Развитие социально-экономической ситуации в Иране в октябре – декабре 2013 г. было во многом определено возникшей у иранского руководства надеждой на скорое послабление (а, в долгосрочной перспективе, и полное снятие) санкционного режима введенного США, ЕС и их союзниками в отношении ИРИ. Большая часть иранского политического истеблишмента продемонстрировала готовность заплатить цену за это послабление в форме смягчения иранской позиции по ядерной программе (ИЯП) и связанных с этим уступок. Еще 2 октября 2013 г. 230 из 290 депутатов Mеджлиса подписались под заявлением, поддерживающим внешнеполитический вектор действующего президента Х.Рoухани на указанном направлении.
Ожидания иранцев были частично вознаграждены. По результатам встречи «шестерки» переговорщиков с представителями Тегерана, состоявшейся в ноябре 2013 г., Европейский Союз и Соединенные Штаты действительно приняли несколько решений, временно отменяющих или смягчающих ряд мер санкционного характера, включая те, что затрагивали нефтегазовую сферу и вопросы транспортных перевозок. Однако, как к январю 2014 г. подчеркивали эксперты, необходимо различать официальную и фактическую сторону вопроса. Так, официально указанные изменения были внесены, но их практическая реализация до определенной степени пробуксовывала. В частности, хотя основные европейские энергетические компании, такие как французская Тоталь и англо-голландская Роял Датч Шелл, и получили осенью 2013 г. приглашение от Тегерана возобновить сотрудничество, их руководство предпочло выдержать паузу не давая официального ответа на иранскую инициативу. Обе корпорации подтвердили свою заинтересованность в работе с ИРИ, но при этом сослались на то, что режим санкций не позволяющих им возвратиться в Иран до конца снят не был.
Макроэкономические показатели
Осенью 2013 г. социально-экономическая ситуация в ИРИ оставалась тяжелой. В октябре 2013 г. ЦБ Ирана оценил уровень инфляции в стране в 36%, что было лишь на 3% меньше по сравнению с показателями лета 2013 г. Впрочем, в ноябре 2013 г. он вновь вышел к отметке в 40%. Более того, по мнению экспертов, представители иранского Центробанка дают существенно заниженные данные: с точки зрения аналитиков, приводимые чиновниками цифры должны быть увеличены как минимум вдвое. На этом фоне правительство Х.Роухани старательно искало признаки улучшения социально-экономической ситуации в стране, чтобы отчитаться перед электоратом о первых успехах. Однако во многом нового президента и его команду ждало существенное разочарование. Социально-экономическое положение ИРИ не просто оставалось стабильно тяжелым, а продолжило ухудшаться. Существенно улучшить ситуацию не смогли и наметившиеся осенью 2013 г. тенденции к сближению с Западом. Как отмечают иностранные эксперты, со стороны официального Тегерана было наивно ожидать немедленных подвижек. Текущие тенденции в экономике ИРИ весьма инерционны и любые подвижки на международной арене могут оказать на нее положительное влияние только со значительно задержкой.
В ноябре 2013 г. А.Тайеб-Ния вновь заявил о планах иранского руководства сократить уровень инфляции. На этот раз помимо традиционных заявлений о разрабатываемых мерах в сфере фискальной и монетарной политики, направленные на сокращение объемов ликвидной денежно массы, находящейся на руках у населения, были обозначены реальные сроки и показатели. В частности, министр экономики предположил, что уровень инфляции может быть сокращен на 6 – 7 пунктов к апрелю 2014 г.
В конце сентября – начале октября 2013 г. ЦБ Ирана опубликовал очередные данные о состоянии иранской экономики. По оценкам экспертов Центрального Банка ИРИ, ВВП страны в 2012 г. сократился на 5,4%. Этот показатель был намного ниже ранее озвученных оценок МВФ, чьи специалисты исходили из того, что в 2012 г. ВВП Ирана сократился лишь на 1,9%. Вместе с тем, как представители ЦБ Ирана, так и аналитики МВФ были единодушны во мнении, что внутренний валовой продукт продолжит сокращаться в своих объемах и в 2013 г. (на 1,3 – 1,5%). Более позитивными были оценки МВФ на 2014 г. Предполагалось, что в 2014 г. экономика ИРИ наконец начнет расти (на 1,3%), а уровень инфляции достигнув своего пика в 42% к концу 2013 г. станет падать.
С наибольшими проблемами традиционно сталкивался нефтяной сектор ИРИ. По оценкам экспертов, к началу сентября 2013 г. Иран экспортировал не более 1 млн баррелей нефти в сутки. На этом фоне, ими ставилось под сомнение заявление нового министра нефти ИРИ Б.Н.Зангане относительно того, что объем экспортных поставок в сентябре 2013 г. достиг уровня 1,21 млн баррелей в сутки и, в скором времени, составит 1,3 млн баррелей. По мнению иностранных экспертов, объемы производства нефти в ИРИ в сентябре 2013 г. снизились с 2,7 млн баррелей в сутки до 2,65 млн В октябре 2013 г. уровень добычи нефти в Иране был на уровне 2,68 млн баррелей в сутки при объемах ее экспорта в 0,9 млн баррелей в день. Основными покупателями оставались КНР, Япония, Южная Корея, Индия и Турция. При этом Индия и Турция существенно сократили свои покупки – на 40% и 37,5% соответственно по сравнению с январем – февралем 2013 г.
Складывающая ситуация существенным образом негативно отразилась и на уровне инвалютных доходов ИРИ. Если в 2011 г. экспорт «черного золота» принес иранцам 95 млрд долл. США, то в 2012 г. их поступления составили 70 млрд долл. США. К началу 2014 г. в Тегеране мало кто испытывал иллюзии, что показатель за 2013 г. будет выше уровня 2012 г.
