Как указывают некоторые американские эксперты, иранский проект укрепления влияния в соседних государствах является ключевой частью региональной стратегии Тегерана. Это привело к ситуации, при которой Иран оказывает значительное влияние в ряде арабских государств, включая Ливан, Йемен, Ирак, Сирию и палестинские территории. Однако внимательное изучение особенностей в каждом конкретном случае показывает, что Иран не действует по схеме «один размер подходит всем». Скорее, иранские государственные органы, в первую очередь Корпус стражей исламской революции (КСИР), могут адаптировать свои методы к местному контексту в каждой конкретной ситуации. В случае с Сирией иранский метод адаптирован к контексту, в котором ключевым союзником Ирана на местном уровне является режим президента Башара Асада. В Сирии (в отличие от Ирака и Ливана) нет реальных устоявшихся центров власти за пределами структуры режима и парламента, обладающего какой-либо значимой властью. В то же время режим частично зависит от Ирана в плане своего выживания и находится в союзе с Ираном со времен Исламской революции 1979 года. Этот контекст влияет на подход Ирана к Сирии, который заключается в том, чтобы работать в рамках режима и в сотрудничестве с ним, и избегать создания сирийских центров силы, которые могли бы выступить в качестве альтернативы ему. В то же время Тегеран поддерживает присутствие несирийских ополченцев-марионеток на сирийской территории, от которых он действует в рамках независимой командной структуры, хотя и в сотрудничестве с официальными властями Сирии. Кроме того, на второстепенном уровне Тегеран стремится расширить свое религиозное и культурное влияние внутри страны. В отличие от повторяющихся текущих столкновений с «Хизбаллой» на израильско-ливанской границе и многочисленных попыток нападений на Израиль со стороны Исламского сопротивления в Ираке, очень мало оснований предполагать, что сирийские вооруженные группировки, поддерживаемые Ираном и «Хизбаллой», предприняли какие-либо крупные действия с 7 октября для оказания давления на США и Израиль. Этот контраст поднимает очевидный вопрос о причинах и более широкий вопрос о целях, способах действий и задачах Ирана в Сирии. Обзор этих закономерностей позволяет предположить, что нельзя говорить о единой иранской модели и стратегии во всех основных странах, где Иран оказывает влияние в форме своей «Оси сопротивления». Основная цель Ирана сохранить Сирию в качестве артерии поддержки «Хизбаллы», а не площадки для развития нового фронта войны с Израилем, и собственное желание сирийского правительства сохранять спокойствие на южном фронте с Голанскими высотами означают, что, хотя Израиль не может реально надеяться вытеснить Иран из Сирии, из этого не обязательно следует, что политика Израиля в Сирии потерпела неудачу, и, если уж на то пошло, можно найти некоторое утешение в отсутствии угроз с сирийского фронта по сравнению с гораздо более серьезной проблемой «Хизбаллы»; нападения, направленные из Ирака, и совсем недавно угроза прямых иранских ударов, нанесенных из Ирана по Израилю. Отметим, что Сирии присутствует на сегодня две основные проираские прокси — сети NDF и LDF.
NDF: Сирийский «Басидж»?
