по материалам Колледжа национальной обороны правительства ОАЭ
Целью исследования является выявление влияния саудовско–иранской конкуренции на отношения стран с Государством Кувейт. Исследование показало, что события, кризисы и конфликты в регионе с 1971 по 2023 год сформировали поле соперничества между двумя странами за гегемонию и влияние на страны региона. В своей стратегии гегемонии Иран полагался на политическое, экономическое и военное проникновение в хрупкие и слабые страны, в дополнение к поддержке шиитских меньшинств в странах Персидского залива. Это привело к конфликту с Саудовской Аравией за лидерство в регионе, и последняя попыталась возглавить единый арабский и исламский альянс против Ирана. Со временем спор между ними превратился в идеологическую, религиозную, политическую и военную битву. Что касается соперничества за отношения с государством Кувейт, то кувейтская стратегия была основана на том, чтобы уклоняться от конфликтов крупных держав региона и искать влиятельную региональную роль, чтобы ослабить давление этих стран и ограничить их экспансионистские попытки. Но географическая дилемма Кувейта вынудила его проводить осторожную внешнюю политику, и он стремился проводить политику хеджирования в отношении Ирана и Саудовской Аравии. Хотя кувейтская дипломатия всегда стремится активизировать сотрудничество и поддерживать сближение с Саудовской Аравией на всех уровнях, в своих отношениях с Ираном она пытается придерживаться середины между ужесточением коллективных решений стран Персидского залива и гибкостью в двусторонних отношениях.
Политическая теория считает, что государства прибегают к множеству стратегий безопасности для отстаивания своих национальных интересов и реализации целей своей внешней политики. Некоторые из них направлены на сотрудничество, некоторые конфликтны, некоторые придерживаются нейтралитета. Некоторые зависят от баланса, который может быть жестким и мягким. Некоторые основаны на союзе с великими державами или растущими державами, который известен как поддержка. Практика показывает, что существует еще один вариант, помимо отмеченных выше, который не получил должного внимания в академических исследованиях: стратегическое хеджирование, или компромисс между конфликтными механизмами и механизмами сотрудничества. Маленькое государство может хеджировать риски, когда ищет золотую середину. Некоторые называют это разумным способом компенсировать малочисленность. Хеджирование компенсирует потенциальные потери или выгоды. Оно позволяет небольшим государствам подготовиться к конфронтации, неопределенности и риску, защищая свои позиции в области безопасности на случай ухудшения их отношений с лидером однополярной системы. Это полезная стратегия для государств, которые не могут остановиться на других стратегиях, таких как балансирование или перевес.
В регионе Персидского залива Кувейт, Катар, Бахрейн, Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ) и Оман ведут дела с Ираном именно посредством стратегического хеджирования. Поскольку их среда безопасности характеризуется динамизмом и неопределенностью, она идеально подходит для стратегического хеджирования, что позволяет им придерживаться различных стратегических вариантов и обеспечивает возможность маневрирования. Как отмечает эксперт Йоэль Гузански, стратегическое хеджирование снижает опасность конфликта с Ираном в краткосрочной перспективе при сохранении планов действий на случай непредвиденных обстоятельств в долгосрочной перспективе. Государства Персидского залива стремятся сотрудничать с Ираном, сохраняя при этом структуру Совета сотрудничества стран Персидского залива (ССАГПЗ), созданного вскоре после иранской революции, в основном из-за угрозы, исходящей от Тегерана. Различия в восприятии угроз внутри ССАГПЗ затруднили выработку совместной институционализированной стратегии безопасности, а трещины в их единстве ослабляют их способность действовать согласованно по отношению к Ирану. Даже когда представления об иранской угрозе – наращивании военной мощи, ядерных амбициях, политической подрывной деятельности, терроризме – схожи, каждое государство выбирает политику хеджирования. После событий «арабской весны» государствам Персидского залива пришлось адаптироваться к новой политической конъюнктуре в регионе. Эти изменения политики также были реакцией на изменение политики великих держав, таких как Соединенные Штаты. Малые государства Персидского залива должны выработать новое видение того, как защитить себя, учитывая отказ США от своих обязательств на Ближнем Востоке. Государства Персидского залива, которые десятилетиями полагались на США в укреплении и поддержании своей внутренней безопасности, начали терять доверие к ним.
