12 августа 2006 г. Совет Безопасности ООН принял резолюцию №1701 , которая призывает прекратить вооруженный конфликт на севере Израиля и в южном Ливане и предлагает механизм разрешения нового ближневосточного кризиса. И хотя эта вторая ливано-израильская война, прологом которой, как известно, стала диверсия ливанской шиитской радикальной организации «Хизбалла» на северных границах Израиля, фактически еще не завершилась, все происходящее в южном Ливане уже имеет намного большее отношение к политике, чем к военной стратегии или тактике.

Расколы и противоречия

Но и для самого Израиля политические последствия войны могут оказаться намного более существенными, чем это могло показаться еще две-три недели назад.

Первоначально основной политический водораздел по вопросу о войне против «Хизбаллы» проходил между сионистским большинством и пост- и антисионистским меньшинством израильского общества. Основу последнего составляют элиты и партии израильских арабов, которые начиная с времен «процесса Осло» постепенно перешли от статуса легитимных представительствителей арабоязычных граждан страны в рамках существующих правил политической игры, к обслуживанию преимущественно внешних политических интересов.

Этот процесс значительно ускориля в ходе начавшегося в сентябре 2000 г. нового витка арабского террора (т.н. «Интифады Аль-Акса») и получил дополнительный импульс после проведенного А. Шароном в августе 2005 г. «одностороннего размежевания» и прихода к власти в ПНА организации ХАМАС. В итоге три арабские партии, представленные в Кнессете по итогам мартовских выбров 2006 г. — Компартия («Хадаш»), Балад и РААМ-ТАЛ вошли туда, соответственно, на агрессивно-антисионистской, националистической палестинской и радикально-панисламской платформе, и сегодня их лидеры вполне открыто солидаризируются с «Хизбаллой» и возлагают всю ответственность (в том числе и за гибель израильских арабов от ракет ливанских боевиков) на израильское правительство.

Проблема усугубляется еще и тем, что в рамках логики формирующейся в Израиле модели мультикультурализма общенациональные элиты в какой-то момент фактически уступили секторальным, в том числе арабским лидерам практически полную монополию на власть и влияние в их общинах. В силу этого, альтернативных голосов, за крайне редким исключением, почти не слышно на арабской улице страны. Все это способствует восприятию большинством израильтян своих арабо-мусульманских сограждан как «пятой колонны, вонзающей нож в спину воюющего государства».

В итоге, уже в первые дни войны обычно снисходительная к арабам и их требованиям преимущественно левонастроенная израильская пресса озвучила длинный список скрываемых до поры претензий к арабским членам Кнессета. Там было и подстрекательство против еврейских граждан Израиля, и визиты во враждебную Сирию и «задушевные беседы с Башаром Асадом», и одобрение терактов, и особенно — выражение поддержки ХАМАСу и главарю «Хизбаллы» шейху Хасану Насралле.

В еврейском секторе лишь маргинальные группы левоэкстремистов и «абстрактных пацифистов» заявляли о готовности «проявить понимание мотивов «Хизбаллы» в этом конфликте» и требовали вести переговоры на ее условиях. На организуемые этими кругами демонстрации, участники которых требовали от правительства «немедленно прератить войну с народом Ливана» собирались считанные десятки людей, от которых на первых порах поспешили отмежеваться даже главы леворадикальных движений типа «Мир сегодня» и признанные культурные символы традиционного «лагеря мира» (А.Б. Йеошуа, Давид Гроссман, Авив Гефен и т.п.)

Что же касается сионистского большинства, то в его рамках изначально существовал консенсус по поводу объявленных целей кампании: безусловное возвращение захваченных военнослужащих, создание условий, при которых «Хизбалла» не сможет обстреливать территорию Израиля, и восстановление весьма сократившегося за годы «мирного процесса» и «односторонних шагов» потенциала сдерживания ЦАХАЛа. Представители основных политических лагерей — левые «минимальсты», правые «максималисты» и «реалисты» из «умеренного центра» принимали во внимание настроения израильского общества (идею физического разгрома «Хизбаллы» поддерживали 75-90% израильтян). Кроме того, все они понимали, что без достижения этих целей ни возобновление политического процесса по формуле «мир в обмен на территории», как хотят левые, ни максималистская идея сохранения геополитического статус-кво («мир в обмен на мир»), ни тем более «установление безопасных международно-признанных границ в одностороннем порядке», как хотят «центристы» становится нерелевантным.

