Пятнадцатая международная встреча по Сирии в Астанинском формате завершилась в среду 17 марта в Сочи. В ходе двухдневных дискуссий стороны обсудили шаги по стабилизации ситуации «на земле», работу Конституционного комитета, а также решение гуманитарных проблем арабской республики в условиях пандемии.
По традиции дискуссии проходили за закрытыми дверями. И хотя по итогам первого дня планировался пресс-подход спецпредставителя президента РФ по Сирии Александра Лаврентьева, трехсторонние консультации стран-гарантов (России, Турции и Ирана) продолжались до позднего вечера. В 22:30 все еще ожидавшим брифинг журналистам предложили разойтись. Таким образом, можно совершенно справедливо сделать вывод о том, что больших прорывов на этой встрече не было, Собственно их не могло быть, учитывая нынешнюю динамику развития ситуации на севере Сирии. А там собственно наблюдается некая эскалация: сирийские ВВС и российские ВКС бомбили на прошлой неделе цели под Раккой и Алеппо, а также поставили под контроль одно нефтяное месторождение, что вызвало неприкрытое негодование Анкары. Но общее раздражение турок началось не вчера. Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган выступил с утверждением, что правительственная армия Сирии «усилила агрессию» в провинции Идлиб.
«Режим [президента Сирии Башара Асада] усилил агрессию в Идлибе. Если режим продолжит поступать подобным образом, то он заплатит за это очень серьезными потерями», — сказал он.
При этом Эрдоган заявил о намерениях «дать отпор агрессивным действиям, сохраняя приверженность договоренностям с Россией от 5 марта». По словам турецкого президента, Анкара «не намерена терпеть действия сомнительных организаций, совершающих провокации с целью нарушить режим прекращения огня в Идлибе».
Между тем сирийский президент Башар Асад заявил ранее, что действия Турции на севере Сирии разоблачают экспансионистские намерения Анкары. «Турция не прекращает посягательств на сирийский суверенитет и не выполняет своих обязательств в соответствии с договоренностями, достигнутыми в Астане [ныне столица Казахстана Нур-Султан] и Сочи», — подчеркнул он. Асад указал, что Турция удерживает под своей оккупацией северные районы и увеличивает там число наблюдательных пунктов, которые, по его словам, «на самом деле являются военными базами».
В марте прошлого года в результате боевых действий в Идлибе погибли более 60 турецких военнослужащих. С тех пор Турция укрепила последний удерживаемый оппозицией анклав на севере и развернула тысячи войск при поддержке бронетехники, артиллерии и систем ПВО. Государственное сирийское агентство САНА на протяжении последних месяцев на постоянной основе сообщает о том, как находящиеся в Идлибе террористы нарушают режим прекращения огня. Говорить в данной атмосфере «о прорывах» не приходится, есть основания полагать, что российская дипломатия сильно удовлетворена просто самим фактом проведением такой встречи, которая состоялась на фоне инициатив спецпредставителя генсека ООН по Сирии Г.Педерсена о необходимости трансформации переговорного процесса и сложностей в отношениях с турками в самой Сирии.
Как и ожидалось, деятельность сирийского Конституционного комитета стала центральной темой переговоров. С начала работы этого органа прошло больше года, но, как показало пятое по счету заседание его редакционной комиссии, между сторонами сохраняются разногласия, из-за которых им так и не удалось перейти к обсуждению положений будущей конституции. Однако альтернативы Конституционного комитету, как подчеркнул Лаврентьев, нет. По его словам, это единственный форум, который может принести весомый результат. При этом он отметил, что Россия считает правомочным проведение президентских выборов в Сирии в этом году до выработки новой конституции, подчеркнув, что «политический процесс конституционной реформы должен идти параллельно с функционированием государственных структур». Настрой на достижение результатов в работе Конституционного комитета выразили представители сирийской оппозиции. Однако, по мнению главы делегации Ахмеда Тома, прогресс в работе органа тормозит именно официальный Дамаск. «Они не хотят переходить от подготовительного этапа к обсуждению принципов конституции. А это очень важно. Мы же хотим перейти к нему», — сказал он в беседе с корр. ТАСС.