Саудовско–иранские отношения основаны на соперничестве за контроль над странами региона, и это соперничество прошло через несколько этапов, первым из которых было публичное противостояние в 1980-х годах, за которым последовала краткосрочная экспансия в 1990-х, затем борьба за влияние на Ближнем Востоке. Это соперничество нашло свое отражение в странах региона, включая государство Кувейт, которое с 2011 года стало свидетелем многих трансформаций и стратегических изменений, которые сделали его отношения с Саудовской Аравией и Ираном характеризующимися действиями, реакциями и притяжением.
Конкуренция региональных сил за лидерство в регионе и геополитическая конкуренция
После победы Исламской революции в Иране 1979 года и формирования системы вилайят-э-факих, основанной на религиозном правлении верховного лидера, Иран принял лозунги глобального исламского государства, экспортирующего революцию и защищающего слабых на Земле. Иранский проект по проникновению в страны региона, при обязательстве использовать все свои возможности для достижения этой цели, зависит от формирования политических групп и образований, с которыми он связан, а затем создания состояния нестабильности в странах региона, превращающего их в несостоявшиеся в политическом и военном отношении государства. Арабские революции и кризисы в регионе с 2003 по 2011 год привели к ослаблению центральной власти государства в Ливане, Ираке, Сирии и Йемене. В таких странах у Ирана огромное количество сочувствующих, сторонников и даже боевиков, которые всем сердцем преданы иранскому экспансионистскому проекту на Ближнем Востоке, что дало Ирану возможность реализовать свою гегемонию над этими странами через субгосударственных субъектов (шиитские меньшинства в Ираке, Бахрейне, Саудовской Аравии и Кувейте) и лояльных Ирану политических образований (ливанская «Хизбалла», «Исламский джихад» в Газе, хуситы в Йемене, прошиитские группы в Сирии). Иран пребывал в эйфории по поводу распада прозападного арабского порядка и видел, что происходит «исламское пробуждение» с более широкой ролью его шиитской сети. Ввиду этого Саудовская Аравия попыталась возглавить единый арабский и исламский альянс против Ирана, поддержать эти страны и укрепить их военный потенциал, чтобы иметь возможность ограничить в них присутствие групп и негосударственных субъектов, таких как ливанская «Хизбалла» и иракские ополченцы, поддерживаемые Ираном.
Влияние саудовско–иранского соперничества на кувейтско–иранские отношения
Государство Кувейт — небольшая страна, окруженная тремя крупнейшими странами региона. Она расположена в так называемом «треугольнике давления» между Ираком, Ираном и Саудовской Аравией, который всегда влиял на внешнюю политику Кувейта. Это связано с тем, что исторический опыт показал, что каждый из этих крупных игроков в этой региональной системе стремится навязать свое влияние и контроль остальным сторонам, особенно небольшим государствам Персидского залива, среди которых и Кувейт. Стратегия Кувейта была основана на том, чтобы укрываться от конфликтов этих крупнейших держав в регионе, стремясь в первую очередь сохранить свое существование. Поэтому Кувейт стремится занять влиятельную региональную роль, которая освободит его от давления «треугольника давления» и ограничит экспансионистские попытки любой из его сторон. Перед лицом этой географической дилеммы Государство Кувейт попыталось вести внешнюю политику, которая, как правило, была осторожной и не провоцировала кризисы в отношениях с Ираном и Саудовской Аравией. При реализации своей внешней политики он в значительной степени полагался на многосторонние дипломатические инструменты, международные конференции и региональные организации, а также на экономические отношения, поэтому его внешние решения в большей степени связаны с максимизацией экономических выгод.
