сильно изменить ситуацию. Для самой же Индонезии существует реальная опасность спровоцировать своих исламистов на новый виток борьбы за создание исламского государства (что они периодически пытаются сделать с самого провозглашения независимости 17 августа 1945 г.).

В более широком масштабе тесные индонезийско-иранские отношения указывают не на формирование особой мусульманской наднациональной общности, а, кажется, наоборот — на то, что формирование союзов и блоков по-прежнему происходит не по религиозным, а по вполне земным мотивам. И, как показывает практика, пути таких временных и вынужденных партнёров расходятся, как только изменяется политическая ситуация. Это видимо, сейчас и происходит с Ираном и Индонезией, несмотря на горячие заверения руководства обеих стран в обоюдной дружбе и стремлении к развитию взаимовыгодного сотрудничества.

1. http://www.newsru.com/world/18dec2003/dnpyao.html

2. Гусев М.Н. К визиту президента Индонезии Сусило Бамбанга Юдойоно в Иран.

3. http://www.turkishweekly.net/news/50426/closer-iran-indonesia-relations.html

4. ИТАР-ТАСС, Пульс планеты, АТР, 15.01.07.

5. Jakarta post, 30.03.2007.

6. Topica Email List Directori, 30.03.2007.

7. Search Yayhoo News March 23, 4:23 AM.

8. Topica Email List Directori, 30.03.2007.

9. http://www.antaranews.com/print/1205136539/hubungan-ri-iran-di-bawah-bayang-bayang-resolusi-pbb

10. http://news.newamericamedia.org/news/view_article.html?article_id=3eefa4d5fce96c9870f8d1a969e5d943

11. http://www.thejakartapost.com/news/2009/05/12/iranian-press-offers-cooperate-with-indonesia.html?1

12. http://www.thejakartapost.com/news/2009/05/12/iranian-press-offers-cooperate-with-indonesia.html?1

13. http://www.allvoices.com/contributed-news/5690561-60-years-indonesia-iran-diplomatic-relations

14. http://english.farsnews.com/newstext.php?nn=8902071051

15. http://www.thejakartapost.com/news/2010/04/29/indonesia-iran-strive-improve-relations.html

16. http://irdiplomacy.ir/en/news/52/bodyView/13177/Iran,.Indonesia.urge.stronger.ties.html

17. http://en.harakahdaily.net/index.php/berita-utama/world/2920-iran-seeks-closer-ties-with-singapore-indonesia.html

18. http://ditjenkpi.depdag.go.id/website_kpi/Umum/Bilateral/Kerjasama/Subdit%20Afrika%20&%20Timur%20Tengah/Indonesia-Iran%20CTEP.pdf

19. http://www.kemendag.go.id/statistik_neraca_perdagangan_dengan_negara_mitra_dagang/

20. http://www.tempointeractive.com/hg/nasional/2010/01/04/brk,20100104-217146,uk.html

21. http://en.iccim.ir/index.php?option=com_content&view=article&id=3877:indonesias-trade-with-iran-up-by-more-than-20&catid=103:iran-economy-bulletin

22. http://www.tempointeractive.com/hg/nasional/2010/01/04/brk,20100104-217146,uk.html

23. http://id.wikipedia.org/wiki/Program_Nuklir_Indonesia

24. http://ru.wikipedia.org/wiki/Четыре_азиатских_тигра

62.91MB | MySQL:102 | 0,608sec