Наличие проблем в экономике страны признал и действующий кабинет министров. По словам советника Х.Роухани в сфере экономики Масуда Нили (сказаны в октябре 2013 г.), для выхода из сложившейся ситуации нынешнее правительство должно провести существенные реформы в валютном и банковских секторах, а также выработать правильный подход к дальнейшему развитию приватизационных процессов и реализации программы по монетизации существующих госсубсидий. В частности говорилось о необходимости принятия пакета мер в сфере монетарной политики, направленных на снижение объемов ликвидной массы, а также вывод экономики из рецессии. Отдельно правительством Х.Роухани оговаривалась возможность повышения цен на топливо на внутреннем рынке, что было обусловлено необходимостью снизить объемы потребления энергоресурсов в стране, а также объем средств, выделяемых государством на поддержание низкого уровня цен на топливо в стране.
Падение доходов от экспорта нефти в 2013 г., по оценкам экспертов, должно было привести к существенному дефициту иранского бюджета, а также заставить руководство ИРИ сократить свои текущие расходы. В этой ситуации, открытым оставался вопрос о судьбе средств, выделяемых Тегераном на поддержку сирийского правительства Б.Асада и деятельность ливанской «Хизбаллы». Несмотря на то, что официальных данных об объемах средств, выделяемых иранским бюджетом на указанные нужды нет, по ряду неофициальных оценок, ежегодные расходы ИРИ составляют около 10 млрд долл. США (примерно 9 млрд на нужды сирийцев и 0,6 млрд на нужды «Хизбаллы»). Какова окажется судьба этих статей бюджета в 2014 – 2015 гг. – неизвестно. Считается, что многое будет определяться тем, как станет развиваться ситуация вокруг международных санкций, принятых в отношении Ирана. Если указанные меры экономического давления по-прежнему будут вести к падению объемов экспорта нефти из ИРИ и сокращению притока нефтедолларов в казну этой страны, то финансировать столь затратные программы по поддержке своих ближневосточных союзников Тегерану окажется сложно.
Валютно-финансовый сектор
После визита Х.Роухани в США и его выступления в ООН в сентябре 2013 г. валютно-финансовый рынок ИРИ продемонстрировал некоторые тенденции к улучшению. Так, в октябре 2013 г. на свободном рынке курс иранского риала к доллару США снизился с 32000 до 30900 иранских риалов. В то время как официальный обменный курс был установлен на отметке 24777 иранских риалов. Вместе с тем, чиновники ЦБЦ ИРИ и аналитики иранской ТПП высказали свои опасения относительно возможности чрезмерного укрепления иранского риала. По их словам, это окажется не на руку иранским экспортерам, т.к. негативно повлияет на уровень их доходов.
В октябре 2013 г. иранские чиновники заявили о том, что запасы Фонда национального развития (ФНР) будут увеличены с 50 млрд долл. США в марте 2013 г. до 61 млрд в марте 2014 г. По словам заместителя директора ФНР Касема Хоссейни, пополнение резервов Фонда идет по плану. В соответствии с существующими требованиями в его пользу отчисляется 20% доходов государства от экспорта нефти. Сам ФНР был создан для финансирования реализации проектов по развитию иранской экономики. Вместе с тем, эти планы по наращиванию резервов Фонда можно поставить под вопрос, если принять во внимание другие данные, приводимые иранскими чиновниками. Так, в рамках доктрины обеспечения прозрачности государственных действий правительство Х.Роухани стало публиковать сведения о состоянии ФНР (при М.Ахмадинежаде эти сведения считались конфиденциальными). В частности, сообщалось, что в период с июля по октябрь 2013 г. валютные запасы Фонда сократились с 54 до 18,1 млрд долл. США.
В октябре 2013 г. правительство Х.Роухани заявило о намерении задействовать в целях развития экономики страны финансовые ресурсы, находящиеся на руках у населения. В частности, в случае получения соответствующего разрешения от иранского парламента, действующий кабинет министров собирался выпустить облигации государственного займа на сумму 2 млрд долл. США.
В октябре 2013 г. руководитель ЦБ ИРИ Валиолла Сейф заявил, что приоритетной задачей его правительства является взятие под контроль инфляции в стране, а также темпов роста ликвидности. Другой задачей, по словам чиновника, выступает стабилизация валютного рынка при сохранении системы плавающего курса риала по отношению к иностранным валютам. В свою очередь член Валютно-кредитного совета при ЦБ ИРИ М.Нехавандиян сообщил, что в рамках указанных задач правительство планирует поднять уровень процентной ставки, которая соответствовала бы существующим инфляционным показателям. Он также призвал не паниковать относительно существующего свободного курса. Тот факт, что в октябре 2013 г. за 1 долл. США давали 32 тыс. иранских риалов М.Нехавандиян назвал нормальным.
Дискуссии о выборе пути экономического развития
В период с октября 2013 по январь 2014 гг. правительство Х.Роухани активно обсуждало перспективы реформирования иранской экономики. Направлений для работы существовало несколько. Для стабилизации ситуации в стране Тегеран должен был решить проблему гиперинфляции, высокого уровня безработицы, дефицита бюджета, внутреннего государственного долга, негативных темпов роста ВВП, а также будущего экономических реформ. В этот период приоритетной задачей была названа ликвидация негативных последствий ошибочных шагов команды М.Ахмадинежада в экономической сфере. По словам первого вице-президента Эшака Джахангири, одним из итогов деятельности предшественника Х.Роухани на президентском посту стал огромный объем невозвращенных или т.н. проблемных банковских кредитов. На ноябрь 2013 г. он оценивался в 700 трлн иранских риалов (28,1 млрд долл. США). Из них 110 трлн риалов (4,4 млрд долл. США) было выдано всего 23 предпринимателям, чья деятельность не была связана с производственным сектором экономики.
