События в Тунисе засвидетельствовали новый тип революций, характерных для посткризисного периода. Назовем их условно «желудочными».

Если во времена фактического господствования в мире США преобладал «оранжевый» стиль революций: преимущественно с песнями, плясками, речевками и «режиссурой», то революции после мирового финансового кризиса – это уже стихийные голодные бунты с погромами и полной неразберихой.

В этом плане, Тунис – это своеобразный «пилотный проект». Впрочем, где-то рядом и соседний Алжир.

Показательно, что в обеих странах были сходными поводы для выступлений. В Тунисе в декабре прошлого года поднялись цены на хлебопродукты, а в Алжире с начале сего года – на сахар и растительное масло.

В условиях бурного демографического роста, фактического отсутствия экономических реформ, а, следовательно, повальной безработицы – это серьезное обстоятельство.

Однако, Тунис (да и Алжир) – это только «цветочки». По настоящему всем придется несладко, когда забурлит самая крупная арабская страна – Египет.

Египетская власть, очевидно, понимая, что все взоры сейчас с тревогой обращены на Каир, развернула активную контрпропаганду.

В частности, министр торговли и промышленности Арабской Республики Египет Рашид Мухаммед Рашид, сравнивая ситуацию в его стране с социально-экономическим кризисом в Тунисе, пытается убедить всех, что сценарий развития событий в Тунисе, приведший к свержению президента Зин аль-Абидина бен Али, не имеет шансов на повторение в Египте.

«В Египте отлажена система по преодолению роста цен, – сказал он. – Свыше 64 миллионов человек, то есть подавляющее большинство населения страны, получают продовольственные карточки, что освобождает страну от зависимости от мировых цен на нефть». По его словам, с 2008 года цены на основные продукты питания не выросли.

Кроме того, глава египетского внешнеполитического ведомства Ахмед Абуль Гейт категорически заявил, что опасения относительно повторения в Египте тунисских событий – это «не более, чем пустые слова».

Между тем, очевидно, что в стране, где более половины населения живет за чертой бедности, это далеко не пустые слова.

Кроме того, следует также особо обратить внимание на тяжёлую демографическую ситуацию в Египте.

Ежегодный прирост населения в АРЕ составляет 1,2-1,3 млн человек. Более того, около 97% населения Египта проживает в плодородной прибрежной части Нила, т.е. всего лишь на 4% территории страны. Таким образом, наблюдается концентрация большого количества населения на крайне незначительной территории.

Более того, как уже автору доводилось писать, египетская столица страдает от перенаселения. В т.н. «Большом Каире» в настоящее время проживает более 18 млн человек (по неофициальным данным их количество достигает 23 млн), что составляет четверть от общего количества населения страны. В связи с этим, город сильно перегружен автотранспортом и сталкивается с большими трудностями с обеспечением населения водой и электроэнергией.

Быстрый прирост населения крупнейшей арабской страны превышает темпы экономического роста и не позволяет добиться улучшения жизненного уровня, истощает ресурсную базу страны, создаёт заметные трудности со снабжением населения продовольствием.

Проблема бурного демографического роста приводит к увеличению уровня безработицы, который, по оценкам официальной статистики, составляет около 14% трудоспособного населения (по неофициальным источникам, эта цифра вдвое больше).

В то же время, демографический бум в Египте становится все более неконтролируемым и, в случае дальнейшей ужесточения иммиграционного законодательства со стороны Европейского союза, может подталкивать Каир, для предотвращения гражданской войны «алжирского» типа, прибегнуть к внешней экспансии.

Чаще всего называется суданское направление. И неслучайно. В свете нынешнего референдума относительно самоопределения Южного Судана, Египет может столкнуться с целым рядом проблем.

В первую очередь, это ухудшение ситуации с распределением вод Нила.

Вполне возможное присоединение Южного Судана к так называемым «странам Верхнего Нила” (Эфиопия, Танзания, Руанда, Уганда, Кения) наверняка приведет к перераспределению водных ресурсов реки Нил и эскалации напряжения между этими государствами, с одной стороны, и Египтом с Суданом, с другой. Особенно на фоне подписания в мае прошлого года в г.Энтеббе, в сущности антиегипетского, соглашения между названными «странам Верхнего Нила” относительно использования ресурсов главной водной артерии Северо-восточной Африки, а также после того как Эфиопия, нарушив, по убеждению Египта, положения договора 1929 года, построила на своем участке Нила пять больших дамб и ведет строительство мощной гидроэлектростанции.