NDF — одна из наиболее широко известных сетей вспомогательных сил на стороне правительства в сирийском конфликте. NDF впервые возникла на рубеже 2012-2013 годов, хотя она была создана не просто в вакууме, а скорее возникла из ранее существовавших структур проправительственных вспомогательных групп, которые были организованы на местном уровне. Например, в провинции Дейр-эз-Зор на востоке Сирии местные контингенты, которые составили основу NDF в провинции, были связаны с военной разведкой (также известной как «военная безопасность»). Первоначально основополагающей базой NDF стали «народные комитеты», знакомая форма местной вспомогательной организации проправительственного толка в период 2011-2012 годов. NDF официально возглавляется «генеральным секретариатом» (арабский: амана ‘аама) и состоит из различных провинциальных и крупных городских «центров», а затем более местных «секторов». Официально предполагается, что NDF имеют структуру командования и контроля на национальном уровне, хотя сомнительно, насколько эффективно это командование и контроль на самом деле. На сегодняшний день NDF не считались официально включенными в состав сирийских вооруженных сил, что означает, что вступление в NDF и служба в них не считаются официальной альтернативой обязательной военной службе и службе в резерве в Сирийской арабской армии (SAA). Скорее, NDF считаются гражданскими добровольческими силами: то есть «гражданскими» в том смысле, что лица, связанные с NDF, не считаются военнослужащими в силу этой принадлежности. Фактически, членам NDF, которые были разыскиваемыми для прохождения обязательной службы или в резерве, пришлось участвовать в процессе, известном как «упорядочение статуса» (арабский: тасвият аль-вада’), который, по сути, допускает временную амнистию и льготный период, но не приравнивает службу в NDF к службе в SAA. В разных анализах NDF иногда описывались как созданные по образцу «Басидж», военизированного формирования внутри Ирана, связанного с КСИР. Это сравнение в первую очередь основано на наблюдении, что Иран и «Хизбалла» сыграли определенную роль в формировании NDF. Например, представитель NDF в Сувейде сказал, что Иран и «Хизбалла» сыграли определенную роль в материальной поддержке, консультировании и обучении бойцов NDF на этапе создания. Однако, помимо этого наблюдения, того факта, что NDF считаются гражданскими добровольческими силами, и того факта, что некоторые сирийские группы под брендом «Исламского сопротивления», похоже, начали свою жизнь в NDF (как обсуждается ниже), аналогия кажется сомнительной. Начнем с того, что есть свидетельства того, что иранцы и «Хизбалла» со временем сократили поддержку NDF и дистанцировались от нее. Например, представитель NDF в Сувейде жаловался в 2019 и 2020 годах на то, что «он не получал зарплату более двух лет». В аналогичном ключе основатель NDF в Дейр-эз-Зоре упомянул, что «Хизбалла» изначально обеспечивала выплату заработной платы, но впоследствии эти выплаты прекратились, и бремя выплаты заработной платы легло на лидера NDF в провинции. Этот пункт ответственности провинциального лидера NDF за обеспечение заработной платы также был подтвержден представителем NDF в Дейр эз-Зоре в 2019 году. В октябре 2017 года представитель другой вооруженной группировки, не связанной с NDF, заявил, что иранцы прекратили поддерживать NDF из-за «многих ошибок», допущенных ею, хотя эти ошибки не были предметно указаны. Примечательно также, что некоторые формирования, которые впоследствии стали известны как формирования в стиле «Исламского сопротивления в Сирии» (такого рода брендинг, связанный с Ираном и «Хибалой»), по-видимому, изначально были частью NDF, а впоследствии отделились от нее. Между тем, некоторые нынешние филиалы NDF, такие как в Мухраде и Аль-Сукейлабии (христианский город, подобный Мухраде), открыто рекламируют свои связи с российским присутствием в Сирии, при этом Россия стремится продвигать образ защиты христианских меньшинств в Сирии. В дополнение к вопросу о том, что Иран и «Хизбалла» явно дистанцировались от NDF, аналогия с «Басиджем» рискует упустить из виду роль, которую сирийские вооруженные силы также сыграли в организации и руководстве NDF. Например, лидером дамасского центра NDF когда-то был полковник сирийской армии по имени Бассам Нуман. Впоследствии бригадный генерал сирийской армии Али аль-Сафи стал лидером дамасского центра NDF. Таким образом, ясно, что сирийские военные назначают некоторых офицеров на посты в NDF для координации с ними. Некоторые источники также подчеркивают роль сирийских военных в создании, вооружении и подготовке NDF. Так, Саймон аль-Вакиль подчеркнул, что именно сирийская армия обеспечивала NDF в Мухраде оружием и боеприпасами, в то время как один из основателей NDF в Дейр эз-Зоре подчеркнул роль офицеров сирийской армии в обучении NDF, а также руководящего состава «Хизбаллы», но также заявил, что решение о создании NDF было принято главным командованием сирийской армии. Подводя итог, можно констатировать, что хотя очевидно, что КСИР и «Хизбалла» сыграли определенную роль в первоначальной организации и поддержке NDF, аналогия с «Басидж» может ошибочно предполагать, что NDF каким-то образом представляют собой параллельную армию в Сирии, контролируемую Ираном и «Хизбаллой». Возможно, при первоначальном создании NDF существовал такой грандиозный замысел, но эта идея является чисто умозрительной. Даже если бы эта гипотеза была верна, представляется вероятным, что от подобных планов отказались давным-давно. Поскольку Иран и «Хизбалла» все еще поддерживают NDF, то, скорее всего, это просто часть укрепления более широкой рабочей силы и военного потенциала их союзника в сирийском правительстве.
