7 марта с.г. исполнился год с того момента, как 32-миллионное население Ирака (по данным Международного валютного фонда) второй раз после падения диктатуры Саддама Хусейна (2003) получило возможность выборов в парламент. В связи с этой датой группа немецких экспертов оценивает итоги первого года работы властных структур. Аналитики расценивают прошедшее в марте 2010 г. голосование как «тест для демократии». Внешне все выглядело вполне в духе задуманного: на 325 депутатских кресел претендовали 6172 кандидата, представлявших 165 политических партий и 12 предвыборных блоков. В голосовании приняли участие около 12 млн иракцев, или 62,5% общего числа зарегистрированных избирателей, в том числе около 1,4 млн человек, проживавших за рубежом.
Итоги мартовских выборов свидетельствовали о том, что два ведущих иракских политических блока — «Аль-Иракия» и «Государство закона» — получили практически равное число мест в парламенте. В связи с отсутствием явного лидера, как прогнозировали аналитики, страну ожидает долгий и трудный процесс формирования новой правящей коалиции, для чего требуется поддержка, как минимум, 163 депутатов. Успех блока «Аль-Иракия» вызвал резко негативную реакцию у Нури аль-Малики, который отказался признавать результаты голосования, а затем заявил, что формирование нового кабинета министров должно быть поручено коалиции «Государство закона». Иными словами, премьер-министр Ирака изначально провоцировал конфликт, в условиях которого действующий кабмин должен был принимать решения, а политические противники из блока «Аль-Иракия» были вынуждены проводить первые консультации с различными политическими партиями по вопросу о формировании иного состава кабмина.
Таким образом, как подчеркивали эксперты, результаты состоявшихся 7 марта парламентских выборов привели к обострению политической борьбы в стране. Итоги этих парламентских выборов не выявили очевидного победителя, что обусловило длительный и трудный процесс создания новой правящей коалиции и осложнило и без того не простую политическую ситуацию в Ираке. Десятимесячная борьба за власть завершилась тем, что в декабре 2010 г. Нури аль-Малики был вновь приведен к присяге в качестве премьер-министра. Его «правительство национального единства» получило 293 из 325 мест и, как считается в официальных кругах, предоставляет благоприятные шансы для представительства всех политических движений, этнических групп и конфессий.
Между тем, как подчеркивает Асия Езтюрк, политолог и исламовед, эксперт Боннского университета по вопросам Ближнего Востока, многомесячная схватка за лидерство отвлекла усилия государственных мужей от решения насущных проблем. В результате, к примеру, состояние существующих объектов общественной инфраструктуры и системы водоснабжения и электричества оказалось в более плачевном виде, чем до 2003 г. В качестве приоритета по улучшению условий жизни правительство продекларировало решение проблемы безопасности. Однако решить проблему не удалось. Не преодолено взаимное недоверие различных социальных и этнических групп, имеющих печальный опыт насилия при Саддаме Хусейне.
Через восемь лет после военного вторжения США и свержения баасистского режима иракское общество остается глубоко разделенным, свидетельствует Карин Млодох, эксперт по проблемам Ирака в Берлинском центре современного Востока (ZMO). Усиление фрагментации в аспекте религиозных и этнических национальных подразделений может быть объяснено не только последствиями войны и вакуума власти в Ираке после 2003 г. Оно отражает длительный и разрушительный эффект массового насилия. Большая часть населения Ирака была вовлечена при режиме Баас в продолжающееся на протяжении десятилетий противостояние, уничтожившее социальные структуры. Десятки тысяч людей, переживших пытки и преследования, и родственники жертв изо всех социальных групп и регионов страны по-прежнему ждут информации о местах массовых захоронений и требуют определенности, справедливости и возмещения ущерба.
Напомним, что к 7 марта 2010 г. даже командующий войсками США в Ираке генерал Р. Одьерно — а американцы к тому времени уже семь лет вели военную операцию в стране — затруднялся сказать, «превратился ли Ирак в демократическую страну, способную вносить вклад в мир и стабильность в регионе». В этой связи Хеннер Фюртиг, профессор, директор Гамбургского института по изучению проблем Среднего Востока (GIGA Institute of Middle East Studies), назвал свое исследование «Ирак как «модель демократического государства» на Ближнем Востоке?» Немецкий эксперт разделяет сомнения генерала Р. Одьерно и подвергает критике высказывание бывшего заместителя министра обороны Пола Вулфовица о том, что «Ирак станет первой арабской демократией», и хотя прогресс в данном процессе небольшой, его все же достаточно для того, чтобы «сначала Сирия и Иран, а затем весь арабский мир» переняли этот опыт. В этом вопросе желаемое явно выдается за действительное, подчеркивает Хеннер Фюртиг.
