Как констатируют европейские эксперты с ростом напряженности в отношениях между Турцией и курдскими группировками в Ираке и Сирии критически важная энергетическая инфраструктура все чаще подвергается риску нападений. Хотя в прошлом обе стороны экспериментировали с нападениями на энергетическую инфраструктуру, такую как трубопроводы, недавнее заявление министра иностранных дел Турции предполагает, что теперь это станет регулярной чертой конфликта. Миллионы мирных жителей зависят от этой инфраструктуры в качестве источника энергии, воды и продовольствия, и ее разрушение может еще больше дестабилизировать регион, и позволит в полной мере вернуться на политическое поле таким субъектам, как «Исламское государство» (ИГ, запрещено в России). Заявление министра иностранных дел Турции Хакана Фидана от 4 октября 2023 года ознаменовало сдвиг в стратегии Турции. Он заявил, что вся инфраструктура, надстройки и энергетические объекты, связанные с Рабочей партией Курдистана (РПК) и Силами народной самообороны (СНС), особенно в Ираке и Сирии, в настоящее время являются законными целями для турецких сил безопасности, вооруженных сил и разведывательных подразделений. С помощью этой стратегии Турция стремится нацелиться на важный источник финансирования курдских группировок и минимизировать его. После нападения РПК в Анкаре 1 октября увеличилась как частота, так и географический масштаб турецких авиаударов. Конфликт начался в 1984 году, когда Турция, Соединенные Штаты, Европейский союз и некоторые международные организации объявили РПК террористической организацией. Турция рассматривает СНС как организацию, связанную с РПК, хотя Соединенные Штаты оказывают группе финансовую и военную поддержку в рамках их борьбы с ИГ.

По состоянию на середину октября, по словам главы Сил демократической Сирии (СДС), возглавляемых курдами, была разрушена половина нефтяных и энергетических объектов, контролируемых СНС в Сирии. По сообщениям, были атакованы 14 нефтеперерабатывающих станций, 9 электростанций и 8 водопроводных станций. СНС на сегодня контролируют почти три четверти энергетических ресурсов Сирии, включая крупнейшее нефтяное месторождение и три плотины, обеспечивающие почти всю гидроэнергетику страны. Миллионы сирийцев зависят от этих ресурсов, и разрушение инфраструктуры сказывается на доступе к электричеству, интернету, водопроводу, свежим продуктам питания и топливу для транспортных средств. По оценкам, дефицит электроэнергии уже затронул 4,3 млн человек, а в мухафазе (провинции) Хасеке на несколько недель полностью отключены электричество и водоснабжение.

Турецкое правительство и раньше нацеливалось на энергетическую инфраструктуру СНС, хотя эта тактика еще не была регулярной частью его стратегии. В ноябре прошлого года в ответ на теракт в Стамбуле, в котором обвинили РПК и СНС, турецкие авиаудары повредили линии электропередач, нефтяные месторождения и электростанции. Нападения привели к перебоям в подаче электроэнергии и нехватке топлива. Основные службы и деятельность гуманитарных организаций, школ и большинства рабочих мест были прерваны на несколько недель. Одна из целей, шведская электростанция в Дерике, больше не могла обеспечивать электроэнергией водопроводную станцию Аллук, в результате чего полмиллиона человек более месяца были лишены надежного доступа к чистой воде, что предельно актуально на фоне смертельной вспышки холеры в сентябре из-за проблем с водоснабжением и санитарией.

Турция не единственная, кто нацелен на энергетическую инфраструктуру. РПК также нацелена на энергетическую инфраструктуру, включая линии электропередач и трубопроводы, на юго-востоке Турции и севере Ирака с 1992 года. Хотя эти атаки относительно редки, их последствия серьезны. Одно нападение РПК на нефтепровод Киркук-Джейхан в 2015 году обошлось Иракскому Курдистану примерно в 250 млн долларов и лишило регион основного источника доходов. Потеря доходов поставила под угрозу способность Эрбиля поддерживать стабильность в Северном Ираке и снизала интерес потенциальных инвесторов. Отсутствие стабильности в регионе может привести к возвращению террористических группировок, таких как ИГ, которое было разгромлено только с помощью курдов. В Ираке курды, иногда с помощью РПК, помоглм освободить более 50 000 кв. км территории от контроля ИГ. Аналогичным образом, в Сирии СДС, коалиция, в которой доминируют СНС, освободили значительную часть Северной Сирии от ИГ в период с 2013 по 2019 год в партнерстве с Соединенными Штатами.

Нападения на объекты нефтяной инфраструктуры имеют последствия и для мирового энергетического рынка. Иракский Курдистан экспортирует нефть как из Северного Ирака, так и из Северо-восточной Сирии по всему миру через Турцию. Когда Эрбиль не в состоянии экспортировать нефть, страдают страны, которые напрямую зависят от ее экспорта, такие как Италия, Хорватия и даже Тайвань. Италия полагалась на иракскую нефть для 13% своих потребностей в 2022 году после диверсификации источников, чтобы уменьшить зависимость от российской нефти. Около половины этой нефти добывалось в Иракском Курдистане. Недавние перебои в экспорте нефти из Северного Ирака, вызванные решением суда по спору между Багдадом и Эрбилем, способствовали глобальному скачку цен на нефть, усугубляя продолжающийся энергетический кризис.

Защита энергетической инфраструктуры стала решающей для региональной стабильности в 21 веке. Чтобы частично снизить этот риск, Турция внедрила защитные меры, включая тепловизионные камеры и регулярное патрулирование, которые быстро и эффективно обнаруживают утечки и другие повреждения, с целью как можно более оперативного восстановления этой инфраструктуры. Но у РПК и СНС на сегодня отсутствует подобный технический  потенциал для реализации сопоставимых защитных мер, что подвергает инфраструктуру серьезным рискам.

По мере эскалации конфликта Турции с РПК и СНС взаимосвязанный характер региональных конфликтов и энергетической инфраструктуры становится все более очевидным. Эти сложности характерны не только для Турции и курдов, и политики по всему миру должны разработать стратегии для лучшей защиты критически важной инфраструктуры, от которой зависят гражданские лица во время вооруженных конфликтов. Возможные меры включают разработку более совершенных оборонительных технологий и укрепление международных обязательств по защите гражданского населения.