Нильская вода для Египта, наряду с импортом зерна – это, в сущности, все. И любые геополитические интриги в этом вопросе могут накалить внутриполитическую ситуацию в стране до предела.

Во-вторых, возможная дальнейшая дезинтеграция Судана резко обострит гуманитарную ситуацию. Поскольку, по подсчетам региональных экспертов, около четырех-пяти миллионов суданцев станут беженцами и будут пытаться оказаться, в первую очередь, на египетской территории.

Для Египта это серьезный вызов. Ведь наплыв беженцев существенно ухудшит и без того сложную социально-экономическую ситуацию в АРЕ. При условии высокого процента бедности и безработицы, перенаселение страны создает почву для увеличения социального напряжения, которое, в свою очередь, будет вести к распространению радикальных настроений в египетском обществе.

Кроме того, заявления суданского лидера, что его страна примет исламскую конституцию (опираясь на идеологию Хасана ат-Тураби), если Южный Судан решит отделиться, сильно беспокоит Каир, учитывая нестабильность внутри самого Египта в связи с активизацией радикальных исламистских группировок, которые действуют на территории АРЕ и последующим обострением, в связи с этим, межконфессионального напряжения.

В последние месяцы мы являемся свидетелями резкой эскалации напряжения по линии мусульмане—копты, о чем автор уже писал в предыдущих статьях. И официальному Каиру с каждым днем все труднее демонстрировать толерантность к представителям различных конфессиональных групп страны, которые проживают в АРЕ, да и в целом справляться с данной проблемой.

Не стоит сбрасывать со счетов также экологические риски. В частности, в результате ужасного экологического состояния Каира, ежегодно в египетской столице от онкологических заболеваний только согласно официальной информации (данные Министерства охраны здоровья АРЕ) умирает пять тысяч человек. Согласно прогнозам ВОЗ, на протяжении ближайших пяти-двадцяти лет в городе респираторными и раковыми заболеваниями органов дыхания будут поражены более 500 тысяч человек.

Согласно проведенному мониторингу, выяснилось, что уровень атмосферного загрязнения в египетской столице в десять раз превышает даже установленные ВОЗ показатели загрязнения воздуха для самых загрязненных городов мира. С 2004 года Каир возглавляет список наиболее загрязненных городов мира, с уровнем загрязнения—169 мг/куб.м (для сравнения у идущих вторым и третьим в этом списке Дели и Калькутте 150 и 128 соответственно).

Надо признать, что в последнее время власти Египта делают немало для предотвращения нарастания социального напряжения в стране. Это и усилия по достижению межрелигиозного мира, и план строительства новой столицы, в которой будут сосредоточены все органы исполнительной и законодательной властей, и комплекс мер по снижению демографического роста в АРЕ (принесший, кстати, в последние годы определенные успехи), и информационная война по дискредитации оппозиции в стране (тоже, кстати, судя по результатам недавних парламентских выборов, вполне успешная).

Сюда же можно отнести и знаменитое строительство канала Тошка — проект египетского правительства, призванный отвести часть вод Нила в западные регионы страны.

Ну и, разумеется, попытки решения проблемы снабжения населения хлебом с целью недопущения хлебных бунтов. В частности, египетское правительство на днях сообщило, что намерено в ближайшее время закупить еще 175000 тонн пшеницы.

И это при том, что государственная компания, занимающаяся закупками зерна, недавно уже приобрела 60000 тонн австралийской мягкой пшеницы по цене 313 долларов за тонну, а также 55000 тонн мягкой краснозерной пшеницы американского производства по 316,99 долларов за тонну. Еще одна партия пшеницы австралийского происхождения была закуплена по цене 317 долларов за тонну.

Однако, в связи с этим возникает другая проблема. Дело в том, что в прошлом году в экономике АРЕ импорт продолжал превалировать над экспортом (торговый дисбаланс еще более усилился), что, при условии снижения иностранных инвестиций, вызванных мировым кризисом, существенно опустошает казну.

Для страны, которая из 14 млн тонн потребляемой в год пшеницы, почти половину из этого количества вынуждена покупать (являясь, таким образом, крупнейшим мировым импортером пшеницы) – это очень и очень серьезная нагрузка на государственный бюджет.

Очевидно, что официальный Каир прекрасно понимает, что накануне таких непростых для правящей элиты президентских выборов шутить со всем этим «клубком» социальных проблем страны нельзя. Иначе все мы станем свидетелями невиданной «желудочной» революции – социального взрыва с непредсказуемыми последствиями.

И не только для ближневосточного региона.