Ферхад Ибрагим, немецкий политолог-курд сирийского происхождения, профессор ряда университетов ФРГ, Ирака и Иордании, эксперт по проблемам Ближнего Востока, постоянно живущий в Эрфурте, представляет свою точку зрения относительно взаимоотношений различных групп в обществе. Он назвал свое исследование «Грозит ли разрушение этническому и религиозному разнообразию в Ираке?» Политическая дифференциация между различными этническими и религиозными группами становится более очевидной, отмечает ученый. В трех крупнейших группах населения (шииты, сунниты и курды) есть разделения по поводу политических предпочтений. Уничтожение этнического и религиозного многообразия налицо, свидетельствует Ф. Ибрагим, указывая на печальный итог работы властных структур после марта 2010 г. и приводя последнюю статистику. Так, в 2010 г. террористические нападения в Ираке уносили около 50 жертв в день, причем росло число членов немусульманских общин.
Интересным наблюдением делится политолог, ветеран западного журналистского корпуса в Ираке (в Багдаде с 2004 г.) Биргит Свенссон, подготовившая исследование по вопросу свободы слова: «Даже сегодня, через восемь лет после свержения диктатора, некоторые иракцы, когда их просят высказать свое мнение, говорят: «Не так громко». Причем неважно, о чем речь — о действиях нового правительства, о жизни шиитского квартала Садр Сити в Багдаде или о текущих ценах на овощи или бензин». Все помнят, как работали вездесущие спецслужбы Саддама Хусейна, как глубоко они были внедрены в разные социальные слои. Поэтому свобода слова на улице базируется на прежнем не искорененном недоверии к собеседнику.
Ранее выходило только четыре газеты, и все публикации осуществлялись при строгой цензуре правящей партии Баас, соответственно, наблюдался большой информационный голод. Сегодня в Ираке 180 ежедневных и еженедельных газет, из которых 25 независимых. Однако достигнута ли свобода прессы, размышляет Б. Свенссон. Не выполняется записанное в новой конституции (октябрь 2006 г.) положение «о свободе выражения мнений без границ». По данным «Репортеров без границ», за последние семь лет в Ираке были убиты более 300 журналистов, что намного больше, чем в ходе войны во Вьетнаме. Большинство убитых журналистов были из числа местных жителей.
Смертельные угрозы и преследования привели к тому, что значительная часть работников СМИ покинули Ирак, другие скрываются.
Лойя Мудхун, политолог и исследователь ислама из Университета Кельна, редактор Deutsche Welle, делает акцент на том, каковы региональные изменения в связи с возникновением новых сил в Персидском заливе. Он считает, что на фоне обострившейся борьбы за лидерство в регионе между Саудовской Аравией и Ираном растет политическая роль иракских шиитов. Во-первых, шииты обладают мощным потенциалом взрывного характера в связи с изменением баланса сил в Ираке: они составляют около 65% населения страны и впервые после падения режима Саддама Хусейна получили реальный политический вес. Во-вторых, чувствуется иранское влияние ввиду того, что многие лидеры основных шиитских партий времен послевоенного Ирака в течение ряда лет находились в изгнании в Иране, в том числе нынешний иракский премьер-министр Нури аль-Малики. Таким образом, можно уверенно сказать, что верхний эшелон иракской власти в определенной степени представляет интересы Ирана. «Люди от Ирана» являются частью политической элиты в сегодняшнем Ираке, подчеркивает Л. Мудхун. И хотя духовные лидеры Ирака из числа крупнейших шиитских общин настаивают на независимом характере действий иракских шиитов, влияние Ирана в стране, особенно в южной ее части, все ощутимей. «Это очень важно в стратегическом отношении, — подчеркивает Лойя Мудхун, — поскольку иранский фактор в Ираке надо учитывать в плане существенного ограничения американских угроз и вариантов действий против Ирана с целью обуздать его ядерные амбиции».