LDF: Сеть влияния КСИР и «Хизбаллы» в Сирии
В отличие от NDF, LDF можно определенно рассматривать как сеть групп, поддерживаемых Ираном и «Хизбаллой», точно так же, как Пятый корпус является сетью групп, поддерживаемых Россией. Участие Ирана и «Хизбаллы» в LDF влечет за собой не только финансирование, обучение и вооружение групп в этой сети, но и принятие персоналом КСИР и «Хизбаллы» консультативных и командных ролей в определенных подразделениях или группах подразделений, а также в сети в целом, а также более широкую координацию с сирийской армией, которая может назначать офицеров на роли в отдельных подразделениях LDF и в более широкой командной структуре наряду с офицерами КСИР в частности. Таким образом, даже несмотря на то, что иранские командиры или командиры «Хизбаллы» играют ведущую роль на местах, LDF на самом деле не являются структурой, полностью отделенной от сирийских вооруженных сил, в соответствии с наблюдением, что многие проправительственные ополчения, возникшие во время войны, не так независимы от сирийских военных, как может показаться. Вместо того, чтобы перечислять все группы, которые были или отождествляются с LDF, гораздо интереснее выявить иранские цели, стоящие за культивированием этой структуры и различных групп в нем.
Защита, вербовка и влияние на существующие общины шиитов-двунадесятников Сирии
В Сирии шииты-двунадесятники — та же секта шиизма, которую поддерживают иранское правительство и «Хизбалла», — до войны составляли незначительное меньшинство, причем многие общины за пределами района святилища Аль-Сайида Зайнаб в Дамаске часто составляли изолированные очаги, такие как деревни Нубль и Захара к северо-западу от города Алеппо, деревни Аль-Фуаа и Кафария в провинции Идлиб (также на северо-западе Сирии) и деревня Хатла в провинции Дейр-эз-Зор. Несомненно, среди иранцев возникло мнение, что эти шиитские общины находятся под угрозой — мнение, которое было усилено такими инцидентами, как похищение в мае 2012 года ливанских паломников-шиитов, возвращавшихся из Ирана в Ливан через Сирию, массовое убийство шиитских жителей Хатлы в июне 2013 года, разрушение святилища Овайса аль-Карни в Эль-Каиде, Ракка, захваченная «Исламским государством» (ИГ, запрещено в России), осада повстанцами Нубле и Захары, а также Аль-Фуаа и Кафарии. Поэтому неудивительно, что Иран и «Хизбалла» стремились развивать подразделения LDF, в состав которых входили члены шиитских общин, с некоторыми яркими примерами формирований, включая «Джунуд аль-Махди» (набранный из жителей Нубль и Захара), «Полк аль-Имам аль-Худжа» (Нубль и Захара), «Куват аль-Ридха» (прикрепленный непосредственно к «Хизбалле» и набираемый в основном из шиитов Хомса) и «Мученик Абу Силы Тураба» (набираются в основном из шиитов в районе Дамаска). Эти подразделения не только служили более широкой цели оказания поддержки военным усилиям сирийского правительства, которое стремится остаться у власти и в конечном итоге восстановить свой контроль над всей сирийской территорией, но также позволили Ирану и «Хизбалле» продвигать себя как защитников шиитов в регионе и сторонников их интересов, а также продвигать религиозную идеологию иранского правительства и «Хизбаллы» среди этих общин. Помимо военного уровня, ярким примером культурного взаимодействия с этими сообществами является существование отделения скаутов «Имама аль-Махди» «Хизбаллы» в Нубле (также называемых «Лояльные скауты Нубле»).