С кем воюет Израиль?

Тем не менее, уже в первые недели кампании, вопреки внешне согласованным позициям истеблишмента, были заметны признаки расколов и противоречий, которые как только будет достигнуто какое-то подобие окончания военных действий, неизбежно выплеснутся наружу. Едва ли не главные разногласия были, парадоксальным образом, по казалось бы, вполне очевидному вопросу: с кем воюет в Ливане ЦАХАЛ? От ответа на этот вопрос завесела не только стратегия и тактика ведения боевых действий (хотя и они тоже), сколько определение желаемых итогов кампании, которые бы работали на идеологические платформы политических лагерей.

С точки зрения левого лагеря ЦАХАЛ ведет антитеррористическую операцию против военного крыла «Хизбаллы» В силу этого военные действия, по мнению этого лагеря, должны вестись с целью ликвидации непосредственной угрозы обстрелов северных городов Израиля и потому ограничиваться узкой приграничной зоной, без продвижения вглубь страны и без атак на объекты гражданской инфраструктуры Ливана. Стратегической целью кампании, по мнению этих политиков, является «приучить «Хизбаллу» к мысли о непродуктивности антиизраильских провокаций, но отнюдь не изменение баланса сил в самом Ливане. Понятно, что такой поворот событий в принцепе исключает концепцию «территории в обмен на мир». Потому успехом операции, по мнению левых, было бы создание условий для скорейшего перехода к политическим переговорам со всеми вовлеченными в конфликт сторонами («Хизбалла», Сирия и правительство Ливана) на основе «готовности Израиля к болезненным уступкам во имя мира» (в первую очередь по вопросу о Голанских высотах).

Соответственно, леворадикальные группы (типа Мерец, движения «Шалом ахшав», части «новых левых» в Аводе и т.д.), которые в начале кампании демонстративно поддержали линию правительства, перешли в оппозицию как только правительственный Кабинет безопасности принял решение о расширении наземной операции до реки Литани. В подкрепление требования скорейшего сворачивания военных действий, часть «левых», в своей традиционной манере, стали продвинуть социально-экономическую тематику за счет внешнеполитической, активно будируя тему «страданий малообеспеченных слоев, которые в отличие от комфортно сидящих в безопасном тылу богатых, брошены в убежищах».

С точки зрения «нового центра» (лагеря «шаронистов» и «баракистов», приемущественно идентифицируемые с руководством ныне правящей партии Кадима и некоторыми группами внутри Аводы и Ликуда), противником Израиля в этой войне является «террористический треугольник», вершины которого образуют «Хизбалла»/ХАМАС, Сирия и Иран. Сам же «ослабленный и неконтролирующий ситуацию ливанский режим» является, скорее, заложником террористов «Хизбаллы», а такой же режим Абу-Мазена в ПНА — заложником ХАМАСа, и потому должены быть «выведены за скобки» в этом конфликте. Соответственно, война будет успешно завершена, когда “Хизбалла” в Ливане будет отброшена на север, за реку Литани, а ХАМАС прилично потреплют на юге.

Можно предположить, что подобная стратегия исходила из легитимности (в чем была и привана убедить население) политики ухода с любых территорий, ибо давала, по мнению стронников «одностроннего размежевания», Израилю свободу маневра, сохраняя у него способность «дать пропорциональный ответ. на любое нападение». В этой связи заявление Ольмерта, которое он сделал Associated Press на пике кампании, что военная акция в Ливане даст дополнительный толчок реализации так называемой «программы консолидации» и поможет Израилю максимально разделиться с палестинцами в Иудее и Самарии(1) было несвоевременной, но отнюдь неслучайной оговоркой. Подобная цель, в принципе, требовала расширения наземных военных операций, но без того, чтобы нанести «потенциальным партнерам по поддержанию баланса сил» — режимам Ливану и ПНА такой удар, после которого неизбежно встанет вопрос об их политической реструктуризации.