Другим обвинением в адрес М.Ахмадинежада со стороны Э.Джахангири было заявление о том, что команда бывшего президента оставила новое правительство с пустой казной. В частности указывалось, что государственная задолженность перед банками, частным сектором и подрядчиками (по оценкам Меджлиса) к середине октября 2013 г. составляла 1800 трлн иранских риалов или 72 млрд долл. США по курсу 24900 иранских риалов за 1 долл. США. Впрочем, верить этим заявлениям надо весьма осторожно. Как считают некоторые эксперты, у экономической команды Х.Роухани просто нет четкой программы реформ, которая кардинальным образом отличалась бы от той, что реализовывал в последние годы своего президентства М.Ахмадинежад. В этих условиях, обвинения в адрес предшественника являются эффективным (и достаточно традиционным) способом отвлечь внимание публики от данного факта. Характерно, что члены предыдущего кабинета министров не стали молчать на брошенные обвинения. Так, комментируя слова Э.Джахангири, бывший глава ЦБ ИРИ при М.Ахмадинежаде Махмуд Бахмани заявил, что правительство Х.Роухани было оставлено далеко не с пустой казной. В свое распоряжение оно получило около 100 млрд долл. США валютных резервов и 32 – 34 млрд долл. США в ФНР.
Между тем, в условиях серьезных государственных долгов нынешнее правительство готовилось к реализации второй фазы экономических реформ, направленных на облегчение бремени субсидий, лежащих на бюджете страны, и монетизацию предоставляемых населению льгот. Наиболее жаркие споры были связаны с вопросом о том, в какой форме производить выплаты пособий населению после сокращения косвенных дотаций. Изначально указанные выплаты были призваны смягчить негативные социальные последствия от роста стоимости потребительских товаров, вызванного частичной отменой госсубсидирования низкого уровня цен на энергоносители и некоторые виды продовольствия, продаваемого на внутреннем рынке. В рамках этой программы к концу 2013 г. государство уже ежемесячно выплачивало 45 тыс. иранских риалов (около 18 долл. США) на душу населения. Даже несмотря на незначительность указанной суммы в месячном исчислении на одного человека, в год иранское правительство выплачивало 16,4 млрд долл. США. Падение объемов поступлений от экспорта нефти в иранскую казну, равно как и возникший бюджетный дефицит создали серьезные проблемы для реализации программы по выплате прямых субсидий. Полностью отказаться от нее иранское руководство было не в состоянии. Незначительные для богатых семейств и среднего класса указанные выплаты были существенными для бедных слоев, составляющих до 60% иранского общества. Тем самым указанные выплаты все же исполняли роль определенной социальной страховки. Да и при исчислении на среднестатистическую иранскую семью в 4 – 5 человек (опять же, речь идет о бедном населении) сумма уже вырастала до 80 – 100 долл. США в месяц на семью.
На этом фоне, в иранском политическом истеблишменте разгорелась жаркая дискуссия о сокращении общего объема прямых дотаций путем оптимизации их выплат. К ноябрю 2013 г. парламентский комитет Меджлиса по проблемам экономического планирования и бюджета одобрил закон о прекращении выплат прямых субсидий богатейшей части населения (трем верхним децилям иранского общества). Ряд политиков и экономистов ИРИ предлагал не останавливаться на достигнутом. В частности, в октябре 2013 г. депутат Меджлиса А.Таваколи предложил пересмотреть объем выплат всем слоям населения, независимо от их доходов. В свою очередь, официальный представитель правительства Мохаммад Ноубахт заявил, что от прямых выплат можно отказаться и полностью. Впрочем, это, скорее всего, крайнее мнение, нежели чем расхожий взгляд среди иранских политических деятелей: 3 ноября 2013 г. иранский парламент одобрил закон разрешающий правительству продолжить выдачу прямых ежемесячных субсидий населению в размере 450 тыс. иранских риалов на человека (18 долл. США).
Еще одним аргументом сторонников сокращения объемов прямых выплат населению является утверждение о том, что эти дотации подстегивают рост ликвидной массы, циркулирующей в иранской экономике. По словам министра экономики и финансов ИРИ Али Тайеб-Ния, ее объем вырос в 5 раз за последние семь лет и к октябрю 2013 г. достиг 500 трлн иранских риалов (201 млрд долл. США). При этом, по мнению парламентария Голямрезы Мокаддама, реформы системы государственных субсидий при М.Ахмадинежаде внесли намного больший вклад (на 13 млрд долл. США больше) в процесс роста объема денежной массы, чем это изначально ожидалось.
В октябре 2013 г. министр нефти ИИ Б.Н.Зангане также выступил с критикой деятельности М.Ахмадинежада. Он заявил, что после начала реализации программы реформ при предшественнике Х.Роухани существенно пострадало благосостояние Национальной иранской нефтеперерабатывающей и распределяющей компании (National Iranian Oil Refining and Distribution Company, NIORDC, НИНРК). Правительство М.Ахмадинежада якобы весьма существенно вмешивалось в финансовые дела НИНРК, в принудительном порядке и в нарушение всех законных норм изымая существенную часть доходов компании, которые позже использовались в уплату прямых субсидий населению ИРИ.
На прошедшей в октябре 2013 г. совместной встрече представителей Всемирного банка и МВФ А.Тайеб-Ния послал международному сообществу однозначный сигнал о готовности Ирана активнее взаимодействовать с другими государствами и международными организациями в экономической сфере. Он заявил, что Х.Роухани принял новую стратегию, направленную на инкорпорирование исламской республики в систему мирэкономических отношений. Он также сообщил, что внутри страны основными приоритетами руководства ИРИ будут сокращение зависимости экономики от нефти, а также большее вовлечение частного сектора в экономичекую деятельность. В частности, предполагается передать частным компаниям на реализацию ряд проектов в государственном секторе и сфере развития экономической инфраструктуры.
