Американские эксперты о ситуации в Сирии на фоне турецкой военной операции в Африне

Американские эксперты после продолжительного молчания выдали свой очередной анализ ситуации в Сирии в связи с турецкой операцией в Африне. При этом отметим, что они стараются всяческим образом заретушировать негативные последствия этой операции  для американо-турецких отношений, а основной упор делают на возможном обострении турецко-иранских отношений. Прежде всего отмечается, что благодаря военной операции в Африне и развертыванию в Идлибе Турция активизировала свое участие в сирийском конфликте. Эта тактика Анкары  заставит Тегеран   принять ответные меры, прежде всего в формате подрывной и тайной войны. При этом Иран с учетом более серьезных стратегических соображений  будет придерживаться прагматичного и дифференцированного подхода к своим отношениям с Турцией. Воспользовавшись растущей готовностью России заморозить сирийский конфликт между повстанцами и сирийским правительством и решив предотвратить дальнейшее продвижение сирийской армии вблизи своих границ, Турция активизировала усилия по размещению блокирующих сил между повстанческими и правительственными силами в Идлибе. В этой связи отметим, что на вхождение в Идлиб Анкару сподвигло не готовность  Москвы и Тегерана заморозить сирийский конфликт, а их стремление решить его путем ликвидации и минимизации заранее недоговороспособных партнеров по будущим мирным переговорам  в лице КСА. И делать это планируется путем военного давление на просаудовские группировки в Восточной Гуте и Идлибе. В этой связи такой сценарий означает для Анкары потерю серьезной доли влияния в этих районах прежде всего по причине того, что протурецкие группы сопротивления там находятся в плотном альянсе с просаудовской «Джебхат ан-Нусрой» (запрещена в России). Что собственно и доказал последний по времени эпизод со сбитым протурецкими силами российским штурмовиком Су-25.  Согласно выкладкам американских экспертов, это желание Тегерана и Дамаска решить вопрос присутствия своих оппонентов в Идлибе чисто военным путем не только глубже втягивает Турцию в сирийскую гражданскую войну, но и еще больше напрягает ее отношения с Ираном. Иран и Турция являются давними соперниками, а Левант, Ирак и большая часть Ближнего Востока исторически являются областью интенсивной конкуренции между двумя этими региональными державами. Дальнейшее проникновение Анкары в Сирию только усилит скрытое противостояния  между Турцией и Ираном в этой стране. Тем не менее, учитывая важность их экономических отношений, их общую оппозицию курдскому сепаратизму и растущую озабоченность Ирана все более агрессивной антииранской политикой  США, скрытый конфликт между Турцией и Ираном вряд ли перерастет в открытое военное противостояние. В этой связи отметим, что скрытое противостояние по иранской-турецкой оси собственно уже происходит. За последние две недели  ряд турецких военных автоколонн прошли через провинцию Идлиб к линии разграничения между повстанцами и правительственными силами и разместили там ряд усиленных постов. Объясняя это развертывание, Анкара указала на рамки «деэскалации», согласованные с Россией в ходе  переговоров в Астане, которые предусматривали  установление зоны прекращения огня на северо-западе Сирии. В этой связи отметим, что собственно к этому шагу Москва подталкивала Анкару давно, но реальное движение в этом направлении произошло только после возникновения угрозы  реального разгрома просаудовских и протурецких аффилированных с ними групп сопротивления. Таким образом, американцы занимаются подменой понятий: Москва и Тегеран желали бы, чтобы Анкара активнее участвовала в непосредственной ликвидации просаудовских оплотов сопротивления в Идлибе, а не вставала санитарным буфером на пути правительственных сил, тем самым фактически спасая исламистов о разгрома. По оценке американцев, неудача Конгресса сирийского национального диалога в Сочи подтолкнула Россию к укреплению сотрудничества с Турцией, которое заключается в замораживании конфликта через зоны деэскалации, такие как в Идлибе. Опять же выразим сомнение в том, что Москва стремится поддержать нынешний тренд Анкары на спасение откровенных джихадистов в Идлибе. Заявления  российских министров обороны и иностранных дел по этому поводу в общем-то четко указывают на то, что Россия настроена на окончательный разгром сил «Джебгат ан-Нусры», поэтому такая позиция полностью солидарна с позицией Тегерана, хотя американские эксперты того и не признают. Они утверждают, что Тегеран в данном аспекте занимает отдельную позицию и готов воздействовать на ситуацию методами тайной войны.  В качестве примера приводятся атаки  на турецкие конвои в Идлибе.   В ходе последнего значительного нападения в районе Хадер к югу от Алеппо 6 февраля был убит турецкий солдат и ранены еще пять человек. По данным американцев, это нападение было организовано местными шиитскими ополчениями под непосредственным руководством инструкторов из КСИР. От себя добавим, что еще, как минимум, один раз турецкая колонна была атакована и была вынуждена отойти в этом районе. Причем сделано это было с помощью систем «Град». После этого эпизода турецкие колонны в Идлиб более не направлялись. Помимо этих моментов,  иранцы также заблокировали все возможные попытки турок побудить Багдад к проведению совместных операций против курдов в районе Синджара. А там базируются отряды РПК, которые находятся в плотной опеке иранского КСИР. Вообще, даже несмотря на столкновения подконтрольных себе шиитских ополченцев в районах восточнее Евфрата, иранцы всегда поддерживали отряды партии «Демократический союз» (ДС) в случае их открытого противостояния с турецкими войсками или протурецкими повстанческими группами. Американские разведисточники также утверждают (а здесь им можно верить — информация приходит от курдов), что сейчас  Дамаск и Тегеран снабжают курдские отряды в Африне оружием, которое варьируется от ракет иранского производства до ПТУРов.

При  этом Тегеран действует дифференцировано, четко разделяя тактику на отдельных участках от общей стратегии взаимоотношений с Анкарой. На это, по оценке американцев, есть несколько причин, из которых они выделяют две.  Во-первых, у Ирана и Турции растут экономические отношения. Объем торговли  в год превышает 8 млрд долларов. Кроме того, Турция импортирует около 20 процентов своих поставок сырой нефти и конденсата из Ирана и  покрывает за счет этого 16 процентов своих потребностей в природном газе.  Кроме того, Иран и Турция разделяют некоторые общие цели в борьбе с курдским сепаратизмом. От себя отметим, что после своего усиления в Иракском Курдистане (ИК) на фоне  неудачного референдума о независимости и зачистки Киркука такие отношения сильно ослабли. Но вместе с тем, совместные меры безопасности на общей границе продолжают сохраняться. Во-вторых, Иран стремится не допустить присоединение Турции к общему антииранскому фронту в регионе, который сейчас пытается создать Вашингтон. В этой связи отметим, что такой сценарий маловероятен в силу кровной заинтересованности сохранения иранского противовеса  одним из стратегических партнеров Турции в лице Катара в рамках его нынешнего противостояния с «арабской четверкой». Поэтому американские эксперты приходят к общему выводу о том, что растущее вмешательство Турции в Сирии заставит Иран принять ответные меры, но ряд основополагающих системных соображений ограничит интенсификацию войны между этими двумя региональными державами непосредственно в рамках открытых боевых противостояний в Сирии и Ираке.

62.83MB | MySQL:102 | 0,522sec