Наконец, правый лагерь исходил из того, что война ведется не только с террористическими анклавами в Ливане и на «территориях» и стоящими за ними государствами, но в первую очередь против режимов-убежищ террора — Ливана и ПНА в целом, которые в связи с этим являются не «заложниками террористов», а легитимным объектом операций возмездия. Следовательно, результатом войны должна быть полная реструктуризация этих режимов, а в политическом плане это означает от сохранение существующего геополитического статус-кво – де факто, возвращение к временам до Осло, за исключением тех шагов, которые уже нельзя обернуть вспять. Поэтому правых устраивала только однозначная и бесспорная победа над боевиками «Хизбаллы» и/или официальная капитуляция режимов-спонсоров, в силу чего на протяжении всей кампании они настаивали либо на быстрой и масштабной сухорутной операции, либо на полном превращении инфраструктуры Ливана в развалины атаками с воздуха..

Кто же выйграл?

В прочем, резолюция Совета Безопасности ООН о прекращении военных действий была принята до того, как ЦАХАЛ успел достичь результатов, которые однозначно удовлетворяли любой из политических лагерей.

Как Премьеру Эхуду Ольмерту, так и Министру обороны Амиру Перецу ничего не оставалось, кроме как «сделать хорошую мину при плохой игре» и представить закрепляющую итоги войны резолюцию СБ ООН как свое «несомненное военно-политическое достижение». Слишком многое в политике представляемых ими групп и перспективах их политических проектов (типа ныне правящей Кадимы) в последние годы завязано на идею одностороннего определения «защищаемых, безопасных и международно-признанных границ». Поэтому правительство сегодня делает все, чтобы «продать» населению, как это попробовал сделать в своей речи в Кнессете 14 августа 2006 г. Эхуд Ольмерт, идею того, что решение о начале военных действий и постановка целей было верным, предложенная командованием военная стратегия и тактика операций «несмотря на отдельные недостатки» – оптимальными, а итоги кампании — удовлетворительными.

Именно эта линия, похоже, станет основой «стратегии выживания» нынешнего режима в бижайшее время. Так, в интервью радиостанции «Галей ЦАХАЛ» министр юстиции Хаим Рамон заявил, что в результате военных действий в Южном Ливане «Хизбалле» нанесен такой урон, от которого она вряд ли оправится. По словам Рамона, «Хизбалла» потеряла более четверти живой силы и около половины своих вооружений и боеприпасов, и потому «возвращения к довоенному статус-кво не будет». Министр обороны Амир Перец также выразил уверенность в том, что итогом боевых действий стало ослабление экстремистов и усиление умеренных кругов, что открывает возможность «вести мирные переговоры как с ливанским правительством на севере, так и с палестинцами на юге» В рамках такого понимания сторонники правительства активно продвигают идею того, что резолюция СБ ООН №1701, устанавливая международный контроль над югом Ливана и превращая его правительство в реальный адрес претензий в случае обострения ситуации, «соответствует интересам Израиля».

С тактой трактовкой явно несогласен правый лагерь, который до самого конца кампании требовал продолжать военные действия до полного достижения объявленных целей. (Например, один из лидеров блока «Национальное единство» Эфи Эйтам в эфире 2 канала телевидения заявил, что на протяжении всей войны «армия была вынуждена решать некорректно поставленные политиками задачи», и выразил надежду что реального прекращения огня не будет и ЦАХАЛу хватит времени, чтобы уничтожить «Хизбаллу» в южном Ливане).

В целом, по мнению мнению правых, резолюция СБ ООН, несмотря ни на какие потери шиитских исламистов и разрушения в Ливане (а для них они «легитимные жертвы на алтарь всемирногор джихада») закрепляет стратегический выигрыш «Хизбаллы». Так, выдный лидер правого крыла Ликуда Юваль Штайниц (Ликуд) призвал правительств Эхуда Ольмерта подать в отставку, поскольку «одобренный им документ не только не укрепляет безопасность граждан страны, не только не гарантирует возвращение похищенных военнослужащих, но и декларирует территориальные уступки со стороны Израиля». Примерно в том же духе высказались и лидеры других правых фракций.

