Идея объединения усилий и тесного сближения трех ираноязычных государств Среднего Востока и Центральной Азии основывается на тесном языковом и историко-культурном родстве всех трех народов – таджиков современного Таджикистана, иранских персов и таджиков Афганистана. И, безусловно, застрельщиком этой идеи является Иран – наиболее развитое и мощное государство во всей персоязычной «тройке».

Причин, по которой Тегерану хотелось бы объединить вокруг себя ираноязычный мир, немало. Иран не скрывает, что намерен играть роль регионального лидера на Ближнем и Среднем Востоке. Однако, многие арабские страны не приемлют этих претензий в силу старых противоречий с Ираном, а также из опасений усиления угрозы правящим режимам со стороны исламских радикалов, в значительной степени находящихся под иранским влиянием. С другой стороны, уже почти три десятилетия продолжается острое противостояние Тегерана с Западом, прежде всего, с США, в последнее время, обострившееся в связи с ситуацией вокруг иранской ядерной программы. В этих условиях Ирану крайне необходимы союзники в регионе, и наиболее подходящими как раз могли бы быть его персоязычные соседи – Республика Таджикистан (РТ) и Афганистан. При этом ИРИ стремится под этот союз подвести не только экономическую и историко-культурную, но и религиозную базу в силу самого характера исламского правления в Иране. В политическом отношении формирование такого союза персоязычных стран рассматривается в Тегеране как выход из международной изоляции.

Конечно, в условиях сложного экономического положения РТ заинтересована в иранских инвестициях. Однако, существующие иранские проекты, даже такие относительно масштабные как ГЭС «Сангтуде-2», не самые выгодные для Таджикистана. Ведь по соглашению между РТ и ИРИ первые 12,5 лет ГЭС будет собственностью Ирана. Очень многое из того, что иранцы в рамках «тройки» предлагают РТ, например, трансафганская ЛЭП с выходом на иранскую границу мощностью 500 КВт, широко рекламируется, но, по существу, остается лишь на бумаге. Не просматривается и возможность выхода Таджикистана при иранском содействии из транспортного тупика в южном и юго-западном направлении, поскольку в любом случае обещанная Тегераном Душанбе железная дорога, связывающая две страны с последующим выходом для РТ к Индийскому океану, в силу географического положения Таджикистана должны проходить через территорию Афганистана. А в нынешних условиях продолжающегося противоборства между иностранными коалиционными силами и правительством Кабула, с одной стороны, и проталибскими вооруженными формированиями, – с другой, широкомасштабное коммуникационное строительство даже в северных и западных, относительно спокойных провинциях Афганистана мало реально. Кроме того, реализация подобных проектов требует очень больших финансовых затрат, которые слишком велики и для Ирана, и тем более для Таджикистана, не говоря уже о финансово несостоятельном Афганистане.

В международно-политическом плане участие РТ в интеграционных объединениях на постсоветском пространстве – СНГ, ЕврАзЭС, ОДКБ, при всех имеющихся в этой связи проблемах – для Душанбе остается гораздо более сильным фактором обеспечения безопасности и стабильности, нежели тесный союз с Ираном в рамках «тройки». Слишком тесное сближение с Ираном при создании «тройственного союза» может вызвать осложнения в отношениях РТ с западными странами, прежде всего, с США.

Афганистан во всей персоязычной «тройке», безусловно, является самым слабым звеном. Собственно говоря, несмотря на видимые результаты постталибского государственного строительства, нынешнее афганское государство вряд ли можно считать до конца сформировавшимся. Правительство президента Х.Карзая контролирует, по разным оценкам, не более 30 процентов территории страны. В условиях отсутствия действенных рычагов влияния на местах, по — существу, единственной гарантией его выживания остается иностранное военное присутствие в лице Международных сил содействия безопасности под эгидой НАТО и антитеррористического контингента под командованием США.

Очевидно, и Таджикистан, и Иран хотели бы использовать каналы «персоязычной тройки» для усиления своего влияния в Афганистане. Душанбе, прежде всего, — на севере и северо-западе, в районах преимущественного проживания афганских таджиков, Тегеран, помимо этих районов, еще и на западе, и в центре страны с его шиитским хазарейским населением. Однако, Афганистан не может считаться чисто персоязычной страной. Больше половины ее населения составляют пуштуны, исторически больше связанные со своими соплеменниками в современном Пакистане, нежели с не пуштунским населением афганских Центра, Севера и Северо-Запада. К тому же, в ходе многолетней войны отношения между пуштунским и не пуштунским населением Афганистана крайне осложнились. Первое оказалось главной социальной базой движения талибов, второе — их противников из «Северного альянса». Поэтому афганские власти, сумевшие после 2001-го года при активном финансовом и политическом содействии США привлечь на свою сторону некоторую часть пуштунской региональной и племенной верхушки, дорожат этим и, несомненно, оглядываются на ее мнение, предпринимая те или иные внешнеполитические шаги.

Надо полагать, Кабул заинтересован в экономической и политической поддержке партнеров по «персоязычной тройке». Но афганские реалии таковы, что она может носить достаточно ограниченный характер. Все важные инфраструктурные проекты — автомобильные и железные дороги, прокладка линий электропередач на значительные расстояния -наталкиваются на одни и те же препятствия, связанные с нестабильностью обстановки из-за продолжающихся боевых действий в целом ряде районов страны. С политической точки зрения правительство Х.Карзая, будучи почти полностью зависимым от западной, в первую очередь, американской военной, экономической и финансовой помощи, еще более, нежели власти Таджикистана, должно опасаться последствий слишком тесного сближения с Ираном в рамках «тройки» для отношений с США и НАТО, а проще говоря, для самого себя. А потому внешне, на уровне деклараций поддерживая идею «тройственного союза», афганские власти, видимо, будут вести себя осторожно, стараясь не слишком раздражать могущественных западных союзников.