Хотя предпосылки к происходящим в арабском мире событиям вызревали давно, размах народных выступлений и начавшаяся «цепная реакция» застали, похоже, врасплох и правящие там режимы, и Запад, да и Россию. Особенностью этих выступлений стало то, что они охватили не только «проблемные», но и «благополучные» (с социально-экономической точки зрения) страны – Тунис, где за период 2004-2009 гг. доход на душу населения вырос с 3,5 тыс. тун. дин. (2,7 тыс. долл.) до 5 тыс. тун. дин. (3,9 тыс. долл.), где на средний класс, составляющий 60% населения приходится 83% потребления, 80% семей являются собственниками жилья и 21% владеет автомобилями, и нефтедобывающую Ливию, где как всегда в начале года (и буквально накануне восстания) нуждающиеся семьи получили дотации деньгами, продовольствие, а кое-кто и бесплатные сертификаты на автомобили[i].

Причины вспыхнувших бунтов были, вроде бы, везде разные – тяжелое социально-экономическое положение в Египте, монопольный контроль над экономикой кланов Тараблуси и Бен Али в Тунисе, сепаратистские настроения в Киренаике в ВСНЛАД, социальное неравенство между суннитами и шиитами на Бахрейне и т.д. Вместе с тем свою роль сыграли и общие для всего арабского мира факторы. На Ближнем Востоке и в Северной Африке идут процессы формирования гражданского общества. Наряду с поколениями, воспитанными в традициях патернализма и преклонения перед харизматическими лидерами, появились новые, более образованные и информированные поколения, не желающие мириться с всевластием авторитарных режимов. Представители этих поколений ощущают себя не подданными, а гражданами, которые хотят сами решать проблемы своих стран, а не возлагать надежды на мудрость «отца нации». Росту протестных настроений повсеместно способствовала высокая безработица среди молодежи, а также прекращение действия «социальных лифтов», вызванное окостенением политических систем.  С другой стороны, налицо упрочение позиций и усиление влияния национальной буржуазии, стремящейся покончить с разделом экономики на «сферы влияния» между семейными кланами или группами бюрократической буржуазии, повальной коррумпированностью госаппарата, превращением арабских стран в «наследственные республики», подавлением демократических свобод. Свою роль во многих странах  сыграла, наконец, и порождающая чувство безысходности нищета значительной части населения.

Нельзя, однако, упускать из виду, что оппозиции противостоят мощные социальные и политические силы и что ее целью является не разрушить до основания старый мир, а реформировать его. В этой ситуации следствием народных  выступлений станет, видимо, постепенная либерализация существующих политических систем. Так, в Египте предполагается ограничить полномочия президента четырьмя годами и двумя сроками пребывания у власти, сделать обязательным назначение вице-президентов, изъять из Конституции статью о противостоянии террористическим угрозам. В Тунисе планируется избрать национальную учредительную ассамблею, которая разработает новую Конституцию. В Саудовской Аравии оппозиция требует проведения выборов в Консультативный совет (который сейчас назначается королем) и преобразования страны в конституционную монархию. На Бахрейне радикальные шиитские организации добиваются провозглашения республики, а умеренные – принятия новой Конституции, в соответствии с которой министры будут избираться, а не назначаться королем. В Марокко  король Мухаммед VI принял решение о разработке новой Конституции, которая предусматривала бы выдвижение премьер-министра  победившей на парламентских выборах партией вместо назначения его монархом.

Новым властям придется столкнуться с немалыми сложностями. Только прямые потери в результате восстаний достигли 6,3 млрд долл. в Египте и 2 млрд евро в Тунисе. На это наслаивается угроза снижения прибылей от туризма, обеспечивающих 11% доходов АРЕ и формирующих 50% бюджета Туниса[ii]. Придется решать и такие задачи, как ликвидация нищеты (бедняки составляют 41,8% населения  Йемена, 22,6% –  Алжира, 19% —  Марокко) и трудоустройство молодежи (безработица среди молодежи достигает 42,8% в Египте, 30,4% – в Тунисе, 24,4% — в Сирии). Для решения этих проблем потребуются годы. Кроме того, расходы по ликвидации материального ущерба, причиненного восстаниями, повлекут за собою падение жизненного уровня населения. На это наложится разочарование в не оправдавших себя моделях развития (капиталистической в АРЕ, социал-демократической в Тунисе, джамахирийской в Ливии). Возникнет идеологический вакуум, который может заполнить идеология религиозного возрожденчества.

