Размышления о возможной «иранизации» Ливана

Последние события в Ливане подтверждают сделанные ранее нами выводы о переходе суннитского блока С.Харири в «твердую оппозицию». Если рассуждать абстрактно, то мы имеем дело с банальной практикой всех западных демократий, которые исключительно таким конституционным путем и решают правительственные кризисы. «Изюминка» здесь заключается только в том, что к власти в стране совершенно законным путем приходят представители исламистских радикалов в лице «Хизбаллы». Последняя прочно занимает одно из первых мест в «черных» списках различных государственных органов стран Запада, «как террористическая структура», причем тесно связанная с Ираном. Отсюда несколько вопросов, а вернее опасений, по поводу резкого усиления Ирана в регионе и радикализации страны. Попробуем разобраться в ситуации без эмоций, оставив их протестующим на улицах ливанских городов сейчас сторонникам уже бывшего премьера.

Первый вывод, который напрашивается из произошедшего (а мы имеем ввиду передача полномочий по формированию нового кабмина сунниту Н.Микати, который ранее «ходил» в союзниках С.Харири, а теперь считается креатурой оппозиции), заключается в том, что позиции Дамаска на ливанском пространстве по-прежнему сильны. Это ответ большинству обозревателей, которые почему-то полагали, что уход сирийских войск из страны его резко ослабит. Сирийцы влияют на ситуацию не через свои гарнизоны, а, прежде всего, через отработанную и проверенную временем систему экономических и межклановых связок. Например, тот же лидер ПСП В.Джумблат попал сейчас в «сирийскую орбиту» во многом благодаря «работе» с ним представителей влиятельных представителей сирийской друзской общины. Сыграли, конечно, свою роль, и патологический страх уже сильно немолодого лидера перед сирийцами, и его опасения за свое политическое будущее в связи с резким усилением более молодого и амбициозного Араслана. Последний, кстати, сразу же откровенно встал под «зонтик» Дамаска, и В.Джумблату ничего другого не оставалось, как пойти на союз со своими заклятыми «друзьями». Цена этого торга – сохранение его лидирующего положения в друзской общине Ливана при поддержке Дамаска взамен на поддержку нынешнего сценария формирования правительства.

Второе. Нынешний кризис и приход к власти откровенно просирийского оппозиционного блока «8 марта» стал возможен ровно потому, что он отражает реальный расклад политических сил в стране. Мы уже говорили, что победа С.Харири в 2009 году на парламентских выборах стала возможной только благодаря сделке между Дамаском и Эр-Риядом. Как представляется, главным ее условием было исключение любого более или менее заметного упоминания о «сирийском следе» в выводах Международного трибунала по расследованию дела Р.Харири. То есть стороны достигли внятного компромисса и доказали тем самым, что он возможен и реален. Отметим, что это был не просто одномоментный прорыв в ливано-сирийских отношениях. Он дал толчок оживлению дипломатических отношений (обмен послами); началось экономическое сотрудничество; наметилось единение позиции по вопросу удерживаемых Израилем ливанских территорий и т.п. То есть из этого следует со всей очевидностью, что саудовско-сирийское сближение, которое плодотворно влияло на всю ситуацию в регионе, в результате необдуманных действий кое-кого в Эр-Рияде приказало «долго жить». Уход С.Харири и его союзников в оппозицию это полностью подтверждает. Случилось это именно потому, что С.Харири с подачи саудовцев (а вернее части королевской семьи) нарушил ранее достигнутые «джентльменские» договоренности, инициировав уголовное преследование «Хизбаллы» со стороны международной юстиции. Рассчитывать на то, что Дамаск такое стерпит и не просчитает последствия такого шага, было просто недальновидно. Именно поэтому главным требованием шиитов (и лично сирийского президента Б.Асада) был уход лично С.Харири с политической арены.

Итогом провала этого сближения стала, прежде всего, констатация факта, который был очевиден еще перед выборами 2009 года: суннитский блок не в состоянии доминировать на политической арене на фоне резкого усиления влияния «Хизбаллы». Не последнюю роль в этом сыграли и израильтяне, которые своей военной операцией против шиитов в 2006 году доказали всему Ливану, что единственной силой, которая в состоянии эффективно противостоять ЦАХАЛу в стране, является именно «Хизбалла». То есть Израиль сыграл на повышение ее рейтинга при очень неоднозначных военных итогах операции.

Сейчас в Ливане просто восстановлен реальный баланс сил. Тот же депутат-суннит Н.Микати, которому поручено формирование нового правительства, победил в Триполи в рамках блока «14 марта» в 2009 году ровно по причине того, что так решил Дамаск.

Грозит ли Ливану радикализация и усиление иранского присутствия? Не уверены, хотя бы потому, что финансовая империя С.Харири имеет очень серьезные позиции в ливанской экономике. А настроения избирателей, помимо конфессиональных интересов, определяются и их жизненным уровнем. Заметим, что еще одним итогом политического кризиса в Ливане стало сохранение ситуации в рамках заданного правового поля и конституции. Никто из действующих лиц не посягнул на «краеугольный камень» ливанской политической системы — конфессиональный принцип разделения постов в государстве. А то, что нынешние руководители «14 марта» по своему политическому опыту и чутью сильно уступают покойному Р.Харири – это факт. В данном случае президент М.Сулейман сделал то, что и должен был сделать: отдал право формировать кабинет министров сильнейшему на сегодняшний момент. Возвратить этот мандат С.Харири означало вооруженную смуту, а это при всех остальных моментах всегда самый плохой вариант. Теперь следует ожидать разрыва соглашений Ливана с Международным трибуналом, что совершенно не означает отказ от публикации его выводов. Это даст новый импульс борьбе, в которой блок «14 марта» по определению занимает более выгодную позицию и способен серьезно осложнить жизнь новому правительству. Главное в этих условиях для оппозиции – не дать возможность оппонентам выйти из правового поля и начать вооруженную «бучу». В последней у нее (оппозиции) нет никаких шансов.

Что же касается усиления Ирана в Ливане, то для этого нет серьезных оснований. Напомним, что финансирование «Хизбаллы» со стороны Тегерана в прошедшем году сократилось на 40%. Это свидетельствует о том, что иранцы в условиях экономических санкций и мирового финансового кризиса, вынуждены пересматривать свои спонсорские программы. Но более определяющим здесь является момент, о котором мы упоминали ранее. Дамаск жестко и четко «подбирает под себя» «Хизбаллу», что объясняется и географическим положением и этническим родством. Сейчас основной гарантией против усиления иранцев является, как ни парадоксально, сам Дамаск, которому конкуренты по влиянию на одного из самых сильных политических игроков в Ливане, не нужны. И Тегеран эти правила игры принимает, позволяя сирийцам быть первым в этом тандеме, так как руководствуется, прежде всего, глобальными интересами. А они подразумевают сохранение оси Тегеран-Дамаск, а не возникновение новой Дамаск-Эр-Рияд. Из этого рискнем сделать вывод о том, что «иранизация» Ливану в ближайшее время не грозит. Что же касается антиизраильской риторики, то она, конечно, будет усиливаться, ибо внешний враг всегда важнее внутреннего, когда надо отвлечь внимание избирателей. И продолжаться такая риторика будет ровно до той поры, пока Сирия не заключит с Израилем мирный договор.

62.87MB | MySQL:102 | 0,550sec