Весьма значимой страной в системе внешнеполитических приоритетов является сопредельная Ирану Исламская Республика Пакистан (ИРП), имеющая с ним общую почти тысячекилометровую границу. Обеспечение стабильности на ирано-пакистанской границе представляет несомненную важность для обеих стран, особенно учитывая, что она проходит по территории Белуджистана, разделяя «неспокойные» белуджские племена. Через границу с Ираном в Пакистан переправляется оружие для воинственных белуджских националистических группировок, что вызывает серьезную озабоченность Исламабада.
В укреплении границы заинтересован и Тегеран, учитывающий, что при содействии американских спецслужб в Иран проникают подрывные элементы из Пакистана, стремящиеся дестабилизировать ситуацию в стране. Несомненно, серьезно беспокоят и ИРИ, и ИРП наркотрафик и, конечно же, нелегальная миграция.
Известно, что в Тегеране функционирует специальный Штаб по Афганистану, что не имеет прецедентов. Подобной организации по Пакистану в ИРИ нет. Однако, особенно в последнее время, между странами осуществлялись довольно интенсивные контакты, в том числе на высоком и высшем уровне. Так, в 2006 г. тогдашний пакистанский премьер-министр трижды встречался с президентом ИРИ М. Ахмадинежадом на саммитах Организации экономического сотрудничества (ОЭС), Д-8 и ОИК. В мае 2006 г. и в январе 2008 г. Исламабад последовательно посетили министр иностранных дел Ирана М. Моттаки, побывавший здесь в том числе и в качестве сопредседателя пакистано-иранской Межправительственной комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству, и первый вице-президент П. Дауди. Прошли встречи двух- и трехсторонней Совместных рабочих групп (СРГ) по газопроводу Иран–Пакистан–Индия (ГИПИ). В апреле во время телефонного разговора президенты П. Мушарраф и М. Ахмадинежад обменялись мнениями по актуальным вопросам двусторонних отношений, в том числе и по проблемам ГИПИ.
В рамках многостороннего сотрудничества оба государства активно работают в таких международных организациях, как ООН (имеют общие позиции по вопросу реформирования Совета Безопасности), Организации экономического сотрудничества (ОЭС) и организации «Исламская конференция» (ОИК).
В центре внимания пакистанского руководства постоянно находилась и находится ситуация вокруг развития Тегераном ядерной программы. Исламабад неоднократно заявлял о неприемлемости силового решения этой проблемы и необходимости ее урегулирования исключительно путем мирных переговоров. Кстати, при голосовании в Совете управляющих МАГАТЭ по вопросу о передаче иранского досье в СБ ООН в сентябре 2005 г. Пакистан воздержался, оказав при этом содействие в расследовании факта нелегальных поставок из Пакистана документации и чертежей по производству центрифуг в соседнюю страну[1]. В Исламабаде считают, что Иран как участник ДНЯО имеет законное право на развитие «мирного атома» при условии соблюдения им принципов нераспространения.
В то же время занятая ИРИ позиция, по мнению некоторых пакистанских аналитиков, может привести к началу силовой акции против нее и в свою очередь к дестабилизации ситуации в самом Пакистане и во всем регионе. Стремясь к сохранению мира, пакистанцы неоднократно выражали готовность сыграть роль посредника в урегулировании кризиса между Тегераном и Вашингтоном. Однако нельзя не заметить, что, несмотря на проиранскую риторику, в Пакистане отмечалось некоторое раздражение атомными амбициями ИРИ. Известно и заявление Исламабада о том, что в случае принятия резолюции СБ ООН по применению санкций в отношении соседей ИРП подчинится этому решению.
По кашмирской проблеме ИРИ занимает в целом осторожную позицию, заявляя, что ее решение должно быть прежде всего приемлемо для самих кашмирцев.
В Тегеране, несомненно, всерьез озабочены существующей в Пакистане суннитско-шиитской рознью (шииты составляют более 20% населения ИРП) [2], которая до сих пор порой переходит в кровопролитные столкновения. Иран относится к этому сдержанно, не давая поводов обвинить его в какой бы то ни было причастности. Однако, видимо, нелишне напомнить, что в середине 90-х – начала 2000 гг. шиитско-суннитские столкновения участились и все чаще стали приводить к человеческим жертвам, несмотря на то, что в 1998 г. в Пакистане был принят закон о борьбе с терроризмом, дававший правительству широкие полномочия для пресечения насилия на религиозно-сектантской почве. Особенно жестокие теракты происходили в 2003 и 2004 гг. в Кветте, Карачи, Исламабаде и других городах и населенных пунктах.