Исторически на двусторонние отношения между Ираном и Кувейтом влияло внешнее поведение Ирана, которое после Исламской революции 1979 года зависело от вмешательства во внутренние дела соседних стран путем принятия в соответствии с идеологией вилайет-э-факих», принципа экспорта революции, возрождения роли шиитов в регионе (усиление шиитов в Ливане, Ираке, Саудовской Аравии, Кувейте и Бахрейне) и игры определенной роли на региональной и международной арене. Коренные шиитские общины Кувейта отреагировали на Исламскую революцию 1979 года организацией серии массовых митингов и демонстраций. Власти ответили депортацией известного шиитского священнослужителя, имеющего тесные связи с Ираном, и высылкой большого числа политически подозрительных экспатриантов. В начале 1980-х шиитские боевики устроили волну взрывов и угонов самолетов в попытке подорвать авторитет династии Аль-Сабах. Правящая семья обратилась к националистам и бедуинам, чтобы заручиться поддержкой политической системы среди подданных Кувейта. Между укреплением политических позиций Ирана и ролью его союзников на Ближнем Востоке установилась взаимовыгодная взаимосвязь, которая укрепила позиции шиитской идентичности на региональной и международной политической арене. Это было достигнуто с помощью ряда различных средств и методов, включая вербовку агентов в этих странах, в дополнение к проведению операций насилия и терроризма с целью дестабилизации внутренней стабильности и влияния на позиции Кувейта. В период с 1983 по 1987 год Иран провел 7 террористических операций против Государства Кувейт. Наиболее опасный из них произошел в 1985 году, когда на шейха Джабера аль-Ахмада ас-Сабаха, эмира Государства Кувейт, было совершено покушение. Количество террористических операций увеличилось в период напряженных ирано–кувейтских отношений из-за поддержки Кувейтом Ирака в его войне против Ирана, что совпало с пиком внутренних иранских усилий по экспорту революции в соседние страны и принятием принципа интервенции в качестве базовой ориентации иранской внешней политики. Некоторые террористические операции также были нацелены на интересы Саудовской Аравии в Кувейте, что отражает напряженные отношения и враждебность, которые Иран испытывает по отношению к Саудовской Аравии и ее союзникам в арабских государствах Персидского залива. После вторжения Ирака в Кувейт в 1990 году и поддержки Ираном Кувейта отношения между двумя странами улучшились, и террористические операции, поддерживаемые Ираном, прекратились в период 1990-2011 годов. Но после 2011 года иранское вмешательство во внутренние дела Кувейта снова начало выходить на первый план. Иран начал внедрять агентов, вербовать шпионов, поддерживать шиитов в Кувейте и проникать в их ряды, стремясь заручиться их лояльностью и поддерживая внутреннее движение против политической системы. В 2011 году кувейтские силы безопасности обнаружили шпионскую сеть, поставлявшую разведданные Ирану, что обострило отношения между двумя странами, особенно с тех пор, как обнаружение этой ячейки было связано с движением, свидетелем которого Кувейт стал во время волны протестов, прокатившихся по странам арабского мира. Расследования показали, что эта ячейка была напрямую связана с Ираном, в частности с Корпусом стражей Исламской революции (КСИР). Членам этой сети были вынесены смертные приговоры, трое иранских дипломатов были высланы, а посол Кувейта в Иране был вызван для консультаций.
В 2012 году возобновился спор о континентальном шельфе на морских границах между двумя странами, связанный с месторождением «Аль-Дурра» (Иран называет его месторождением «Араш»), которое представляет собой водный треугольник, расположенный на севере Персидского залива. Большая его часть расположена на общей границе между Кувейтом и Саудовской Аравией, но часть расположена на иранской стороне, что оценивается всего в 5% от общего объема месторождения. Корни спора восходят к тому, что Иран предоставил право на разведку и разработку British Petroleum, в то время как Кувейт предоставил концессию Royal Dutch Shell, и две концессии частично пересекались на месторождении. Кувейт выразил протест против поисков Ираном газа на месторождении, в ходе которых не было достигнуто соглашения относительно демаркации границ, вызвал временного поверенного в делах посольства Ирана в Кувейте и вручил ему ноту протеста. Хотя этот спор касается суверенного права, он не привел к прямому столкновению или военному вмешательству. Скорее, у двух стран есть пространство для дипломатических маневров, чтобы избежать влияния этого досье на ход отношений, которое равносильно конфронтации или отчуждению.