Нефтяной сектор
В конце октября 2013 г. заместителем министра нефти ИРИ по вопросам планирования и контроля за разработкой углеводородных ресурсов страны был назначен Мансур Моаззами. В ходе официальной процедуры вступления в должность он заявил, что своим приоритетом считает восстановление позиций нефтяной отрасли, утраченных благодаря негативному действию западных санкций. Он также подтвердил, что улучшение показателей объемов нефтедобычи и экспорта является жизненно важным в условиях, когда более 50% госдоходов формируются за счет инвалютных поступлений от экспорта нефти. Главной же задачей, достигнуть которую необходимо любой ценой, М.Моаззами назвал возвращение утраченной Ираном доли на нефтяных рынках с выводом ее производства на уровень в 4 млн баррелей в сутки. При этом он подчеркнул, что при нем иранцев будет интересовать именно показатели производства и рыночной доли, а не уровень цены. Цена же, по словам чиновника, Тегеран устроит любая. Это высказывание напрямую перекликалось с информацией, появившейся осенью 2013 г. о том, что Тегеран готов предложить своим бывшим покупателям скидки на нефть, если санкции в отношении ИРИ будут сняты.
Как отмечают эксперты, иранцам действительно придется пойти на ухищрения, чтобы вернуть свою долю рынка, утраченную под действием санкций. На конец 2013 г. единственными импортерами иранской нефти были лишь пять стран – КНР, Япония, Южная Корея, Индия и Турция. Прежние покупатели, отказавшиеся под воздействием санкций от иранской нефти, давно переориентировались на другие источники поставок, и фактор цены может сыграть положительную роль в процессе их обратного привлечения.
Несмотря на то, что на конец октября 2013 г. иранские чиновники отрицали сам факт предоставления нефтяных скидок, по некоторым данным, только благодаря снижению цен им удалось удержать некоторых из оставшихся потребителей. В частности, речь идет об индийцах и китайцах. Еще в июне 2013 г. министр нефти Индии Вераппа Мойли заявлял, что главной причиной тесного сотрудничества нефтеперерабатывающих компаний его страны с ИРИ являются скидки (на уровне -2 долл. США за баррель). Впрочем, иранцы отказывались подтверждать эту информацию, называя ее появлением следствием развернутой против Тегерана информационной войны.
Назначение М.Моаззами завершило череду произошедших после победы Х.Роухани на президенских выборах 2013 г. перестановок на ключевых постах в Министерстве нефти. Так, должность заместителя министра нефти получил Казем Вазири-Хамане, представителя Ирана при ОПЕК Хоссейн Каземпур-Ардебили, директора Национальной нефтехимической компании Аббас Шерри-Мокаддам, директора Национальной иранской газовой компании (НИГК) Хамид Реза Араки, директора Национальной иранской нефтяной компании (НИНК) Рокноддин Джавади, директора Национальной иранской нефтеперерабатывающей и распределительной компании, а также пост заместителя министра нефти Аббас Каземи. Эксперты отмечают, что практически все новые назначенцы являются ветеранами нефтяной отрасли (такие как Х.Каземпур-Ардебили, К.Вазери-Хамане и М.Моаззами). Ранее они были отстранены от возможностей вмешиваться в ее дела, но с уходом М.Ахмадинежада возвращаются в министерство вновь. Некоторые иранские чиновники уже поспешили назвать новые назначения «возвращением» профессионалов и переходом контроля над Министерством нефти из рук сторонних людей в руки специалистов своего дела.
К ноябрю 2013 г. ИРИ и КНР смогли достичь соглашения относительно существующей у Китая задолженности в 22 млрд США за поставки иранской нефти. В соответствии с существующими договоренностями, Пекин был обязан вернуть указанную сумму через поставки китайского оборудования для реализуемых в ИРИ инфраструктурных проектов. По имеющимся данным, стороны определили около 40 совместных иранско-китайских проектов в сфере нефтехимического, сталелитейного и цементного производства, добычи подземных вод, а также отведения сточных потоков, для которых будут осуществляться указанные поставки. По оценкам государственных аналитиков ИРИ, реализация совместных проектов и поставки для них оборудования в качестве платы за иранскую нефть, являются для азиатских государств эффективным способом обойти существующие ограничения на международные финансовые транзакции, связанные с санкционным режимом. Вместе с тем, иранские бизнесмены имели иную точку зрения. Для них подобные проекты являются еще одной брешью в защите внутреннего рынка от притока не всегда качественных, но весьма дешевых азиатских товаров, с которыми их местные эквиваленты не в состоянии соревноваться.
В начале декабря 2013 г. министр нефти ИРИ Б.Н.Зангане провел ряд частных переговоров с представителями европейских нефтяных компаний относительно возможностей их возвращения в энергетический сектор Ирана. В ходе состоявшейся в начале декабря 2013 г. министерской встречи стран-членов ОПЕК в Вене, иранский чиновник также заявил о планах его страны не только вывести объем нефтедобычи на уровень 2009 – 2010 гг. в 3,5 млн баррелей в сутки, но и довести его до 4 млн баррелей. Последний показатель был не по силам нефтегазовому сектору экономики ИРИ еще с 2008 г. При этом, Б.Н.Зангане заявил о готовности страны выйти на указанный уроень производства, даже если такое увеличение приведет к падению цен на нефть на 20 долл. США за баррель. Эти заявления не вызвали какой-либо реакции среди членов ОПЕК. По словам представителей организации, Иран теоретически может нарастить объемы производства, но вопрос остается открытым относительно того, когда это произойдет. С точки зрения многих аналитиков – достичь уровня в 4 млн баррелей в сутки Тегеран сможет далеко не завтра. В середине декабря 2013 г. представители ИРИ отрапортовали ОПЕК о выводе производственных мощностей в ноябре 2013 г. на показатель в 3,3 млн баррелей в сутки. Однако по оценкам независимых экспертов реальный объем производства составил лишь 2,73 млн (на 50 тыс. баррелей больше по сравнению с октябрем 2013 г.) баррелей в сутки.