Несомненным раздражителем в ирано-пакистанских отношениях следует считать обострение обстановки в пограничной с пакистанским Белуджистаном иранской провинции Систан и Белуджистан, где значительно активизировалась радикальная суннитская экстремистская группировка «Джондолла», известная в связи с рядом кровопролитных терактов, проводившихся ее боевиками. Так, в частности, в феврале 2007 г. в Захедане – центре иранской провинции Систан и Белуджистан, боевики этой пакистанской группировки взорвали автобус, принадлежавший Корпусу стражей исламской революции, а позже захватили 30 заложников. В ответ в мае того же года иранское правительство ввело запрет на проживание, наем на работу и перемещение всех иностранцев, проживающих в данной провинции.
По мнению Тегерана, незаконному и бесконтрольному перемещению людей, а также наркотиков и оружия через границу в значительной степени могла бы воспрепятствовать физическая преграда – пограничная стена протяженностью более семисот километров, сооружение которой было начато Ираном в 2007 г.
Во многом в связи с осложнениями на границе в 2007 г. активизировался диалог между правоохранительными структурами двух стран. В августе того же года в Тегеране состоялось очередное заседание совместной рабочей группы по вопросам безопасности (СРГ) на уровне первых заместителей министров внутренних дел. На переговорах обсуждалась тема террористической деятельности Армии освобождения Белуджистана (АОБ), причем Исламабад получил от Тегерана заверения, что боевики этой сепаратистской организации допущены в Иран не будут. Кроме того, весьма детально и с пониманием стороны рассматривали вопросы совместной борьбы с терроризмом и криминальными структурами, контрабандой товаров и людей, пресечения наркотрафика, а также пограничной безопасности и предоставления консульского доступа к осужденным. Весьма важно, что на переговорах были достигнуты договоренности о создании специальной подгруппы для обмена информацией, тесном взаимодействии пограничных служб и ведомств, занимающихся пресечением незаконной торговли людьми, а также о подготовке (по инициативе Тегерана) двустороннего соглашения по вопросам безопасности.
Несмотря на то что Пакистан и Иран уделяют значительное внимание развитию торговли и экономического сотрудничества, они признают, что объем товарооборота не соответствует их потенциальным возможностям. В финансовом году товарооборот между двумя странами составил порядка 400 млн долл. (с учетом контрабандной торговли его объем значительно превышает 1 млрд долл.). ИРП экспортирует в ИРИ рис, фрукты, кунжут, одежду, химикаты, ювелирные изделия и хирургические инструменты. Основу его импорта из соседней страны составляют нефтепродукты (до 65%), а также нефтехимическая и химическая продукция, шины, пластик, металлы, руды, кожа и сушеные фрукты.
По итогам очередного заседания двусторонней Межправительственной комиссии была достигнута договоренность об учреждении совместной инвестиционной компании с уставным капиталом 25 млн долл. Кроме того, иранцы объявили о решении ратифицировать подписанное в 2005 г. соглашение о преференциальной торговле с Пакистаном, которое должно привести к увеличению товарооборота до 1 млрд долл. Иранская сторона высказала также намерение открыть в Карачи отделение своего банка «Мелли». Перспективной сферой пакистано-иранского торгово-экономического сотрудничества является и развитие системы коммуникаций, связывающих территории двух стран. Так, ИРИ выразила готовность сотрудничать с ИРП в реконструкции и строительстве соединяющих оба государства авто- и железных дорог. В свою очередь, пакистанцы обратились к Тегерану с просьбой смягчить условия кредита в 200 млн долл. (его было обещано предоставить для ликвидации последствий произошедшего здесь землетрясения), а также призвали иранцев пересмотреть ряд обременительных для местных экспортеров процедур, выразив готовность пойти на встречные уступки.