Продвижение шиизма в других общинах
В дополнение к работе с уже существующими общинами шиитов-двунадесятников, некоторые подразделения LDF и вербовка в них могут служить воротами для религиозной работы с теми, кто не является адептами этого течения. Такая пропаганда действительно логична и не обязательно предполагает иранский заговор с целью превратить Сирию в страну приверженцев своей ветви шиизма. Дело в том, что Иран является Исламской Республикой, и его правительство исповедует религию, которая является миссионерской по своей природе, и, следовательно, при возможности обращать других в двенадцатеричный шиизм Иран будет стремиться это сделать. Кроме того, обращение в шиизм в Сирии происходило до войны, и, таким образом, явление во время войны представляет собой продолжение существующей тенденции. Наиболее ярким примером в сети LDF является «Лива аль-Бакир» («Бригада Бакира»), которая насчитывает сотни «мучеников» из своих рядов во время войны и берет свое начало от представителей племени бекара в регионе Алеппо, которые перешли в проиранскую трактовку шиизма. «Лива аль-Бакир», возможно, является одним из наиболее важных формирований LDF и примечательна тем, что является одной из групп, которая добивалась местного политического влияния при избрании Омара аль-Хассана в сирийский парламент на сроки 2016-2020 и 2020-2024 годов. «Лива аль-Бакир», как сообщается, также расширила свое влияние на «Даер эз-Зор. В 2018 году инженер-нефтяник, принадлежавший к шиитскому меньшинству Дейр-эз-Зора и бывший лидером вооруженной группировки «Лива аль-Имам Зайн аль-Абидин», заявил, что Иран намеревался превратить Дейр-эз-Зор в регион с шиитским большинством, исходя из близостью к шиизму в обычаях его жителей. Тем не менее, обращение в свою веру может не обязательно требовать, чтобы новобранцы подразделений LDF обращались в шиизм, а скорее принимать более тонкую форму повествования новобранцам о религии, предоставления им материалов для религиозного чтения и т. д. Действительно, были члены друзской и христианской общин, которые присоединились к подразделениям LDF, но явно не приняли решения перейти в другую веру. В ряде случаев были созданы формирования LDF без явных признаков шиизма, такие как формирования, созданные в христианских городах Аль-Сукейлабия (во главе с неким Филиппом Сулейманом) и Мухрада (во главе с Махером Кавермой, членом сирийского парламента от партии Баас).
Содействие в восстановлении, спонсируемого Ираном: случай с Легионом защитников Алеппо
LDF также могут служить проводником финансируемых Ираном усилий по восстановлению, оказанию услуг и социальной работе. Наиболее заметным примером этой тенденции является Легион защитников Алеппо (арабский: Файлак аль-Мудафиин ан Халаб), который был создан в феврале 2017 года — вскоре после того, как сирийское правительство отбило у повстанцев восточную часть города Алеппо. Одна из целей Легиона была работа над «улучшением услуг, социальной и гуманитарной ситуации» в Алеппо, с одновременным «поощрением граждан» участвовать в «популярной или добровольной работе по возвращению жизни к ее обычному характеру», включая организацию мероприятий для детей. Легионом, который участвовал в мероприятиях и встречах с местным правительством Алеппо, алеппским отделением партии Баас и другими формированиями LDF, такими как «Лива аль-Бакир», а также бывшим формированием LDF «Лива аль-Кудс», первоначально командовал Аль-Хадж Мухсин из КСИР, которого к концу 2021 года впоследствии сменил Аль-Хадж Сабир Радхи, также из КСИР.