Как отмечают аналитики, выполнить поставленные задачи Б.Н.Зангане не сможет без значительных инвестиций со стороны западных компаний, что, в свою очередь, подразумевает снятие наложенных на Иран санкций. Однако после достигнутых в ноябре 2013 г. договоренностей между Тегераном и «шестеркой» ядерных переговорщиков, вылившихся в принятие Совместного плана действий по урегулированию ситуации вокруг ИЯП, а также после частичного снятия европейцами санкционного бремени с Тегерана, иранское руководство старательно шлет западным бизнесменам сигналы о том, что, мол, тем настала пора восстановить свое экономическое присутствие в Иране. Причем помимо европейцев подобные сигналы посылаются и представителям бизнеса других передовых стран мира. В частности, 1 декабря 2013 г. японская газета «Йомиури Шимбун» сообщила о том, что администрация Х.Роухани приглашает к сотрудничеству в энергетической сфере и японские компании.
Несмотря на то, что бравурные заявления и призывы к европейским компаниям вернуться в ИРИ исходящие от Б.Н.Зангане и его коллег могут оказаться лишь очередным пропагандистским ходом, а также результатом определенной эйфории, испытываемой Тегераном от частичного снятия санкционного давления и не позволяющей иранцам адекватно взглянуть на ситуацию, в шагах руководства ИРИ все же прослеживаются некоторые элементы последовательности и четко намеченного плана.
Во-первых, как показали события ноября – декабря 2013 г. «целевой аудиторией» для своей деятельности министр нефти ИРИ выбрал не американские компании, а европейцев. Причем внимание было сконцентрировано именно на тех компаниях, которые ранее активно работали в Иране или проявляли существенный интерес к сотрудничеству. В частности, 5 декабря 2013 г. в Вене состоялась закрытая встреча Б.Н.Зангане с высокопоставленными представителями OMV, ENI, Vitol и Shell. Консультации проходили в течение часа и, по словам всех участников, были весьма плодотворными. Как отмечают некоторые иранские и западные аналитики, выбор партнеров по диалогу Б.Н.Зангане сделал не случайный. Он, де-факто, работает со «слабым звеном» из числа зарубежных компаний, ориентируясь на тех, кто может пойти на сотрудничество с Тегераном не дожидаясь полного снятия санкций. В этом ключе, европейцам проще вернуться на иранский рынок, чем американцам. В Тегеране также не строят иллюзий относительно того, что санкции США будут сняты мгновенно, но рассчитывают на возвращение, по крайней мере, к положению 1990-х – начала 2000-х гг. В тогдашней ситуации, экономические меры, наложенные Вашингтоном, хоть и существовали на бумаге, но на практике за их исполнением следили сквозь пальцы. Б.Н.Зангане прекрасно знает об этом, т.к. именно он в 1990-х гг. убедил Total, Statoil, ENI, Shell и некоторые другие европейские компании начать взаимодействие с исламской республикой. По этой причине министр нефти Ирана предположительно считает, что энергетические гиганты ЕС могут вновь пойти на определенный риск и начать взаимодействовать с ИРИ даже в условиях неокончательно снятых санкций.
Во-вторых, под приход западников явно готовиться правовая площадка. В частности, руководство ИРИ говорит о скором отказе от формулы байбек при заключении инвестиционных контрактов, которая еще до принятия санкций 2010 – 2012 гг. не устраивала иностранных инвесторов и была одной из преград на пути ПЗИ в энергетический сектор Ирана. Вместо этого, официальный Тегеран готовиться предложить иностранным партнерам нечто среднее между схемой байбек и схемой PSC/PSA (production sharing contract). О конкретных деталях этого формата в декабре 2013 г. было известно немного. Как и байбек инвестиции на условиях PSC будут срочными (около 20 лет). По своим же условиям они должны были быть лучше сервисных контрактов, на основе которых иностранные компании работают в Ираке. Предварительный проект договора якобы был уже готов к декабрю 2013 г., но должен был пройти длительные согласования с парламентом страны и Наблюдательным советом. Представители иранского Министерства нефти исходили из того, что смогут представить новый формат контрактов вниманию общественности не ранее апреля 2014 г.
В-третьих, у иранского руководства, по мнению некоторых экспертов, уже на декабрь 2013 г. существовало четкое представление о том, как необходимо взаимодействовать с «возвращенцами» и на какие нужды следует использовать их инвестиционный капитал. Отмечалось, что помимо урегулирования прежних вопросов (проблемы невозвращенных долгов и сорванных контрактов), Тегеран заинтересован в западной помощи при реализации программы EOR (Enhanced Oil Recovery), направленной на поддержание падающего объема нефтедобычи на старых нефтяных месторождениях. В этом ключе, приоритетным было проведение работ на месторождениях Ахваз, Гячсаран, Агаджари, Биби-Хакиме и Марун.
Газовый сектор
В октябре 2013 г. стало известно, что Кувейт был вынужден приостановить разработку шельфового газового месторождения Дорра, располагающегося в кувейтских, иранских и нейтральных водах. Главной причиной послужили политические разногласия с руководством ИРИ, считающего Дорру спорной территорией. Впрочем, как отмечают аналитики, указанный конфликт не имеет под собой какой-либо существенной основы. С точки зрения арабов, претензии Тегерана необоснованны и вызваны желанием иранского руководства в очередной раз продемонстрировать членам ССАГПЗ свои возможности по оказанию влияния на ситуацию в регионе.