В декабре 2019 года между Кувейтом и Саудовской Аравией был подписан меморандум о взаимопонимании по совместной разработке и эксплуатации месторождения «Аль-Дурра». Министерство иностранных дел Ирана выразило свое осуждение и несогласие с этим шагом, который оно назвало незаконным, учитывая, что Иран разделяет это месторождение с двумя сторонами, и подчеркнуло, что «его части находятся в пределах неуказанных вод между Ираном и Кувейтом. Исламская Республика оставляет за собой право эксплуатировать газовое месторождение», как говорится в нем. С другой стороны, Кувейт через своего министра иностранных дел Ахмеда ас-Сабаха выразил свое неприятие заявлений Ирана относительно месторождения, заявив, что «Иран не является участником месторождения Дурра, поскольку это чисто кувейтско–саудовское месторождение», и подчеркнув, что только Кувейт и Саудовская Аравия имеют права на разработку этого месторождения в соответствии с соглашениями, заключенными между двумя странами, и в соответствии с международным правом и правилами демаркации морских границ.
В 2015 году Министерство внутренних дел Кувейта объявило об аресте примерно 26 членов террористической ячейки (одного иранца и остальных кувейтцев) и конфискации большого количества оружия в районе Абдали, к северу от столицы Кувейта, недалеко от границы с Ираком. Поскольку Иран и «Хизбалла» совершают действия, которые нанесли бы ущерб единству и территориальной целостности государства Кувейт, была сделана косвенная ссылка на участие Ирана в формировании шпионской ячейки в Кувейте и обучении ее членов в Ливане и в посольстве Ирана в Кувейте. Позже обвиняемые воспользовались своим освобождением после того, как апелляционный суд признал их невиновными до вынесения вердикта о дискриминации, и бежали в Иран, после чего Кувейт объявил о снижении уровня иранского дипломатического представительства в Кувейте с 19 дипломатов до 4. Иранская реакция сопровождалась частичной эскалацией против Кувейта и обвинений в том, что он подчинился давлению Саудовской Аравии, заставившей его пойти на этот шаг. 22 июля 2017 года Кувейт сократил дипломатическое представительство Ирана до минимума из-за угрозы Ирана внутренней безопасности Кувейта и региональной системе безопасности и его роли в распространении хаоса и нестабильности в регионе.
Протесты в Бахрейне в феврале 2011 года
Отношение двух стран к событиям «арабской весны» 2011 года сильно различалось: в то время как Кувейт рассматривал эти события как большую волну, направленную на подрыв стабильности арабских стран, включая Кувейт, и внесение фундаментальных изменений в структуру своих полномочий, Иран рассматривал их, за исключением Сирии, как продолжение Исламской революции 1979 года и ответ арабских народов на послание иранской революции. Протесты, охватившие Бахрейн в феврале 2011 года, стали важным испытанием для кувейтско–иранских отношений, поскольку иранская сторона решительно вмешалась в кризис и призвала бахрейнскую оппозицию добиться политических изменений во внутренних районах Бахрейна в пользу шиитского блока, но ввод сил «Щит полуострова» в Бахрейн, в котором участвовал Кувейт, положил конец ухудшению ситуации в стране. Некоторые иранские лидеры выразили свое мнение о роли Кувейта в силах «Щит полуострова». Например, иранский политик Карим Абеди, член парламентского Комитета по вопросам национальной безопасности и внешней политики Ирана в 2012 году, заявил: «То, что произошло с вводом армий стран Персидского залива в Бахрейн, больше не повторится, и мы этого не допустим. Повторяя ее в Кувейте, можно сказать, что обстоятельства и расположение Бахрейна в географическом и военном отношении полностью отличаются от Кувейта, и Исламская Республика Иран имеет право войти в Кувейт для защиты тамошних шиитов, точно так же, как страны Персидского залива оправдывали свой вход в Бахрейн защитой тамошних суннитов». В целом, на протяжении многих лет отношения между Ираном и Кувейтом колебались между воинственностью и сотрудничеством. Они характеризовались укоренившимся недоверием и поспешным принятием решений. Факторы, способствующие этим отношениям, разнообразны и включают экспансионистскую политику Ирана, его постоянные попытки вмешательства во внутренние дела Кувейта и борьбу за региональное лидерство с ближайшим региональным союзником Кувейта, Саудовской Аравией.