Обеспечение более широкого сухопутного коридора Ирак-Сирия
В то время как формирования LDF участвовали во многих наиболее важных сражениях гражданской войны в Сирии и все еще развернуты вдоль практически замороженных линий фронта, в основном при посредничестве России и Турции в районах Алеппо и Идлиба, одной из важнейших функций по обеспечению безопасности подразделений LDF в настоящее время является попытка обезопасить более широкий регион Бадия, который можно грубо определить как малонаселенные центральные пустыни и степи, простирающиеся до сирийско-иракской границы. Из различных регионов, в которых все еще действует повстанческое движение «Исламское государство», наибольшие проблемы с безопасностью существуют для сирийского правительства в регионе Бадия, хотя само ИГ, похоже, в значительной степени занижает свою активность в этом регионе, вероятно, по соображениям оперативной безопасности. Повстанческое движение в этом регионе характеризуется периодическими успешными засадами и нападениями сторонников ИГ, которые приводят к гибели и ранению военнослужащих на стороне сирийского правительства. Участие подразделений LDF в попытках обеспечить безопасность Бадии и приграничных районов — явление не новое. Например, один источник, связанный с формированием LDF, по имени Камр Бани Хашим сообщил в марте 2021 года об участии подразделения в регионе Бадия, сосредоточенном вокруг города Пальмира, и приписал упорство повстанцев «Исламского государства» обширной территории операционного поля, помимо ссылки на знакомую теорию заговора об американской поддержке ИГ и утверждений, что эта поддержка была средством оказания давления на КСИР в регионе. Вполне вероятно, что одной из целей LDF, «Хизбаллы»» и КСИР, сосредоточенных на регионе Бадия и границах, простирающихся до Ирака, является желание создать безопасный сухопутный коридор между Сирией и Ираком. Действительно, поддерживаемые Ираном формирования в составе Сил народной мобилизации, такие как «Катаиб Хизбалла» и «Ансар Аллах аль-Ауф» играют важную роль в обеспечении безопасности иракской стороны границы в западной провинции Анбар. Разумно предположить, что иранцы заинтересованы в этом безопасном сухопутном коридоре как в одном из средств переброски оружия в Сирию и Ливан, хотя он не обязательно важнее каналов переброски оружия по воздуху. Более того, LDF и иранцы — не единственные заметные силы в регионе Бадия. Присутствуют и другие действующие лица, включая сирийскую армию, NDF и поддерживаемые Россией силы.
Перевод персонала LDF в SAA
Одной из основных проблем, с которыми сталкивалась SАА в ходе войны, было уклонение от обязательной военной службы или службы в резерве и дезертирство с такой службы. Распространенными причинами этих проблем являются выслуга лет и тяжелые условия службы. Формирования за пределами SАА могут оказаться привлекательными не только из-за возможной идеологической близости (например, сирийские шииты, которые могут отождествлять себя с Ираном и «Хизбаллой»), но и из-за лучших условий альтернативной службы с возможностью получения той или иной формы трудоустройства и зарплаты. По крайней мере, на какое-то время, когда военные потребности были более насущными и конфликт не находился в замороженном состоянии, как сейчас, Башар Асад и Министерство обороны Сирии удовлетворились соглашением, при котором лица, призванные на обязательную военную службу и в резерв, связанные с подразделениями LDF, могли завершить свою службу в подразделениях LDF. Это всплыло из просочившихся документов, датированных апрелем 2017 года, в которых указано в общей сложности 88 723 человек, связанных с подразделениями LDF. Однако, по крайней мере, с прошлого года, похоже, что вышеупомянутый порядок прохождения обязательной службы и службы в резерве в подразделениях LDF больше не применяется. Многочисленные действующие и бывшие члены LDF подтвердили, что их большое количество были переведены в SАА. Человек, командовавший ныне распущенным формированием LDF «Аль-Галибун», объяснил обоснование этого шага следующим образом: «Количество [персонала] было большим и бесполезным с организационной точки зрения: нагрузка на структурную организацию друзей [т. е. сил, поддерживаемых Ираном]». Логично, что этот шаг имеет смысл, потому что сохранение договоренности, при которой можно было бы проходить эквивалент обязательной службы в резерве в подразделениях, поддерживаемых Ираном и «Хизбаллой», предлагающих лучшие условия службы, создало бы у людей устойчивый стимул уклоняться от службы в SАА, где военная служба является вопросом сирийского законодательства. Как объяснил тот же человек, который командовал «Аль-Галибун»: «Обязательный обслуживающий персонал является истинной основой сирийской армии с точки зрения численности. Армейское командование не может пренебрегать этим вопросом». Боец LDF из Забадани привел более конкретный пример более крупного его подразделения под названием «Бригада Хад-Храт-Аббаса», большая часть личного состава которого, по его словам, была переведена в SАА. Однако он добавил, что для персонала LDF, в настоящее время дислоцированного в Дейр-эз-Зоре, переводы не применялись на том основании, что Дейр-эз-Зур представляет собой прифронтовую зону.