В октябре 2013 г. руководство Пакистана обратилось к своим иранским коллегам с просьбой предоставить им финансовую помощь для строительства пакистанской части газопровода Иран-Пакистан (ГИП). Идя на этот шаг, Исламабад в очередной раз подтвердил свое намерение реализовать проект ГИП несмотря на все политическое давление, оказываемое на него Вашингтоном. Сообщается, что иранская сторона уже практически завершила прокладку большей части 650-километровго трубопровода проходящего по иранской территории от Ассалуйе до границы с Пакистаном. Пакистанцы же начали работу над своим участком граница –Навабшах лишь в марте 2013 г. При этом к осени 2013 г. темпы работ оставляли желать лучшего.
Изначально предполагалось, что запуск ГИП состоится в 2014 г., и в течение последующих 25 лет Пакистан будет ежедневно получать 750 млн кубических футов газа в сутки по цене 13 долларов за один млн британских тепловых единиц. Однако в октябре 2013 г. на встрече со своим иранским коллегой Али Тайеб-Ния пакистанский министр финансов Эшак Дар признался, что у его страны нет 1,5 – 2 млрд долл. США для инвестирования в проект ГИП. Ссылаясь на то, что режим санкций, введенных западными державами и их партнерами в отношении ИРИ, не позволяет Исламабаду привлечь зарубежные инвестиции, министр поинтересовался не сможет ли Иран построить трубопровод и в Пакистане.
Для Исламабада завершение проекта ГИП представляется жизненно важным, т.к. позволит преодолеть нарастающий энергетический кризис. Так, к осени 2013 г. Пакистану ежедневно не хватало 4-5 тыс. мегаватт электроэнергии. Значительные проблемы существовали и с поставками газа на внутреннем рынке. В период с 2001 по 2012 гг. Пакистан смог лишь удвоить внутреннее производство природного газа с 2 до 4 млрд кубических футов в день. Между тем, как считают некоторые эксперты, этот показатель является предельно возможным для пакистанской индустрии. Со временем объемы добычи будут постепенно падать и, если не будет сделано никаких новых открытий, к 2020 г. они оценочно достигнут уровня в 2,15 мрд кубических футов в день. При этом, к 2025 г. внутренний спрос на газ в Пакистане может выйти на уровень в 12 млрд кубических футов в сутки.
В конце октября 2013 г. разразился новый скандал вокруг газопровода Иран – Пакистан (ГИП). В иранскую прессу просочилась информация о том, что министр нефти ИРИ Б.Н.Зангане якобы заявил о том, что Иран может разорвать подписанный ранее с Исламабадом контракт на поставку «голубого топлива» из ИРИ. Указанные заявления, если они и имели место, были скорее всего связаны с неспособностью Пакистана профинансировать строительство своей части газопровода. Характерно, что ранее представители пакистанского правительства подчеркивали, что несмотря на все существующие финансовые трудности и экономические проблемы, с которыми столкнулась их страна, они твердо намерены довести реализацию проекта ГИП до конца. Подобные заявления звучали как из уст премьер-министра Пакистана Наваза Шарифа, так и от пакистанского министра нефти Шахда Хакана Аббаси. Официальный представитель министерства иностранных дел Пакистана вдобавок заявил, что строительство ГИП следует рассматривать исключительно в контексте энергетического кризиса, переживаемого его государством.
На полях ежегодной встречи Всемирного Банка и МВФ, проходившей в октябре 2013 г. в Вашингтоне, Э.Дар провел встречу со своим иранским визави, Али Тайеб-Ния, в ходе которой вновь подтвердил приверженность Исламабада ранее достигнутым договоренностям. Вместе с тем, он подчеркнул, что Пакистан будет вынужден искать иностранных инвесторов для того, чтобы вложить в пакистанскую часть проекта ГИП 1,5 – 2 млрд долл. США. В частности, Э.Дар попросил А.Тайеб-Ния рассмотреть возможность иранского участия.
В ноябре 2013 г. иранское руководство обозначило свое четкое желание достичь договоренности с Оманом относительно начала экспортных поставок газа в эту страну. Необходимо отметить, что переговоры по указанному вопросу с разной степенью интенсивности проходят между двумя странами в течение уже многих лет. Новый импульс им был предан после начала позитивных подвижек в вопросе урегулирования проблемы иранской ядерной программы. Так, в ноябре 2013 г. в ходе пятнадцатой встречи министров стран-членов Форма стран экспортеров газа (ФСЭГ) в Тегеране Б.Н.Зангане провел пресс-конференцию, на которой был сделал ряд заявлений. В частности, высокопоставленный чиновник отметил, что переговорный процесс между Ираном и Оманом развивается в весьма позитивном ключе. По его словам, завершившаяся 2 ноября 2013 г. очередная встреча дает надежду на заключение окончательного соглашения в течение 6 – 8 последующих месяцев. Обе стороны уже якобы согласовали практически все ключевые вопросы. В конце августа 2013 г. ими уже был подписан предварительный договор о поставках 880 млн кубических футов иранского газа в день. Они должны будут осуществляться с середины 2015 г. по трубопроводу, проложенному между двумя странами. Вместе с тем, эксперты назвали оговоренную дату начала поставок абсолютно нереальной. Особую настороженность вызывает тот факт, что страны еще даже не начали обсуждать вопрос цены на иранский газ, который, как правило, решается весьма тяжело. Не определился Тегеран и с тем, куда его «голубое топливо» пойдет дальше из Омана. Последний, по имеющимся данным, не будет выполнять роль конечного потребителя иранского сырья, а должен стать неким перевалочным пунктом, откуда природный газ будет продаваться в третьи страны. По словам Б.Н.Зангане, иранцы хотят сперва поставить сырье в Оман, а уж потом искать покупателей.
