Накануне в СМИ появились массовые утечки в отношении скорой перспективы начала прямого военного вмешательства Турции в конфликт в Сирии. При этом эксперты ссылаются на заметки в Твиттере высокопоставленных турецких чиновников, в том числе президента Р.Т.Эрдогана и министра иностранных дел М.Чавушоглу. Правда, они в своих записях в большей степени утверждали, что использование турецких войск возможно только в случае возникновения реальной угрозы экспансии боевиков «Исламского государства» (ИГ) на турецкую территорию. При этом американцы на высоком уровне заявили, что «у них нет достоверных данных в отношении возможной военной интервенции Турции». По некоторым сведениям, генштаб вооруженных сил Турции уже представил президенту возможный план действий, который предусматривает задействование 18 тыс. военнослужащих всех родов войск со значительным участием ВВС страны. При этом они должны создать тридцатикилометровую зону безопасности от города Джараблус до контролируемого ИГ города Азаза. Среди основных задач операции – «препятствование инфильтрации на территорию Турции отрядов ИГ, которые сейчас ведут ожесточенные бои в прилегающих курдских районах», а также создание устойчивых каналов снабжения лояльных Анкаре повстанческих отрядов, в том числе и «Джабхат аль-фатх». При этом необходимо учитывать, что турецкая сторона фактически закрыла глаза на переброску с территории Турции отрядов ИГ, атаковавших курдские города Кобани и Хасеке. Не допустить уход этих отрядов раньше времени обратно, что вполне вероятно в связи с нарастающим на них давлением со стороны курдов и сирийской армии, еще одна задача операции. Ну и конечно, активно обсуждается вероятность образования на сопредельных к Турции сирийских территориях курдского образования, которое будет находиться под контролем сторонников враждебной Анкаре, несмотря на все попытки компромисса, Рабочей партии Курдистана (РПК). То есть, на территории Сирии в перспективе может возникнуть крупная тыловая база РПК, что может стимулировать ее на активизацию своей деятельности уже в Турции в среднесрочной перспективе. Учитывается и чисто внутренний фактор сплочения электората Партии справедливости и развитя после неудачных выборов перед лицом внешней исламистской угрозы. Мотивировка «борьбы с ИГ» также может улучшить климат взаимоотношений Анкары и Вашингтона, который все активнее обвиняет турецкую сторону в поощрении и помощи этой группировке. С чисто военной точки зрения, прессингуя ИГ в районе Джараблуса-Азазы, турки кардинально облегчают положение отрядов «Джабхат аль-фатх» под Алеппо, обеспечивают им беспрепятственный подвоз боеприпасов и минимизируют возможную угрозу нападения сторонников ИГ с фланга и тыла.

Теперь о рисках развития такого сценария. Район Джараблус-Азаз является ключевым для ИГ с точки зрения логистической поддержки. В том случае, если турецкие военные начнут активно вмешиваться в их функционирование, то однозначно последуют прямые военные столкновения с ИГ, начало партизанской войны с задействованием террористов-смертников. Причем не только в Сирии, но и турецких городах. Такой ход событий вызовет недовольство Катара, с которым Турция недавно заключила стратегический военный пакт и выстраивает общую линию поведения в Ливии и Египте. Если же турецкие войска начнут активно содействовать отрядам ИГ, это помимо жесткого обострения отношений с США, несет в себе весомые внешнеполитические репутационные риски и даст лишний повод для критики набирающей силу внутренней оппозиции. Реакция Дамаска на такое вторжение будет резко отрицательной. Несмотря на то, что правительственные силы фактически не контролируют этот район, не исключены риски ракетных обстрелов и стимулирования курдских отрядов на партизанские вылазки против турецких войск. И это, несмотря на то, что в планах наземной операции пока нет пункта об установлении контроля именно над традиционными районами и анклавами проживания курдов. Вводить войска планируется только в те районы, которые курдами либо не контролируются, либо не в состоянии сейчас действовать. Гипотетически такой вариант означает втягивание турецких войск в латентную партизанскую войну на несколько фронтов. К тому же ряд экспертов затрудняются с определением возможной реакции и части группировки «Джабхат аль-фатх» на возможное турецкое военное вмешательство.

Реакция Москвы и Тегерана на такой вариант развития событий будет также однозначно отрицательной. Посол Ирана в Турции А.Р.Бакдели уже прокомментировал сообщения о возможной военной операции турецких войск следующим образом: «Такой шаг полностью разрушит способность Анкары влиять на мирное урегулирование в Сирии». И с Ираном, и с Россией Турцию связывают тесные и активные экономические отношения. Ставить их под даже чисто гипотетические риски в условиях осложнения экономической ситуации, падения объемов турецкого экспорта на 18% к июню с.г. и потери монопольного права на формирование правительства, также опасно. Колеблются и турецкие военные, которые прекрасно осознают все негативные последствия такого шага с точки зрения постоянных латентных потерь и партизанской войны на чужой территории. У военных нет четкой цели и сроков указанной операции. Кроме того, никто не может дать гарантии того, каким будет новое коалиционное правительство, поддержат ли его члены эту операцию и не отзовут ли они мандат на ее проведение, что называется «на полпути». В связи с вышесказанным, большинство экспертов приходят к выводу, что о реальности проведения сухопутной операции со стороны турецких войск пока говорить преждевременно. Пока идет только зондаж мирового и внутреннего общественного мнения на этот шаг. Кроме того, утечка планов на сей счет может быть связана с попыткой ПСР набрать себе дополнительных козырей по обеспечению поддержки со стороны других политических партий в связи формированием коалиционного правительства.