Вопрос о «Сирийской Хизбалле» и последствиях для США и Израиля
В ходе гражданской войны в Сирии среди аналитиков стало обычным делом говорить о подъеме «сирийской Хизбаллы». Хотя, безусловно, верно, что, по крайней мере, некоторые подразделения LDF имеют имидж и брендинг «Сирийской Хизбаллы», использование этой терминологии может создать вводящую в заблуждение картину характера поддерживаемых Ираном сирийских группировок и более широкого подхода Ирана в Сирии, предполагая, что то, что здесь происходит, идентично подходу Ирана в Ливане. Фактически, на общем уровне не существует реального сирийского эквивалента «Хизбаллы», которая на сегодняшний день является крупнейшей вооруженной политической группировкой в Ливане, монополизирует политическое представительство шиитской общины Ливана, составляющей значительную часть жителей страны, и играет ведущую роль в формировании ливанского правительства, избираемого в ходе демократического процесса. Точно так же нет сирийского эквивалента некоторым из поддерживаемых Ираном ведущих группировок Сил народной мобилизации в Ираке, которые имеют несколько вооруженных бригад и играют влиятельную роль в иракском правительстве (которое также избирается в ходе демократического процесса) и все чаще в экономике Ирака. По сравнению с «Хизбаллой» и ведущими поддерживаемыми Ираном иракскими шиитскими группировками группы LDF невелики, и наиболее заметным политическим достижением среди них стало избрание в сирийский парламент нескольких пользующихся благосклонностью властей местных кандидатов. Несмотря на это, хотя такие кандидаты могут быть официально независимыми, они по-прежнему признают политическое господство партии Баас. Это можно сравнить с феноменом официально независимых членов парламента в других однопартийных государствах, таких как Ирак при Саддаме Хусейне и современная Северная Корея. В целом, Сирия при Башаре Асаде остается государством, в котором институционально доминирует партия Баас, которая в конечном итоге выдержала вызов, брошенный гражданской войной. Нет никаких признаков того, что Иран желает изменить этот факт, создав сирийскую копию «Хизбаллы», даже несмотря на то, что подразделения LDF предоставили Ирану возможности для расширения экономического, культурного и религиозного влияния внутри Сирии по сравнению с довоенной эпохой. Аналогичным образом, поддерживаемые Ираном сирийские группировки несопоставимы с ливанскими и иракскими группировками «Оси сопротивления» в смысле создания параллельной армии. Одним из препятствий для такого проекта является тот факт, что сирийская система предусматривает воинскую повинность, в то время как иракская и ливанская системы этого не делают. В конечном счете, нет надлежащей альтернативы выполнению своих военных обязанностей в SАА, несмотря на временную отсрочку, предоставленную сирийским верховным командованием в 2017 году. Недавние переводы персонала LDF в SAA подтверждают этот тезис. Кроме того, ключевое различие между Сирией, с одной стороны, и Ираком и Ливаном, с другой, заключается в том, что в последних двух странах в правительстве и парламенте могут быть фракции, враждебные Ирану или стремящиеся ослабить иранское влияние. Напротив, несмотря на непрозрачный характер внутренней работы сирийского правительства, нет никаких свидетельств того, что крупная фракция в правительстве или его вооруженных силах стремится дистанцировать страну от тесного союза с Ираном — прежде всего потому, что сам Башар Асад, кажется, вполне доволен этим союзом. Таким образом, меньше стимулов для создания параллельной военной структуры как средства обеспечения иранского влияния.