Влияние саудовско–иранского соперничества на кувейтско–саудовские отношения
Корни саудовско–кувейтских отношений уходят в начало двадцатого века, когда Кувейт принимал у себя основателя современного саудовского государства короля Абдель Азиза аль-Сауда после падения Эр-Рияда под натиском государства Аль-Рашид на севере Саудовской Аравии. Король Абдель Азиз после урегулирования этого вопроса решил расширить свое правление до такой степени, что это привело к конфликту с правительством Кувейта в эпоху шейха Салема аль-Мубарака ас-Сабаха. Конфликт закончился подписанием Укаирского протокола 1922 года, который определил границы между Саудовской Аравией и Кувейтом и установил нейтральную зону между двумя странами. Экономические разногласия между двумя странами начали проявляться сразу же после этого соглашения и закончились в 1940 году после достижения мирного урегулирования под эгидой Великобритании. 20 апреля 1942 года две страны подписали несколько соглашений, направленных на регулирование политических, экономических отношений и отношений в области безопасности, и одним из главных результатов этих соглашений стало установление разделенной зоны между Кувейтом и Саудовской Аравией в так называемой нейтральной зоне в 1965 году, что привело к разграничению пограничных территорий между двумя странами, отражающему баланс сил в регионе на тот момент. В 2000 году Кувейт и Саудовская Аравия также заключили соглашение о морской границе, которое урегулировало вопрос об окончательной границе между двумя странами. В период с 2009 по 2019 год спор между Кувейтом и Саудовской Аравией по поводу разделенной зоны привел к остановке добычи углеводородов, начиная с 2014 года, до тех пор, пока не были достигнуты окончательные договоренности о границе, но различные интерпретации кувейтско–саудовских пограничных проблем привели к подписанию пятого соглашения в 2019 году. Его целью было добиться большей ясности и урегулировать вопрос о границах.
Площадь Королевства Саудовской Аравии составляет 83,45% от общей площади государств Персидского залива, в то время как на Государство Кувейт приходится 0,4% этой площади. География связала судьбы Кувейта и Саудовской Аравии, как и глубина религиозных, культурных и семейных уз между их подданными, и они характеризуются однородностью идентичности и ценностей. В сфере образования, культуры и социальных вопросов границы двух стран в некотором роде соприкасаются и пересекаются, поскольку границы Саудовской Аравии расширяются и охватывают территорию Государства Кувейт, что составляет для него стратегическую глубину, а географическая реальность также делает любую угрозу Кувейту прямым источником угрозы безопасности Королевства Саудовская Аравия и превращает Кувейт по факту в первую линию обороны саудовской территории.
Вторжение Ирака в Кувейт в 1990 году стало одной из важнейших политических вех для Кувейта. Кувейт вступил на арену военной конфронтации, перекрыв иракский нефтепровод, проходящий через его территорию к Красному морю, и решил компенсировать сокращение добычи нефти, увеличив ее добычу на 2 млн баррелей в сутки для поддержания стабильности мирового рынка. Затем эмират открыл свои земли и базы для приема арабских, исламских и дружественных сил. Для устранения и отражения агрессии эти силы были переданы под совместное командование Саудовской Аравии. Вначале Кувейт сблизился с КСА, поскольку его лидеры стремились сблизиться с после этого вторжения. Этот опыт показал хрупкость политического присутствия Кувейта в неспокойном регионе, характеризующемся конфликтами из-за суверенитета и влияния между крупными региональными и международными государствами. Несмотря на очевидный консенсус между Кувейтом и Саудовской Аравией относительно необходимости противостоять вторжению и его причинам, между ними существовало фундаментальное различие: кувейтцы видели необходимость вырвать иракский режим с корнем, поскольку считали его принципиально враждебным по отношению к ним, в то время как желание Саудовской Аравии ограничивалось свержением Саддама Хусейна при сохранении политической системы, чтобы не вызвать глубоких фундаментальных изменений в Ираке.
КСА занимает первое место во внешнеполитических приоритетах Кувейта, поскольку кувейтская дипломатия всегда стремится активизировать сотрудничество и поддерживать сближение с Эр-Риядом на всех уровнях. На двустороннем уровне и на уровне стран Персидского залива саудовско–кувейтские переговоры проводятся регулярно после кризисов, с которыми сталкиваются арабские государства Персидского залива и арабский мир в целом, и позиция Кувейта и Саудовской Аравии часто приводит к консенсусу в отношении этих кризисов, а в отношении Ирана позиция двух стран совпадает в неприятии иранских угроз странам Персидского залива. На уровне стран Персидского залива обе стороны стремятся выработать единую позицию в их отношениях с Ираном путем координации усилий в рамках ССАГПЗ. Возможно, наиболее ярким проявлением этого консенсуса является неприятие каждым из них нормализации отношений с Израилем и их стремление оказывать материальную и моральную поддержку палестинскому народу на всех уровнях. Однако это не исключает существования некоторых различий между ними, таких как их односторонняя позиция по Ирану, в то время как Кувейт и Иран достигли уровня дружественных отношений.