Судя по опросам общественного мнения, именно такие ощущения господствуют сегодня в обществе. Так, по данным опроса, проведенному «Глобс-Смит», 52% израильских граждан считали результаты военной операции неудовлетворительными, и только 3% (против 58%) полагают, что большая часть задач была выполнена. Только 6% довольны резолюцией ООН, а 66% считают, что это соглашение неудовлетворительно (хотя четверть из них при этом говорят, что такая резолюция – это лучшее, что можно получить в нынешних условиях). Соответственно, 62% опрошенных недовольны действиями премьер-министра Эхуда Ольмерта, 65% разочарованы Министром обороны Амиром Перецем, 44% также не доверяют начальнику генерального штаба Армии обороны Израиля Дану Халуцу. Неудивительно, что если бы выборы в Кнессет проводились сегодня, две основные партии коалиции Кадима и Авода получила бы соответственно не более 20 и 12 мандатов (против 29 и 19 которые они получила на выборах 28 марта).

Показательно, что в свете этой ситуации левый лагерь пока ограничивается весьма умеренной критикой правительства, хотя у его представителей к Ольмерту есть «немало вопросов»(2) Сегодня, похоже, левые больше бояся резкого усиления таких настроений в обществе, которые могут вообще снять с повестки дня саму идею ухода Израиля с контролируемых территорий — неважно, по соглашению, или в одностроннем порядке — и потому готовы, по крайней мере пока, не дать правительству рухнуть(3)

Что левые не поддержали – это требование не уходить из Ливана, пока контроль над ситуацией не будет прередан в «надежные руки» и резко критиковали расширение наземной операции, на которую Премьер-министр Ольмерт и Министр обороны Перец пошли в последние сутки «официальной войны» с целью улучшения позиций Израиля при окончательном урегулировании и, в неменьшей степени, чтобы иметь шанс выстоять под шквалом критики, которая на них должна была обрушится «на следующий день».

Так, депутаты Кнессета от блока Мерец Йоси Бейлин и Захава Гальон приветствовали решение правительства принять условия соглашения по Ливану, но заявили, что оно не будет иметь никакого смысла, если ЦАХАЛ не будет немедленно выведен с территории этой страны. Ту же позицию озвучил депутат Кнессета от партии Авода Дани Ятом(4), причем она прозвучала в разрез с мнением лидера этой партии Амира Переца, который считает необходимым уход израильских военных не раньше, чем контроль над территорией южного Ливана примет контингент UNIFIL, а «Хизбалла» покинет этот район, который отныне станет демилитаризованной зоной.

В прочем, этот спор председателя партии Авода Переца и одного из лидеров внутрипартийной оппозийции Ятома, равно как и параллельно развивающийся конфликт Ольмерта с бывшим Министром обороны, а ныне Министром транспорта Шаулем Мофазом имеет отношение не столько к внешнеполитической стратегии, сколько к борьбе за власть и перегруппировке политических сил внутри коалиционных партий. Все это чревато новыми расколами и противоречиями уже в ближайшем будущем, что составит головную боль Премьер-министру. Поэтому Ольмерт остро заинтересован в расширении базы его коалиции за счет нахождения взаимопониманиями с право-центристским лагерем. Шансы на это есть: лидеры обеих правоцентристских партий — Биньямин Нетанияху (Ликуд) и Авигдор Либерман (Наш дом — Израиль) выступили 14 августа в Кнессете с «государственнической» позицией, предложив «не зацикливаться» на критике правительства, а решать «первоочередные задачи» в социальной сфере, экономике и безопасности страны.

Как и в прошлом, Ольмерт явно предпочитает видеть в коалиции НДИ, а не Ликуд Нетанияху (фракция которого уже отвергла идею правительства национального единства). Либерман, для партии которого сидение в оппозиции может оказатьтся контрпродуктивным, вполне готов взвесить эту идею, но его цена — отказ Ольмерта от программы «свертывания». Не факт, что последний будкт готов заплатить эту цену, но в израильской политике, как известно, нет ничего невозможного…

1)Associated Press 02.0

2)Aluf Benn, «The Failures/Twenty questions» Ha’aretz, 14/08/06

3) Akiva Eldar, «Olmert should stay», Ha’aretz, 14/08/06

4)Attila Somfalvi, «Labor MK: Stop fighting at once», Ynet, 13.06.200