Одной из важнейших статей финансирования терроризма в странах Африки и в частности, Сахеля, является использование золотых приисков.

Данную информацию сообщал в течение сентября текущего года Олло Камбу, координатор организации по социально-экономическому наблюдению Буркина-Фасо.

Так, раньше африканские джихадисты получали основное финансирование за счет внешних источников (в том числе из «головного офиса» запрещенного в России «Исламского государства»). Теперь же это незначительная часть денежного объема. В настоящий момент они демонстрируют свою самодостаточность, опираясь, главным образом, на самофинансирование.

По данным Олло Камбу, его масштабы являются впечатляющими по меркам региона – 120 млн евро ежегодно только с одного захваченного джихадистами прииска.

Согласно его докладу, «Добыча золота является одним из средств финансирования своей деятельности. Террористические организации все чаще эксплуатируют природные ресурсы, особенно золото, контролируя несколько участков золотодобычи в районах, откуда ушло государство.

Их захват также дал боевикам серьезный объем применявшихся при добыче этого драгоценного металла взрывчатых веществ».

Причем получение столь универсального ресурса как золото дает исламским радикалам дополнительные возможности для развития своей деятельности – от вербовки новых рекрутов среди местного, в массе своей нищего населения до закупки оружия, боеприпасов и подкупа силовиков.

Во многом с этим и связан происходящий рост терроризма в Буркина-Фасо. Об этом свидетельствует то, что в результате более 200 терактов за пять лет погибли более 1100 человек и свыше миллиона человек стали беженцами.

Заметим, что в результате распространения джихадизма за это время стали практически неподконтрольны официальным властям страны огромные по площади районы. Так, «серой зоной» являются сейчас как минимум 35% территории Буркина-Фасо, еще 35% контролируются ими частично.

Соответственно, это прямо отражается на экономической деятельности. Так, по добыче золота с 2016 г. власти страны не досчитались 750 млн евро.

В эти цифры входят не только непосредственные потери от захваченных террористами приисков, но и преступления связанных с исламскими радикалами лиц (включая хищения) на еще контролируемых официальными властями месторождениях.

В любом случае, в результате государство лишилось около 32% собственных доходов.

Заметим, что еще недавно основным экспортным продуктом Буркина-Фасо, бедной страны с населением 20 млн человек, не имеющей выхода к морю, был хлопок. Однако с 2010 г. золотодобыча стала стратегическим сектором ее экономики. Так, по данным национальной Горной палаты, производство золота увеличилось с 0.40 тонны в 2007 году до более чем 52 тонн в 2018 году.

В результате на 2018 год оно обеспечило 11.4% валового внутреннего продукта (ВВП). В официальной золотодобывающей отрасли числится непосредственно 9200 прямых и 26100 косвенных рабочих мест.

А в нелегальном подсекторе золотодобычи страны, по данным Министерства шахт Буркина-Фасо, работают 1.5 млн человек, производящих ежегодно дополнительно около 10 тонн золота. Этот кустарный подсектор контролируют террористические группы.

Благодаря этому местные джихадисты практически полностью перешли на самофинансирование и террористические центры, ранее затрачивающие средства на их обеспечение, могут направить на другие направления.

Подобные задачи ставятся и их коллегам в других странах.

Заметим, что золото является не единственным источником их финансирования. Активно развиваются и уже традиционные внутренние каналы вроде похищения людей и рэкет в сторону заметного перевеса доли последнего.

Так, например, в Нигерии, особенно в северных и северо-восточных районах значительная часть населения платит «налоги» (дань) запрещенному в РФ ИГ. В частности, простые граждане вынуждены делать либо символические «взносы», или не платят их совсем, давая взамен «Боко харам» рекрутов.

В отношении обеспеченных людей, особенно торговцев, предпринимателей и т.д. налогообложение взимается по повышенной ставке. Во всяком случае, представители ИГ делают это так, чтобы нагрузка была ниже официальной государственной, с целью максимального привлечения симпатий населения.

Разумеется, в условиях изменчивой ситуации, когда северные и северо-восточные районы страны занимают поочередно джихадисты и правительственные силы, первые нуждаются в других не менее стабильных источниках финансовых поступлений. И сырьевой сектор, особенно золотодобыча, дающая сразу универсальное средство расчетов, не требующее дополнительных операций по реализации, как, к примеру, нефть, служит одним из них.

Впрочем, нефтяная отрасль в Нигерии тоже облагается «налогами» джихадистов.

Также имеются сведения о том, что структуры, добывающие уран в Нигере, аналогичным образом платят им дань (в том числе французские и китайские) за ненападение на свои предприятия.

Во всяком случае, отсутствие попыток атак на эти стратегически важные предприятия, несмотря на разгул терроризма, заставляет задуматься о причинах этого. И, как представляется, это обусловлено отнюдь не только надежной охраной таких фирм.

Еще одним серьезным источником финансирования радикальных исламистских группировок служит контроль идущего через Африку наркотрафика и миграционных перемещений. При этом значительная часть объема обращающихся средств в этих сферах тратится на «охрану» и логистические услуги для задействованных в них людей. И в этом отношении местные джихадисты сотрудничают с прочими преступными группировками, в том числе и не имеющими условной террористической привязки (например, речь идет об итальянской организованной преступности).

Однако на этом фоне использование золотодобычи служит самым универсальным средством получения ресурсов.

В любом случае, речь идет о де-факто сложившемся в регионе в целом «террористическом государстве», которое на глазах разъедает и поглощает государство официальное.

При таком раскладе борьба против исламистских группировок прежними методами представляется мало результативной. Для ее успешности требуется изменить сам характер местной власти, что, однако, в африканских условиях представляется практически невозможным.