Ранее, в 2011 г., страны уже практически достигли договоренности о начале экспорта топлива в Оман, однако, переговоры были неожиданно прерваны, когда иранцы вдруг захотели в одностороннем порядке пересмотреть цену на продаваемое сырье. Тогда стороны собирались начать совместную разработку иранского морского газового месторождения Киш, с которого сырье бы поступало по трубопроводу в Мусандам и далее в важный оманский нефтехимически и нефтеперерабатывающий центр в Сохаре.
С возобновлением переговоров на текущем этапе стороны рассматривают уже несколько иное инфраструктурное решение по доставке иранского газа в Оман. В конце сентября 2013 г. представители НИГК заявили, что ими был выработан оптимальный путь экспорта. Будущий трубопровод пойдет с континентальной части ИРИ, из Рудана (провинция Хормозган) к Кух‑Мобарак, расположенному на побережье. Оттуда 160-километровый подводный трубопровод соединит Кух‑Мубарак с Сохаром. Рудан пока что никак не связан с газопроводной системой ИРИ, но по словам иранских чиновников, его планируют подсоединить к одному из магистральных трубопроводов, таких как ИГАТ-7. Впрочем, на начало ноября 2013 г. этот маршрут все еще не был окончательно утвержден. По словам оманской стороны, дискуссии относительно оптимального маршрута поставок продолжались. На конец октября 2013 г. стороны все еще проводили необходимые технические исследования.
Необходимо отметить, что Оман вполне может быть заинтересован в поставках сырья из ИРИ. Несмотря на растущие объемы добычи природного газа внутри страны, оманцы столкнулись с его существенной нехваткой. Оман уже импортирует сырье из Катара. Однако в ближайшее время эти поставки вряд ли могут быть увеличены: в ноябре 2013 г. катарцы все еще были намерены сохранить мораторий на увеличение объема производства и экспорта газа. По оценкам Национального центра статистики и информации Омана, в период с января по июль 2013 г. страна потребила 19,3 млрд кубометра природного газа, в то время как объем производства составил лишь 16,3 млрд кубометров. Возникновение указанной нехватки связано с растущим внутренним потреблением, расходованием существенных объемов газа на поддержание уровня добычи нефти (программа enhanced oil recovery, EOR), а также долгосрочными контрактами на поставки СПГ в Японию и Южную Корею, которые не учитывали возможности увеличения спроса на природный газ на внутреннем рынке страны. Вместе с тем, существующие оманские мощности по производству и транспортировке СПГ использованы не полностью. Именно они и могут быть задействованы на нужды переработки и дальнейшего экспорта иранского газа в третьи страны. По словам представителей НИГК, из планируемых к поставке 880 млн кубических футов природного газа в сутки только 70% (около 615 млн кубических футов) будут проданы непосредственно Оману. Оставшиеся 30% сохранят иранскую принадлежность и будут переработаны на местных СПГ заводах для поставки далее в третьи страны.
В ноябре 2013 г. Бритиш Петролеум поставила Иран на первое место по запасам природного газа (33,6 трлн кубометров), оттеснив Россию на второе место. Осенью 2013 г. официальный Тегеран в очередной раз заявил о намерении использовать существующее потепление в отношениях с ЕС и США для выхода на внешние газовые рынки и увеличения объемов внутренней добычи с привлечением иностранных инвесторов. Непосредственные соседи ИРИ были названы в качестве приоритетного рынка сбыта иранского природного газа. Вместе с тем, как неоднократно подчеркивалось в Тегеране, соседи должны быть платежеспособны. Так, в ноябре 2013 г., неоднократно отмечалось, что руководство ИРИ готово временно заморозить сотрудничество с Исламабадом по проекту ГИП, пока тот не найдет нужные финансовые средства для завершения своей части трубопровода. Иранцы также были намерены активизировать свое сотрудничество и со странами-поставщиками газа. В частности, в ноябре 2013 г. Б.Н.Зангане заявил о прошедших переговорах с представителями Газпрома. Был отмечен хороший уровень отношений с Алжиром. Планировалось нарастить сотрудничество в газовой сфере с Оманом и Катаром, как странами обладающими значительным опытом в организации экспорта сырья за рубеж на современном уровне. Помимо этого в ноябре 2013 г. иранское руководство планировало побороться с Россией и Ливией за пост генерального секретаря ФСЭГ.
Нефтехимический сектор
В ноябре 2013 г. Национальная нефтехимическая компания (ННК) Ирана начала процесс сдачи в эксплуатацию завода по производству полиэтилена в Эламе с запланированными объемами выработки в 300 тыс. тонн полиэтилена в год. Указанная фабрика получает сырьевое питание через 135-километровое ответвление от западного этиленового трубопровода, чья первая фаза протяженностью 1200 км была введена в эксплуатацию в 2012 г. По завершению реализации всех фаз проекта он будет питать 14 нефтехимических проектов сырьем, поставляемым из Ассалуйе. По состоянию на ноябрь 2013 г. реализация второй фазы проекта была практически завершена. Трубопровод на линии Керманшах – Сенендедж проходил необходимые гидростатические тестовые испытания, а участки Сенендедж – Миандаб и Миандаб – Махабад были практически проложены. По завершению строительства протяженность трубопровода должна составить 2250 км при пропускной способности 2,5 млн тонн этилена в год. Проект Западного этиленового трубопровода можно назвать «детищем» Б.Н.Зангане. При нем началась реализация указанного проекта в 2002 г. По его возвращению на министерский пост, строительству был придан новый импульс. Характерно, что в целом сейчас Б.Н.Зангане придерживается стратегии, подразумевающей завершение ранее начатых проектов без планирования новых. По его мнению, в текущих экономических условиях запуск новых проектов был бы неоправданным распылением сил и внимания.