При этом о возможных сроках проведения следующего заседания на встрече в Сочи речи не шло. Спецпредставитель генсека ООН по Сирии Гейр Педерсен подчеркнул, что встречи комитета не могут проходить сейчас так же, как прошла последняя встреча, необходимы изменения. После консультаций в Сочи эмиссар ООН направится в Москву, после чего состоится его визит в Дамаск. Не исключено, что итоги этих встреч подготовят почву для созыва Конституционного комитета в ближайшее время. В принципе это все надо считать отсутствием реального компромисса сторон по вопросу формирования этого органа.
Вторая тема – Идлиб. В совместном заявлении Россия, Турция и Иран выразили обеспокоенность усилением активности террористической группировки «Хайят Тахрир аш-Шам» (запрещена в РФ) в Идлибской зоне деэскалации. Тем не менее, как отметил Лаврентьев, умеренная оппозиция способна обеспечить если не уничтожение, то, по крайней мере, выдавливание представителей радикальных группировок за пределы зоны деэскалации. Рискнем предположить, что эта большая иллюзия: на сегодня в Сирии нет достаточно серьезной военной силы, которая могла бы «выдавить» исламистов из Идлиба.
В ходе двусторонних встреч российская сторона увидела у оппозиции настрой на поиск компромиссов, заметил Лаврентьев. «Готовы принимать их [сирийскую оппозицию] в Москве, готовы работать на любых других площадках, — заявил он. — Самое главное, чтобы они отошли от таких радикальных подходов к урегулированию кризиса, которые включают в себя смену существующей власти в Сирии».
Конструктивный настрой оппозиционеры не замедлили продемонстрировать. На пресс-конференции глава делегации сирийской оппозиции указал на необходимость выполнения российско-турецких договоренностей по Идлибу. Отвечая на вопрос, готова ли оппозиция бороться с террористической группировкой «Хайят Тахрир аш-Шам» в Идлибе, он заявил, что любая организация, признанная Совбезом ООН террористической, не может «перекраситься» в умеренную и «подлежит уничтожению». Это понятно, «умеренной оппозиции» очень нужно уничтожить своего воинствующего конкурента чужими руками, поскольку сами они это сделать не в состоянии. Вообще надо отдавать себе отчет в том, что в Сирии есть четыре центра силы: это Дамаск и его российские и иранские союзники; протурецкие прокси; проамериканские СДС и исламисты. И главная и практически монопольная сила в последнем сегменте эта та самая пресловутая «Хайят Тахрир аш-Шам», лидер которой Абу Мухаммед аль-Джулани сейчас предпринимает активные попытки стать полноценным участником любого переговорного процесса. При этом реакцию Анкары на попытки воздействовать на эту силу чисто военным путем мы продемонстрировали выше.
Но самое интересное в другом. Практически синхронно с переговорами в Сочи президент Турции Р,Т.Эрдоган сделал знаменательное заявление.