Эти наблюдения и анализ, в свою очередь, должны поднять вопрос о главной цели Ирана в Сирии. Хотя правомерно указывать на ранее обсуждавшиеся цели, такие как привлечение к прозелитизму в пользу иранской ветви шиизма и расширение экономического влияния, они кажутся второстепенными по сравнению с целью простого сохранения возглавляемого Башаром Асадом правительства у власти на неопределенный срок и в идеале помочь ему восстановить контроль над всей страной, при этом Сирия при Асаде продолжает оставаться союзником Исламской Республики, которая действует как перевалочный пункт для доставки оружия «Хизбалле» в Ливане. Другими словами, первоочередной задачей является не превращение Сирии в исламскую республику по образцу иранской системы управления или страну с шиитским большинством, а скорее сохранение у власти правительства, считающегося традиционным и надежным союзником «Оси сопротивления», стабилизирующего и расширяющего свой контроль над страной. Выводы этого анализа на самом деле приносят некоторое облегчение и уверенность Израилю и США. С точки зрения США, учитывая сокращение численности персонала LDF, а также тот факт, что поддерживаемые Ираном сирийские группировки больше озабочены такими проблемами, как повстанческое движение «Исламское государство» в регионе Бадия, угроза, которую представляют для американских войск эти сирийские группировки, не так велика, как можно было бы себе представить. Вместо этого гораздо большая угроза США в Сирии исходит от очень хорошо укрепившихся в Ираке поддерживаемых Ираном группировок, которые хорошо интегрированы в государственный аппарат, обладают значительным политическим влиянием, борются с повстанческим движением «Исламское государство» в Ираке, которое находится на самом низком уровне силы в своей истории в стране, и имеют возможность наносить удары по американским войскам, дислоцированным в Сирии, проводя свои атаки с территории Ирака. В этом контексте важно отметить, что практически все нападения на силы США в Сирии с 7 октября 2023 г. совершались иракскими группировками, которые использовали те же методы нанесения ударов по силам США в Сирии, что и до указанной даты. Для Израиля главный вывод заключается в том, что этот анализ не обязательно должен вызывать пессимизм по поводу будущего границы Голанских высот и Сирии. Хотя часто говорилось о потенциальном возникновении нового «Голанского фронта» против Израиля, факт остается фактом: сирийское правительство не заинтересовано в начале полномасштабной войны на своей границе с Израилем, которое и так уже пострадало от многолетней войны и экономического кризиса, в результате которого большая часть его населения оказалась за чертой бедности. Кроме того, сами иранцы, возможно, находятся в более уязвимом положении в Сирии, чем в Ливане и Ираке, где хорошо зарекомендовавшие себя, поддерживаемые Ираном мощные группировки, выставляющие большое количество личного состава, могут выдерживать удары противника. Безусловно, верно, что Израиль не может реально надеяться вывести КСИР из Сирии, пока в Дамаске существует союзное Ирану правительство. Тем не менее, с 7 октября Израилю удавалось неоднократно наносить удары по высокопоставленным командирам КСИР, дислоцированным в Сирии, без реальных последствий на «Голанском фронте». Когда Иран, наконец, решил нанести ответный удар после израильского удара по иранскому консульству в Дамаске, он был нанесен в форме ударов, нанесенных Ираном по Израилю, при вспомогательной поддержке, в первую очередь, со стороны «Хизбаллы» на ливанском фронте. Сирийские группировки, поддерживаемые Ираном и «Хизбаллой», не были мобилизованы в рамках этого возмездия. Кроме того, вопреки некоторым ожиданиям, Иран не сосредоточил свои ответные удары на Голанских высотах. Прямые иранские удары, конечно, поднимают вопрос о том, может ли Иран изменить «правила игры», чтобы удержать Израиль от нанесения дальнейших ударов по иранским объектам в Сирии и в других местах, но нет особых оснований думать, что Иран превратит Сирию и Голанские высоты в полномасштабный фронт войны, используя поддерживаемые Ираном и «Хизбаллой» сирийские группировки в качестве армии против Израиля. Ни одна из этих оценок не должна приводить к самоуспокоенности. В конце концов, именно самоуспокоенность Израиля привела к провалу в области безопасности, воплотившемуся в резне 7 октября 2023 г. Тем не менее, должно быть ясно, что у иранского правительства не существует универсального подхода к сохранению, консолидации и расширению своего влияния на различных ближневосточных театрах военных действий, где действуют его силы. Скорее, иранская стратегия и методы будут варьироваться в зависимости от конкретного контекста. Некоторые особенности сирийского контекста означают, что чрезмерный пессимизм не оправдан. В общей картине клиенты и союзники Ирана в Ливане, Ираке, Палестине и Йемене представляют гораздо большую проблему, чем их сирийские коллеги для США и Израиля.