В июне с.г. главный турецкий мозговой центр – Фонд политических, экономических и социологических исследований (в турецкой аббревиатуре SETAV – В.К.), базирующийся в столице Турции – Анкаре, опубликовал редакционный Альманах, подготовленный коллективом своих экспертов, под заголовком «Внешняя политика Турции в 2017 году».
Продолжаем анализ первого раздела Альманаха, который состоит из авторских статей, привлекших внимание руководства Фонда. Напомним, что мы начали рассмотрение статьи Хаккы Уйгура под заголовком «Турецко-иранские отношения после «арабской весны» в свете региональной динамики» и остановились на вмешательстве ИРИ в сирийскую гражданскую войну, которое заметным образом облегчилось после того, как в конфликт включилась уже и Москва.
Следующий раздел статьи озаглавлен как «Влияние сирийского кризиса на турецко-иранские отношения».
Как пишет автор, в 2011 году, когда начались события в Тунисе, мало кто мог предвидеть, что эти события выльются в серьезную напряженность в отношениях между Турцией и Ираном. Турция с энтузиазмом отнеслась а «демократическому народному подъему». Иран же, в свете пережитых им событий, в 2009 году, напротив, к этой волне отнесся с подозрением.
Понятно, что Сирия играет важную роль в региональных делах, что, в частности, показал конфликт между Израилем и «Хизбаллой» в 2006 году. Как пишет автор, Иран оказался перед дилеммой: с одной стороны, Тегерану был известен подход сирийского руководства, далекий от «демократии и прав человека», с другой же стороны, с резкой сменой руководства в Дамаске были бы потеряны 30-летние инвестиции в так называемую «ось сопротивления», которые делались Ираном.
Поначалу, Иран оказывал Сирии свою помощь «с оглядкой и косвенно», однако, в дальнейшем, когда стало понятно, что администрация президента США Б.Обамы не станет вмешиваться в стремительно набирающий обороты кризис, Тегеран поднял уровень своей политической поддержки на самый высокий уровень. Лично Б.Асад был объявлен со стороны Ирана «красной линией», после чего Тегеран приступил к наращиванию в Сирии своего военного присутствия.
Общее «прочтение» Турцией событий «арабской весны» и гражданской войны в Сирии кардинально отличалось от иранской позиции. Сравнивая события первой с «падением Берлинской стены» и сопоставляя их с «распадом Советского Союза», турецкие руководители посчитали, что ни одна сила не выстоит против «региональных изменений и демократической волны». Именно по этой причине, строя на протяжении 10 лет хорошие отношения и ставя их теперь под угрозу, турецкие руководители всеми силами поддержали оппозицию и, спустя какое то время стали активными участниками конфликта.
Вначале, действительно, режим Б.Асада пережил трудные моменты, когда обычные народные выступления, после попытки жесткого подавления, превратились в вооруженный конфликт. Однако, после того, как в феврале 2013 года вооруженные боевики «Хизбаллы» пришли на помощь Дамаску, силы режима вновь начали нарастать. После того, как в Египте случился контрпереворот, ряд стран начал снижать свою поддержку, оказываемую сирийской оппозиции.
Далее в конфликте произошла и вовсе переломная точка, когда при активных дипломатических усилиях Тегерана в конфликт в сентябре 2015 года вмешалась Москва. За чем последовал всем памятный инцидент со сбитым турецкими ВВС российским Су-24 в ноябре того же года.
Параллельно начали наблюдаться серьезные расхождения во взглядах между США и Турцией. Вкупе с серьезной вовлеченностью в конфликт России, Турция «осталась одна и потеряла свое влияние». Этот период отмечен выходом на первый план «Исламского государства» (ИГ, запрещенная в РФ террористическая организация – В.К.), которая потеснила оппозицию и втянулась в конфликт с тройкой Россия-Иран-Асад. При этом, автор статьи, говорит о том, что появились спекулятивные слухи о том, что Турция поддерживает ИГ, что нанесло несомненный вред имиджу Турции на международной арене. С другой же стороны, в 2015 и в 2016 годах Турция стала ареной активных террористических атак.
Другим результатом сирийской войны, который, самым непосредственным образом, затрагивает национальную безопасность Турции стал рост силы и влияния ответвлений Рабочей партии Курдистана (РПК) в Сирии. Используя в качестве инструмента своей пропаганды атаки ИГ на Кобани, Партии демократический союз (ПДС, считающейся сирийским ответвлением РПК – В.К.) удалось обеспечить себе поддержку со стороны западных стран и, как итог, установить контроль над значительными территориями вдоль турецко-сирийской границы.
С целью ограничения влияния Турции в кризисе, поначалу ПДС получила поддержку от Ирана. Затем к ИРИ присоединились уже США и их западные союзники. После же сбитого российского самолета, Россия приступила к серьезной поддержке сирийских курдов. Как пишет автор, эта ситуация продолжается и в настоящее время. Впрочем, напряженность в отношениях между Россией и сирийскими курдами началась с того момента, как Россия «зажгла перед Турцией зеленый свет» на операцию в Африне.