Перспективный проект строительства ГИПИ, обсуждавшийся сторонами в последние годы, весной 2006 г. привел к тому, что стороны не смогли принять какого-либо согласованного документа, была лишь достигнута договоренность о продолжении экспертной проработки технических параметров ГИПИ. В августе того же года переговоры о ГИПИ зашли в тупик, что во многом было связано с неослабевающим давлением на Пакистан и Индию со стороны Вашингтона, недвусмысленно заявлявшего о нежелательности строительства данной «трубы» из государства, развивающего ядерную программу и уже находящегося под определенными санкциями (Иран). Не удивительно, что в этих условиях заседания в Нью-Дели Совместной пакистано-ирано-индийской комиссии по упомянутой магистрали не привели тогда к каким-либо подвижкам, хотя Исламабад продолжал заявлять, что он, как и прежде, заинтересован в ГИПИ и готов работать над ним даже в двустороннем формате. Тем не менее решение вопроса о ГИПИ затянулось. Однако есть основания полагать, что как бы не развивались события в ИРП и ИРИ (недавно в этих странах прошли парламентские выборы), обе страны и впредь будут весьма заинтересованы в развитии добрососедских отношений, торговли и экономического сотрудничества, о чем их руководство и деловые круги неоднократно заявляли. Серьезными ограничителями в данном вопросе являются прежде всего достаточно тесные военно-политические связи Исламабада и Вашингтона, влияние США на дела региона, а также нерешенность проблемы демаркации ирано-пакистанской границы, несовпадение интересов ИРИ и ИРП по ряду региональных проблем, их скрытое соперничество за влияние в Афганистане и многое другое. Кроме всего прочего, ИРИ не скрывает озабоченности в связи с созданием в Вазиристане в декабре 2007 г. «Движения талибов Пакистана».
В области экономического сотрудничества нельзя не заметить, что Тегеран несколько обеспокоен затянувшимся сооружением ЛЭП с иранской территории в порт Гвадар. Однако руководство обеих стран стремится по возможности не обострять существующие разногласия.
Что касается проекта ГИПИ и участия в нем трех стран, то вопрос практически остается открытым. Индийская сторона объясняет свою пассивность финансовыми соображениями – завышенными требованиями Исламабада в вопросе оплаты транзита газа через пакистанскую территорию. Финансовые соображения при решении вопроса о ГИПИ, несомненно, присутствуют, но, как видится, они не являются главными. Основную роль здесь, несомненно, играет политическая составляющая, а именно давление США, резко негативно относящихся к Тегерану в целом и к проблеме ГИПИ, в частности. К тому же не исключено, что в Нью-Дели полагают, что участие Индии в ГИПИ сможет отрицательно повлиять на перспективы двусторонней индо-американской ядерной сделки. Кроме того, у индийского руководства не может не вызвать озабоченность то, что транзит газа на индийскую территорию будет контролироваться постоянным региональным соперником Индии – Пакистаном.
Рассматривая вопрос о ГИПИ, на наш взгляд, следует напомнить о существовании другого варианта маршрута газопровода – афганского (туркменского). Этот маршрут (в случае его принятия) может быть проложен от месторождения в Давлатабаде (Туркмения) и далее через территории Афганистана (Герат–Кандагар), пакистанского Белуджистана (Кветта) и Пенджаба (Мултан) до границ с Индией. Протяженность газопровода должна составить 1,6 тыс. км. Стоимость проекта оценивается примерно в 2,7 млрд долл. Заинтересованные в этом проекте страны, прежде всего США (желая обойтись без Ирана), не могут не учитывать, что при сохранении нынешней обстановки в Афганистане (а она имеет тенденцию к ухудшению) практическая реализация проекта нереальна.
Судя по последним сообщениям пакистанской прессы (см. «ДООН» 11.03.2008), поскольку индийцы продолжают затягивать свой ответ, подтверждающий их участие в ГИПИ, не исключено, что газопровод будет строиться в двустороннем формате: Иран–Пакистан. Окончательное решение об этом будет, возможно, принято уже в апреле–мае с.г.
Представляется, что с приходом к власти нового правительства в ИРП стороны, будучи заинтересованы в развитии взвешенных отношений с ИРИ, прежде всего торгово-экономических, а также политических, вряд ли пойдут на их серьезное осложнение, даже в случае определенного давления нерегиональных сил.
1. См. об этом В.И. Сотников. К вопросу о пакистано-иранском сотрудничестве в военной ядерной области и вероятных сценариев нуклеаризации Ирана// Пакистан в современном мире: Сборник. М., 2005. С. 347–359.
2. Видимо, уместно отметить, что Зульфикар Али Бхутто и его дочь Беназир были шиитами, а мать Беназир — иранкой, шиитом является и новый нынешний премьер Гилани, бывший до того помощником Б. Бхутто и находившийся в оппозиции к режиму П. Мушаррафа.