В соответствии с Законом о выборах, подписанным президентом Х. Карзаем в марте 2005 г., но ставшим достоянием общественности в мае 2005 г., несмотря на возражения зарубежных спонсоров, в том числе из ЕС, ООН, США и других, политические партии Афганистана не были допущены к избирательной кампании. Выборы планировалось провести на основе так называемой Системы единого непередаваемого голоса (СЕНГ). То есть кандидаты должны были выдвигаться не по партийным спискам, а баллотироваться на индивидуальной основе. Партии были даже лишены права ставить свои символы на избирательных бюллетенях. Накануне выборов в министерстве юстиции были зарегистрированы 73 политические партии, фронты, движения и другие политические организации подобного рода. Еще в феврале 2005 г. лидеры 35 политических партий обратились к президенту с предложением пересмотреть готовившийся тогда Закон о выборах в пользу партий. Однако они не получили поддержки.

Администрация Х. Карзая настаивала на использовании СЕНГ по ряду причин. По ее утверждению, эта система предотвратит появление в парламенте крупных региональных или этнических партий, связанных с насилием, незаконными вооруженными формированиями и наркоторговлей, и не даст им возможности контролировать высший законодательный орган посредством подкупа и принуждения. Также легче будет подсчитать голоса на выборах и довести их результаты до сельского и малограмотного населения. Поддержка президентом избранной системы голосования, которая ущемляет права политических партий, исходит из его общего отношения к партиям, которые, несмотря на его риторику, по мнению лиц из его окружения, он считает источником войн и нестабильности. Однако глава Партии труда и развития Афганистана З. Омид убежден в том, что в прошлом были не политические партии, а «военные группировки, совершавшие страшные вещи, которые заставляли людей бояться партий. Теперь же мы должны разъяснить людям, что политические партии являются основной демократических обществ».

Многие обозреватели полагают, что Х. Карзаю в отсутствие партийных фракций в парламенте придется столкнуться с тем, что любую инициативу исполнительной власти будет необходимо согласовывать с множеством независимых депутатов. Это будет нелегкая работа.

Характерной особенностью афганских партий является тот факт, что они персонифицированы, а потому носят фракционный характер. В партиях, как правило, доминируют отдельные деятели, а не идеологии или политические программы, и именно эти деятели обычно получают голоса избирателей для партий, а не партии для своих кандидатов. Партиям приходится приспосабливаться к амбициям влиятельных партийных фигур, и это ведет к фракционности и расколам. Наглядным примером служит «Исламское общество Афганистана» — крупнейшая политическая партия страны. На выборах в парламент кандидаты, формально или неформально связанные с этой партией, получили 47 мест — вдвое больше, чем любая другая партия. Эти места, однако, были разделены между примерно десятью различными фракциями партии и новыми партиями, которые отделились от «Исламского общества», причем эти места оказались разделены примерно наполовину между сторонниками правительства Х. Карзая и его оппонентами.

Опросы, проводившиеся в Герате и Кандагаре, показали, что многие избиратели в целом настроены против партий. Вот мнение одного из них: «Афганцы не любят слово «партии». Люди стараются держаться подальше от партий. Они думают, что нынешние партии — те же самые, что и в прошлом». Частично признавая свою политическую ответственность за то, что они имеют какое-то отношение к партиям, большинство кандидатов во многих провинциях Афганистана, даже те, кто был тесно связан с партиями, регистрировали себя как независимых кандидатов. Из 5800 кандидатов, баллотировавшихся в парламент и провинциальные советы, лишь 741, или 12,8% были официально связаны с зарегистрированными партиями. Многие из тех, кто был формально связан с партиями, часто скрывали этот факт и уж точно не афишировали его посредством встреч с избирателями и постеров. В Герате, к примеру, даже самые популярные кандидаты Кази Назир Ахмад и Саед Шафик, в прошлом тесно связанные с бывшим «эмиром Герата» Исмаил-ханом и доминирующей в регионе политической партией «Исламское общество Афганистана», баллотировались как независимые кандидаты и в интервью уверяли, что давно покинули эту партию.

Учитывая непопулярность партий в Афганистане, тем не менее следует признать, что кандидаты, официально связанные партийной принадлежностью, добились немалых успехов на выборах. Из общего числа 249 депутатов 88 (35%) оказались членами различных партий. В это число не входят примерно треть депутатов, которые связаны с партиями, но баллотировались как независимые в основном ввиду непопулярности политических партий. Поэтому, хотя сами партии непопулярны, однако, имея две трети депутатов в парламенте, прямо или косвенно связанных с ними, партии продолжают играть гораздо более важную закулисную роль, чем это принято считать.

Особенно это касается национальных меньшинств, для которых партии имеют гораздо большее политическое значение, нежели для кандидатов-пуштунов. Таблица показывает, насколько победившие кандидаты от таджиков, узбеков, хазарейцев, аймаков были больше связаны с партиями, чем прошедшие в парламент кандидаты-пуштуны (расчеты проведены по автобиографиям кандидатов).

Такая ситуация подтверждается описанием партий, данным в интервью в Герате одним из избирателей: «В стране действуют 20 таджикских, пять хазарейских и только одна пуштунская партия — «Афган меллят». Партии имеют четкое региональное позиционирование: на юге насчитываются 32% избирателей, связанных с партиями, на севере — 79%, на центральной возвышенности — 88%.