Что касается позиции двух стран в отношении кризиса в Персидском заливе и бойкота эмирата Катар в 2017 году, то на протяжении всего этого кризиса Кувейт демонстрировал нейтральную позицию в отношении бойкота Катара и на этом фоне продолжал играть роль посредника между странами Персидского залива. Во время саммита стран Персидского залива, состоявшегося в Эр-Рияде в декабре 2018 года, на котором эмир Катара не присутствовал, а государственный министр иностранных дел присутствовал от его имени, эмир Кувейта выступил с речью, в которой раскритиковал резкий обмен репликами в СМИ между конфликтующими сторонами, призвал использовать спокойный тон СМИ и выразил надежду на скорейшее разрешение спора.
После «арабской весны» Саудовская Аравия отказалась от своего традиционного внешнеполитического курса в пользу более доминирующего. Саудовская Аравия традиционно пыталась повлиять на другие страны Персидского залива, чтобы они встали на сторону Эр-Рияда, но удвоила эти усилия в период после 2011 года. Саудовская Аравия заняла контрреволюционную позицию в отношении арабских восстаний и революций и ожидала, что другие страны Персидского залива последуют ее примеру. Саудовская Аравия пыталась оказать давление на такие страны, как Кувейт и Бахрейн, с целью оказания финансовой поддержки правительству Египта. Внешняя политика Саудовской Аравии стала более жесткой в ранний период правления короля Сальмана.
Заключение
Саудовско-иранское соперничество считается одним из самых длительных в современной истории Ближнего Востока, а вражда между обеими странами является постоянной чертой ближневосточной геополитики. События, кризисы и конфликты в регионе с 1971 по 2015 год ознаменовали начало конфликта и соперничества за гегемонию в регионе Персидского залива между Саудовской Аравией и Ираном, поскольку каждая страна пыталась использовать эти кризисы и конфликты в своих интересах. Успех Исламской революции и падение шахского режима в 1979 году ознаменовали начало перехода Ирана от стремления к гегемонии совместно с Саудовской Аравией и Соединенными Штатами к попыткам доминировать в регионе в одностороннем порядке. Иран стал самым дестабилизирующим игроком в регионе Персидского залива. Это привело к конфликту с Саудовской Аравией за лидерство в регионе. Со временем спор между ними превратился в идеологическую, религиозную, политическую и военную битву. Иранский режим использует все механизмы и средства для доминирования над странами региона и напрямую стремился сменить правящие режимы в арабских государствах Персидского залива через шиитские исламские политические движения в этих странах или, стремясь монополизировать представительство шиитов в тех странах, где присутствует шиизм, под предлогом их защиты. Оккупация США Афганистана и Ирака и события «арабской весны» (2001-2011) превратили Иран в крупного регионального игрока в четырех арабских странах: Сирии, Ливане, Ираке и Бахрейне. С тех пор между Саудовской Аравией и Ираном усилилась напряженность, и разногласия между ними обострились по всем региональным вопросам. В этой атмосфере саудовско–иранской конкуренции стратегия Кувейта была основана на том, чтобы укрываться от конфликтов крупных держав в регионе, стремясь, в первую очередь, сохранить свое существование. Кувейт стремится играть влиятельную роль в регионе, чтобы ослабить давление этих стран и предотвратить попытки экспансии. В результате Кувейт пытался проводить внешнюю политику, которая, как правило, была осторожной, и избегать провоцирования кризисов в отношениях с Ираном и Саудовской Аравией. При реализации своей внешней политики он в значительной степени полагался на многосторонние дипломатические инструменты, международные конференции и региональные организации, а также на экономические отношения, поэтому его внешние решения в большей степени связаны с максимизацией экономических выгод.