Внезапные воздушные атаки Ирана на пакистанскую провинцию Белуджистан на прошлой неделе вызвали шок в Исламабаде, застав врасплох пакистанских политиков и приведя в замешательство общественность. В качестве ответной дипломатической меры 17 января Пакистан отказал в возвращении  иранского посла в Исламабад и отозвал своего посла из Ирана. Согласно официальным заявлениям Тегерана, была проведена серия атак в районах, которые, по утверждениям иранских властей, являлись опорными пунктами экстремистских группировок белуджей, действующих в иранской приграничной провинции Систан и Белуджистан. Граница между Ираном и Пакистаном протяженностью практически 1000 километров уже давно является источником беспокойства из-за отсутствия должного контроля и нестабильности в примыкающих к ней районах. В приграничном регионе с обеих сторон наблюдается активность экстремистских формирований. Пакистан и Иран периодически обвиняют друг друга в принятии недостаточных мер для борьбы с этими группировками. Тем не менее, чтобы предотвратить эскалацию ситуации, до недавнего времени обе страны стремились к сотрудничеству и сосредоточивались на диалоге. По этой причине описываемые события в буквальном смысле заставили Пакистан почувствовать себя преданным. По словам министра иностранных дел Ирана Хосейна Амира Абдоллахиана, военные удары были направлены против суннитской радикальной организации «Джейш аль-Адль», которую он назвал «иранской террористической группировкой», действующей с территории Пакистана. «Мы просто атаковали иранских террористов на пакистанской земле», а Иран «уважает суверенитет и территориальную целостность Пакистана», – заявил Абдоллахиан. После нанесения ответных ударов Пакистан опубликовал заявление практически идентичное тому, которое Иран сделал в защиту своего нападения. По данным Исламабада, целью атаки были укрытия боевиков белуджских повстанческих группировок в Иране, представлявшие серьезную угрозу национальной безопасности Пакистана. В явной попытке смягчить ситуацию Тегеран позже признал, что лица, погибшие в результате пакистанского удара по иранской территории, были гражданами Пакистана и что «ведётся расследование, чтобы определить, как они оказались на иранской стороне границы». В другом заявлении Министерства иностранных дел Ирана Пакистан описывается как «дружественный и братский сосед». Также в документе фигурирует предостережение, что «врагам и сторонникам террористов» не будет позволено портить отношения между двумя государствами. Похоже, что обе страны вернутся к дипломатическим средствам урегулирования конфликта, чтобы выяснить, что пошло не так, и найти решение. Однако после этого инцидента Тегеран потерял большую часть сторонников в Пакистане. Обмен военными ударами произошел в то время, когда Иран находится под растущим давлением со всех сторон из-за продолжающегося конфликта между Израилем и ХАМАСом в секторе Газа, а также предполагаемой поддержки Тегераном экстремистских группировок на Ближнем Востоке. Атака Ирана заставила Исламабад усомниться в мотивах такого нелогичного и одностороннего действия. В правительстве полагают, что Тегеран намеренно пытался поставить Пакистан в опасную ситуацию в крайне напряженный момент. Некоторые эксперты считают, что таким образом Иран захотел продемонстрировать свою силу. Однако Исламабад, который пытается углублять связи и налаживать партнерские отношения с Тегераном, несмотря на давление со стороны Саудовской Аравии и США, воспринял эти действия как откровенную пощечину. Еще более возмутительным было то, что атаки  произошли как раз в тот момент, когда министр иностранных дел Ирана и премьер-министр Пакистана Анваар-уль-Хак Какар встречались в Давосе на ежегодном заседании Всемирного экономического форума. Еще более запутанным этот инцидент выглядит из-за того, что иранские удары были нанесены во время совместных военно-морских учений в Ормузском проливе. Кроме того, за день до того, как Тегеран совершил нападение, высокопоставленная иранская делегация прибыла в Пакистан, чтобы обсудить проблему экстремистов, действующих с афганской территории вопреки интересам обеих стран. В данный момент Исламабад задается вопросом, осознавали ли лица, принимающие решения в Тегеране, все факторы, связанные с оценкой Пакистаном угрозы и его ожидаемой реакцией в свете просчета Ирана. В Исламабаде также высказывают сомнения относительно того, информировала ли пограничная группа Сухопутных войск Корпуса стражей исламской революции (КСИР) политический истеблишмент, прежде чем принять решение о нападении на Пакистан. В любом случае, Иран должен был понять, что Пакистан не ответит на инцидент простым дипломатическим протестом, учитывая его напряженные отношения с Афганистаном и Индией. Пассивная реакция Исламабада была бы истолкована в Кабуле и Нью-Дели как признак политической слабости. Пакистан обеспокоен повторением подобных событий на его восточной границе, учитывая предстоящие выборы в Индии. Более того, поскольку в данный момент отношения с Афганистаном находятся на перепутье, Пакистану пришлось таким образом передать сигнал Кабулу. Если бы в данный момент Пакистан испытывал меньше внутреннего давления, подвергался меньшему количеству внешних угроз и наблюдал другую ситуация вдоль собственных границ, возможно, правительство страны не ответило бы таким образом на агрессивные действия Ирана. Но, учитывая контекст, Пакистану пришлось нанести ответный удар, чтобы продемонстрировать как на региональном, так и на глобальном уровне, что он способен принять решительные меры в экстренной ситуации.