Правительство сегодняшнего Ирака не решило ряд важных региональных проблем. Страна и поныне стоит перед внешнеполитической дилеммой: интеграция или изоляция, указывает Ламис Андони, политолог, много лет проработавший ведущим аналитиком в ряде мировых СМИ: Middle East International, Le Monde Diplomatique, Jordan Times, Al-Ahram, Al-Hayat. С изоляцией понятно, а вот интеграция — куда? В демократические реалии Запада или в исламистскую зашоренность Востока? В любом случае понятно, что правительства арабских стран почти ничего не сделали, чтобы остановить насилие в Ираке и его сегодняшние последствия. Как развиваться Ираку сейчас, непонятно. «Даже в среде немногочисленной иракской интеллигенции, представители которой есть в сегодняшнем составе правительства, включая самого премьер-министра, нет ясной картины, что надо предпринять, чтобы Ирак гарантированно стал частью арабского мира. Была легитимизация американского влияния, есть нарастающее иранское влияние на Багдад, но где соседи по региону в лице арабских правительств, которые разделяют озабоченность будущим Ирака».
Между тем из ряда арабских столиц раздаются предложения о разделении Ирака соответственно этническим группам и по так называемым религиозным границам, что чревато непредсказуемыми последствиями. В то же время враги мусульманского мира (по версии того же Ирана) в лице США и Великобритании выступают как раз за сохранение территориальной целостности, понимая, что начало дележа территорий — пусковая кнопка новой гражданской войны. Сейчас самое время весомо высказаться на этот счет Лиге арабских государств. Эта организация должна внести вклад в укрепление безопасности. Все помнят, что ЛАГ всегда декларировала важную координирующую роль между государствами-членами. Вопрос в том, как эта роль будет выполнена в отношении Ирака.
Выводы
Первый. Новый кабинет министров Ирака вместе с Нури аль-Малики, назначенным 21 декабря 2010 г. премьер-министром Ирака на второй срок, с основными задачами (демократические реформы, подъем благосостояния народа, развитие экономики, обеспечение безопасности, борьба с коррупцией) не справляется.
Второй. Борьба за национальный компромисс между всеми политическими силами для прекращения насилия является главной для достижения мира в обществе. Однако фронт этой борьбы находится в зачаточном состоянии: продолжающееся насилие в Ираке несет все новые и новые жертвы, в том числе и от рук бывших членов преступных групп.
Третий. В Ираке до сих пор различно отношение к жертвам насилия, признанию самого факта сохраняющейся напряженности в обществе. Следствие отсутствия четкой политической и юридической оценки — нежелание политических и экономических компенсаций этим жертвам. Сложно решается тема, кого считать политическим и уголовным преступником. Есть трудности, связанные с исследованием и юридической оценкой различного вида преступлений.
Четвертый. До сих пор не принят закон о СМИ, хотя имеются несколько его вариантов, подготовленных как отдельными журналистами, так и профессиональными ассоциациями. Причем они рассматривались в четырех составах правительства. Журналисты продолжают жить и работать в правовом вакууме, подвергаются давлению и цензуре. Многие платят за свои газетные выступления жизнью.
Пятый. Продолжая начатое в 2003 г. убийство христиан и езидов и вынуждая их покидать страну, вооруженные группировки осуществляют стратегическую цель «Аль-Каиды» — изгнание немусульманских групп из региона, который в прошлом отличался в аспекте терпимости и человечности.
Шестой. Каждый премьер-министр Ирака, начиная с 2004 г., делал один и тот же первый шаг — жестокую чистку в службах безопасности и разведки, расставляя там собственные преданные кадры. В связи с этим оппозиция в Ираке неизменно оказывалась под ударом. Иракский народ должен был решать одну и ту же проблему: что лучше, безопасность и стабильность или демократия и свобода. Понятно, что длительность военного противостояния в обществе неизменно приводила к явному предпочтению связки «безопасность и стабильность». Поэтому местный менталитет подготовлен к желанию видеть в первых креслах государства тех, кто разделяет именно такую точку зрения.
Седьмой. По существу, Ирак в политическом и экономическом аспекте остался на том же перепутье, на котором находился в 2006 г., когда к власти впервые пришел Нури аль-Малики и была принята Конституция страны. До сих пор, по мнению германских экспертов, не исключена опасность «новой диктатуры и религиозных транс- или межнациональных, а также религиозных войн».
Использованы данные сайтов «Институт Ближнего Востока», Das Parlament, Bundeszentrale fuer politische Bildung (ВРВ).