Основным методом, который сегодня используют афганские политические партии для получения поддержки, кроме, разумеется, запугивания и финансовых рычагов, является обращение к национальным и религиозным чувствам (хотя в некоторых районах, преимущественно городских, не исключается использование также и идеологических установок). Поскольку основные политические партии, существовавшие до 2001 г., были созданы и финансировались для ведения джихада против коммунистических режимов и их советских союзников, ислам играет важную роль в их истории и идеологии (и часто содержится в их названиях). За исключением партии «Афган меллят», большую часть основных партий, в которых преобладают пуштуны, считают «исламскими». Также за исключением светской узбекской партии «Национальное исламское движение», ислам составляет важный элемент идентичности старых непуштунских партий. Это определенно относится к хазарейским партиям, поскольку шиитский толк ислама является частью идентичности хазарейцев, а также к партии «Исламское общество» с преобладанием таджиков, которая имеет исторические связи с «братьями-мусульманами» и проповедует фундаменталистский ислам. Тем не менее в широком обиходе они больше известны как этнические политические организации — «хазарейские партии», «таджикские партии», «узбекские партии». Так, во время интервью накануне выборов принадлежность к таджикам приравнивалась к принадлежности к «Исламскому обществу Афганистана»: к примеру, «Тадж Мухаммад принадлежит «Исламскому обществу» и «Хальк» (радикальная фракция бывшей Народно-демократической партии Афганистана — НДПА), поскольку он таджик, то принадлежит «Исламскому обществу», но идеологически он принадлежит НДПА».

Что касается пуштунов, то в районах, где их большинство и их интересам ничто не угрожает, племенная идентичность играет большую мобилизационную роль, нежели этническая. Большинство кандидатов в этих районах рассматривали политические партии как институт, не отягощенный какими-либо серьезными ценностями, и больше полагались на племенные чувства и связи, чем на партийные привязанности. Как разъяснял один из кандидатов в парламент в Кандагаре: «У народа плохие воспоминания — пройдет еще десять лет, пока люди получат образование, поймут и поддержат политические партии… Я был бы тоже не против создать политическую партию, но она испортит мою репутацию во время выборов… Племя является нашей партией».

Такие оценки ставят политические партии в пуштунских регионах перед дилеммой: как мобилизовать избирателей, аппелируя к их племенным чувствам. Крупнейшая пуштунская националистическая партия «Афган меллят» давно уже пытается апеллировать к чаяниям пуштунского этнического сообщества, игнорируя обращение к отдельным племенам. И каждый раз она сталкивается с рядом трудностей в таком сугубо племенном сообществе, как Кандагарская провинция. И если ей удалось на сей раз получить поддержку от ряда образованных городских избирателей, то она вынуждена была использовать (впрочем, без особого успеха) кандидатов, имевших поддержку племен в сельской местности.

При видимой неэффективности апелляции к этническим чувствам в тех районах и в то время, когда пуштуны не ощущают угрозы их коллективным интересам, политические партии использовали обращение к религиозным чувствам как общий метод мобилизации в пуштунских районах с традиционной апелляцией к племенным ценностям. Партии с преобладанием пуштунов, такие, например, как «Исламская партия» или «Исламский призыв» Абдуррасула Саяфа, до сих пор используют призыв к религиозным чувствам и позиционируют себя не столько как «пуштунские», сколько как «исламские партии». Так, движение Талибан хотя и не являлось политической партией, поразительно успешно демонстрировало в середине 90-х годов способность получить поддержку в пуштунских районах, апеллируя к племенным ценностям. К тому же, разумеется, получая мощную внешнюю военную и финансовую помощь, талибы смогли получить широкую поддержку, используя сильнодействующую смесь пуританского ислама и обещания восстановить порядок в существовавшей обстановке анархии и беспредела, созданной произволом полевых командиров и враждующими группировками. И даже они апеллировали в большей мере к отдельным племенным группам, в частности к гильзаям, больше, чем к другим.

На парламентских выборах 18 сентября 2005 г. апелляция на базе светской идеологии была также довольно успешной в рамках обращения к племенным чувствам в пуштунских районах, хотя в большей мере в городских центрах. 11 из 13 кандидатов, связанных с левыми или либеральными партиями и получивших места в парламенте, являются пуштунами. Наиболее ярким примером могут служить бывшие видные функционеры НДПА Сеид Мухаммад Гулабзой в Хосте и Нур уль-Хак Олуми в Кандагаре, которые заняли первое и второе места соответственно в своих провинциях. Для обоих племенная поддержка сыграла важную роль в их победе. Тем не менее они получили дополнительные голоса по линии идеологии в рамках апелляции к чувствам соплеменников.

Таким образом, политические партии Афганистана, лишенные права непосредственно участвовать в парламентских выборах путем выдвижения списка своих кандидатов, сумели использовать различные пути и методы, чтобы получить максимальное число мест в высшем законодательном органе. До сих пор окончательная расстановка сил в парламенте неясна, однако можно с уверенностью говорить о том, что наряду с объединениями и группами в парламенте, которые формируются сейчас на базе этнических, религиозных или племенных интересов, со временем начнется перестановка сил в сторону создания более различимых партийных фракций, что будет содействовать структуризации легислатуры по современным образцам.