Он обратился к западным державам с просьбой поддержать Турцию, чтобы положить конец войне в Сирии, назвав Анкару стабилизирующей силой, защищающей демократию от сирийского правительства на фоне волны нападений на удерживаемые Турцией территории. В статье, опубликованной в понедельник 15 марта к 10-летию восстания в Сирии, Эрдоган заявил, что Турция призывает к всеобъемлющей политической системе, которая могла бы решить, что сирийский народ требует уважения человеческого достоинства при наличии более трех миллионов беженцев из Сирии и создание зон безопасности в районах, захваченных из такими террористическими группировками, как «Исламское государство» (ИГ – запрещено в России). «[Самый] разумный вариант — бросить [западных держав] вес на Турцию и стать частью решения в Сирии, с минимальными затратами и с максимальным воздействием. Наши конкретные ожидания очевидны. Прежде всего, мы ожидаем, что Запад займет четкую позицию в отношении YPG, сирийской ветви РПК, которая атакует безопасные зоны и играет на руку режиму. Вместо этого адекватная поддержка должна идти законной сирийской оппозиции в качестве инвестиций в мир и стабильность», — написал он. Заявления Эрдогана прозвучали после того, как сирийские правительственные войска при поддержке России нанесли удары по районам и нефтяным автоцистернам в Джараблусе и Эль-Бабе на севере Сирии в ночь на воскресенье 14 марта баллистическими ракетами и ракетами, выпущенными с удерживаемой правительством авиабазы Кувейрес, говорится в заявлении Министерства национальной обороны Турции. «Российской Федерации было направлено уведомление о прекращении огня», — говорится в сообщении министерства и добавлено, что турецкие войска нанесли ответный удар по ряду целей. — Мы также предупредили наши войска». При этом Москва официально нарушений перемирия не зафиксировала. Напряженность в отношениях между Турцией и сирийским правительством в последние недели была очень высокой. На прошлой неделе Дамаск провел аналогичную атаку, направленную против 200 нефтевозов вблизи Джараблуса и Эль-Баба. Омер Озкизильчик, эксперт по Сирии в турецком аналитическом центре SETAV, сказал, что ответные действия Турции по правительственным целям после этого нападения были довольно значительными. «Впервые Турция напрямую отомстила за нападение на безопасные зоны, которое не причинило вреда ни одному турецкому солдату», — сказал он. Озкильчик сказал, что Турция ответила на эту атаку, также нацелившись на районы, контролируемые курдскими «Отрядами народной самообороны» (YPG), которые поддерживаются ее союзником по НАТО Соединенными Штатами. «Турция также связывает Россию с YPG2, — сказал Озкильчик, что также очень интересно и ново. Турецкое государственное информационное агентство Anadolu в понедельник 15 марта сообщило, что турецкая разведка захватила в плен Ибрагима Бабата, командира YPG, и вывезла его в Турцию. В докладе утверждалось, что Бабат планировал атаковать турецкие военные базы и базы вдоль сирийской границы. Эта ситуация и позиции Анкара по факту практически полностью исключают какие-либо внятные итоги и в Астане и в Швейцарии.
В этой связи вызывают естественные сомнения прозвучавшие в Сочи заявления Турции, Ирана и России на том, что дипломатия и Астанинский процесс являются единственным решением кризиса. Однако при этом существует серьезное расхождение между заявлениями и действиями «на земле». Сейчас очевидно, что дипломатический путь застопорился, и сама концепция Конституционного комитета себя исчерпала, не успев реализоваться толком, а президент Сирии Башар Асад по-прежнему непреклонен в том, чтобы вернуть все потерянные территории. В этой связи отметим, что последняя по времени поездка министра иностранных дел России С.Лаврова на Ближний Восток преследовала примерно ту же цель, что и инициатива Г.Педерсена. А именно – перезагрузить переговорную платформу, или, по крайне мере, прозондировать почву на этом направлении. А в идеале – оформить этот новый переговорный формат на фоне исчерпания старых инструментов дипломатии. Может показаться естественным, что российские дипломаты пытаются продвигать новую платформу для Сирии наряду с Саудовской Аравией и ОАЭ. В ходе своего визита министр иностранных дел РФ Сергей Лавров, в конце концов, услышал «нужные» слова из Эр-Рияда и Абу-Даби о необходимости возвращения Сирии в Лигу арабских государств после десятилетнего отсутствия. При этом позиции партнера по Астанинскому формату Турции и ее союзника Катар были не такими оптимистичными. В частности, министр иностранных дел Катара настаивал во время встречи с Лавровым на том, что «причины приостановки членства Сирии в Лиге арабских государств все еще существуют, поэтому политическая открытость режима зависит не только от запуска политического процесса, но и от прекращения тирании и насилия». Это может быть достигнуто только после завершения политического процесса, а не только после его начала. А турецкий министр заявил своему российскому коллеге о том, что любая открытость Дамаску будет стимулировать его к продолжению насилия, тирании и политической негибкости.