Ядерная промышленность
В середине октября 2013 г. специалисты Атомстройэкспорта по-прежнему продолжали ремонтные работы на турбинном генераторе АЭС Бушер. Его работа была остановлена еще в феврале 2013 г. Характерно, что с момента ввода в АЭС в эксплуатацию в сентябре 2013 г. это уже вторая крупная поломка. Вместе с тем, в октябре 2013 г., как российская, так и иранская сторона продолжили «сохранять хорошую мину при плохой игре». Впрочем, здесь у них в официальных заявлениях существовали некоторые расхождения. Так, российская компания Атомстройэкспорт заявила, что передаст станцию Организации по атомной энергии Ирана (ОАЭИ) только после завершения всех ремонтных работ. Однако еще в конце сентября 2013 г. глава ОАЭИ А.А.Салехи заявил, что АЭС Бушер в тестовом режиме работает на 90% и иранская сторона уже вступила во «временное владение» ей. По словам чиновника, «временное» означает, что состоится еще одна церемония передачи. Пока же в течение двух лет работа иранских специалистов будет осуществляться под контролем российских представителей, которые будут готовы провести любой гарантийный ремонт при необходимости.
Одновременно с развитием ситуации на АЭС Бушер иранские чиновники заявили о проведенных геологических исследованиях, которые позволили определить еще 10 мест пригодных под строительство атомных станций вдоль побережья Персидского залива. Напомним, что АЭС Бушер на текущий момент является первой сданной в эксплуатацию атомной станцией в регионе Ближнего и Среднего Востока, а также Северной Африки. Причем на его постройке правительство ИРИ не планирует останавливаться. Иранское руководство давно заявило о намерении возвести около двадцати энергоблоков общей мощностью 20 гигаватт.
На этом фоне, АЭС Бушер был неким образом первым проектом открывшим эру строительства атомных станций не только в Иране, но и в регионе в целом. Свои планы по строительству АЭС имеют Алжир (1 блок мощностью 1 гигаватт), Египет (4 блока общей мощностью 4 гигаватта), Иордания (1 блок мощностью 1 гигаватт), Саудовская Аравия (16 блоков общей мощностью 18 гигаватт), Турция (8 блоков мощностью 9,2 гигаватта), а также ОАЭ (4 блока мощностью 5,6 гигаватт).
Вопрос будет ли Россия участвовать в строительстве новых блоков атомных электростанций в Иране остается открытым. С одной стороны, у Москвы сохраняется интерес к работе с ИРИ и этот интерес активно поддерживается на самом высшем уровне руководства страны. С экономической точки зрения взаимодействие с ИРИ может быть выгодно благодаря тому, что иранцы сами готовы платить за постройку АЭС, в то время как большинство реализуемых на данный момент Россией зарубежных проектов в этой области кредитуется ею же самой (например, станции строящиеся во Вьетнаме, Турции и Белоруссии). В ракурсе политического диалога участие Москвы в строительстве новой станции то же может принести определенные дивиденды. На текущий момент АЭС Бушер является единственным крупным проектом совместно реализуемым усилиями ИРИ и РФ. Однако сотрудничество по нему близиться к концу. В этом ключе России нужен новый крупный проект, который стал бы символом плодотворного сотрудничества двух стран.
С другой стороны, не всегда положительный опыт строительства АЭС Бушер и его долгая нелегкая история могут оказать негативное влияние на взаимодействие Москвы и Тегерана. Во-первых, для российских подрядчиков проект оказался неприбыльным (если не говорить о его убыточности). Приступая к его реализации в 1995 г. Москва никак не ожидала, что работы продляться до 2012 г., превысив все сроки, которые могли бы быть разумными с точки зрения экономической целесообразности. Во-вторых, в условиях существующего санкционного давления остается открытым вопрос и о финансовом сопровождении будущих сделок (иными словами, как Иран будет оплачивать российские услуги). Учитывая стоимость проекта, использование каких-то серых схем по обходу финансовых барьеров выглядит неприемлемым. В-третьих, затянутые сроки строительства (по не всегда объективным причинам) АЭС Бушер, а также возникавшие споры и конфликты между иранским заказчиком и российским подрядчиком создали у части политиков, деловых кругов и экспертов двух стран отторжение самой идеи российского участия в ядерных проектах в Иране или привлечения к таковым экспертов из РФ. Вдобавок, противники продолжения российско-иранского сотрудничества в этой сфере апеллируют к опыту взаимодействия с РФ и в других сферах: так, после опрометчивого отказа Кремля от поставок в ИРИ зенитно-ракетных комплексов С-300 на основе уже подписанных договоров Москва воспринимается как весьма ненадежный партнер, к тому же не уважающий условия ранее достигнутых договоренностей (впрочем, схожие претензии вполне обоснованно предъявляются и к самим иранцам).
В качестве дополнительного фактора, снижающего вероятность российского участия в ядерных проектах, эксперты видят фактор безопасности. Они утверждают, что российско-иранские усилия на этом направлении пока что вызывают определенные вопросы. Это, в свою очередь, очень плохо влияет на становящееся все более негативно настроенным к вопросам строительства новых АЭС общественное мнение как внутри самой ИРИ, так и за ее пределами.
В целом, российские аналитики весьма сдержаны в своих прогнозах относительно участия компаний РФ в строительстве новых атомных электростанций в Иране. Они справедливо подчеркивают, что для российских атомщиков любой зарубежный проект имеет еще и имиджевую значимость. Способность быстро, качественно и эффективно реализовывать достигнутые договоренности увеличивает их шансы в борьбе с иностранными конкурентами за зарубежные контракты. Политические и экономические риски, существующие в ИРИ, которые могут грозить как очередным «долгостроем», так и разрывом контракта, в значительной степени отталкивают россиян от Ирана.