Почему Москва выбрала в качестве партнеров по такой новой платформе Доху и Анкару? Чего ждет от него Кремль? Ответ на первый вопрос очень прост: Катар и Турция по-прежнему являются главными региональными препятствиями на пути возобновления политической легитимизации режима Асада. Кроме того, Россия не хочет строить платформу для Сирии с Саудовской Аравией и ОАЭ из-за схожести их позиций, так как такая платформа не будет иметь никакой серьезной политической выгоды; идея создания международных платформ заключается в том, что они включают стороны, имеющие разногласия. Чего именно Россия надеется добиться с этой новой переговорной платформой — вопрос сложный. Возможно, что это объясняется видимой «текучестью» позиции новой администрации США, для которой сирийский кризис не является приоритетом по сравнению с иранской ядерной сделкой и ролью Тегерана в Ираке и Йемене. Предполагается, что администрация Байдена еще не выработала и не может выработать стратегического видения в отношении Сирии, выходящего за рамки четырех условий, согласованных в Вашингтоне: нет выводу войск с востока от Евфрата; нет отмене экономических санкций; нет восстановлению и политической открытости в Дамаске до политического урегулирования; нет возвращению беженцев до создания безопасной обстановки. В свете этого, а также перед лицом статичной ситуации в Сирии, Россия работает над открытием в рамках сирийского досье новых региональных столиц, которые в настоящее время заблокированы. Гуманитарный аспект и потенциальное участие в восстановлении Сирии рассматриваются как ворота для участия Дохи в этой стране, учитывая растущие международные требования снизить экономическое бремя режима Асада таким образом, чтобы это положительно сказалось на сирийском народе. Гейр Педерсен ясно дал понять об этом несколько месяцев назад: «Организация Объединенных Наций и я лично непосредственно привлекли заинтересованные государства к тому, чтобы все гуманитарные исключения из санкций оставались доступными и полностью использовались для борьбы с пандемией COVID-19. Я отмечаю позитивную реакцию различных стран на Организацию Объединенных Наций по этому аспекту». Это в дополнение к наличию данных в США о предоставлении исключений в санкциях как средстве снижения последствий санкций для сирийцев. Гуманитарный вопрос важен для Дохи и Анкары, но его нельзя отделить от политического измерения. Любое участие в оказании гуманитарной помощи или в восстановлении считается оказанием услуг сирийскому режиму. Катар и Турция не согласятся на это, если им не будут предложены российские уступки, и, похоже, не ясно, а готова ли Москва на такие уступки на политическом, экономическом и гуманитарном уровнях. Пока в Дохе и Анкаре надеются на то, что Россия может согласиться с тем, что помощь может быть доставлена через сирийскую границу в течение года, а не шести месяцев, и пограничным переходам может быть разрешено пропускать гуманитарную помощь. Москва в свое время навязала свою позицию Совету Безопасности ООН в январе 2019 года резолюцией 2504, которая предусматривала, что доставка трансграничной гуманитарной помощи в Сирию может осуществляться только через два пункта пропуска из Турции — Баб-эль-Салам и Баб-эль-Хава — в течение шести месяцев, а также закрытие пункта пропуска Ярубия-Рабия на иракской границе и Дараа-Рамта на иорданской границе. Если это будет достигнуто, то это будет победой турецко-катарской политики в вопросе, в котором США не смогли совершить прорыв. Но это будет ясно в июле.
Однако российской уступки по гуманитарным вопросам недостаточно для того, чтобы Анкара и Доха отказались от своего нынешнего видения сирийского досье. Ни Катару, ни Турции не нужно, чтобы Россия усиливала свою роль в регионе. Таким образом, гипотетическая платформа Москва-Доха-Анкара не может считаться достаточно жизнеспособной: пока это только отправная точка для будущих договоренностей, что невозможно без изменения политической позиции сторон. Как бы ни старалась Москва, без изменения катарской и турецкой политической позиции, с одной стороны, или изменения российской позиции — с другой, эта платформа не сможет добиться ничего серьезного.