Правда, на данный момент влияние исламистов в большинстве государств Ближнего Востока и Магриба не столь уж велико. Так, в Египте Ассоциацию Братьев-мусульман (АБМ) поддерживает 15-20% населения. Вместе с тем, формируются предпосылки для усиления влияния фундаменталистов. Встает, однако, вопрос, каких именно фундаменталистов. В Тунисе ведущей интегристской организацией является «Ан-Нахда», перешедшая еще 10 лет назад на умеренные позиции: на состоявшемся в 2001 г. в Лондоне конгрессе этой организации было объявлено об отказе от силовых методов борьбы и о приверженности демократии[iii]. Руководство египетской АБМ с 1977 г. взяло курс на превращение ее в политическую партию. «Братья» пришли к выводу, что терроризм ведет религию к духовному самоубийству и начали осуждать вылазки экстремистов[iv]. Ассоциация стала считать парламентскую, более того – многопартийную, систему соответствующей исламским принципам[v]. Отказались «Братья» и от деления мусульман на истинных и на не следующих предписаниям ислама[vi]. В настоящее время АБМ пользуется поддержкой респектабельных «мусульманских» банков и компаний, для которых следование религиозным нормам является оружием в конкурентной борьбе. Стремление «исламского капитала» к сотрудничеству с перешедшими на умеренные позиции «Братьями» объясняется и надеждами на то, что те могут стать заслоном против роста влияния радикальных исламистов. В свете вышеизложенного приход к власти «Ан-Нахды» в Тунисе либо «Братьев» в АРЕ (даже если такое произойдет) вряд ли окажет дестабилизирующее влияние на обстановку в регионе.

Иной выглядит ситуация в  Йемене, где немалым политическим весом обладает Организация «Аль-Каида на Аравийском полуострове», и в ВСНЛАД, где основными оппозиционными группировками являются базирующийся на Лондон Национальный фронт спасения Ливии (в состав которого входят «Братья-мусульмане») и Ливийская исламская боевая группа, пытавшаяся в середине 90-х гг. развернуть в Киренаике террористические и партизанские операции. По слова секретаря Главного народного комитета по внешним связям и международному сотрудничеству ВСНЛАД Мусы Кусы, на стороне повстанцев воюют  300 боевиков «Аль-Каиды», содержавшихся  ранее в тюрьме в Гуантанамо. Не исключено, что в рядах антиправительственных вооруженных формирований сражаются также выходцы из организации «Аль-Каида в странах исламского Магриба». Переход власти в Ливии или Йемене к религиозным экстремистам почти неизбежно повлек бы за собою превращение этих стран в рассадник религиозного экстремизма со всеми вытекающими из этого опасными последствиями для Арабского Востока, для Запада, да и для России.

Что касается воздействия на события внешнего фактора, то в какой-то мере влияние на настроения в арабском мире оказали американские идеи реформирования Расширенного Ближнего Востока и Северной Африки, пропаганда американцами демократических ценностей, критика ими авторитаризма. Вместе с тем вряд ли правомерна точка зрения, в соответствии с которой Вашингтон является непосредственным организатором нынешнего хаоса. Другое дело, что американцы сумели быстро разобраться в обстановке. Свидетельство тому – их отказ от поддержки президента Хосни Мубарака. Видимо, в Соединенных Штатах сразу же пришли к выводу, что его режим обречен, и предпочли открыть путь к установлению тесных отношений с грядущим «новым Мубараком».

Исключение составляет, однако, Ливия. Похоже, что в последнее время у Вашингтона возникли новые претензии к лидеру ливийской революции Муаммару Каддафи. После того как  руководство Джамахирии отказалось от планов создания оружия массового уничтожения, приняло решение выплатить 2,7 млрд долл. компенсации родственникам жертв гибели авиалайнера над Локерби и взрыва в дискотеке «Ля Белль» в Западном Берлине и допустило в страну американские компании[vii], у американцев, видимо, появились надежды, что М.Каддафи пойдет и на приватизацию Национальной нефтяной корпорации, контролирующей большую часть добычи углеводородов в стране, и выставит ее на продажу. Этого, однако, не произошло. В этой связи встает закономерный вопрос, действительно ли нынешняя позиция США продиктована исключительно человеколюбием, которое они проявляют в отношении населения ВСНЛАД (но почему-то не проявляли по отношению к населению Ирака, где за семь лет развязанной американцами войны погибли сотни тысяч человек)…

Что касается России, то можно предполагать, что какие бы режимы (за исключением радикальных исламистских) не пришли к власти в арабских странах, на наших отношениях с ними это вряд ли отразится. На Ближнем Востоке и в Магрибе всегда исходили и будут исходить из того, что РФ – как, впрочем, и Евросоюз и, пусть и в меньшей степени, Китай –  выступают на региональной арене в качестве противовеса США и поддержание активных отношений с ними позволяет арабским государствам сохранять сбалансированность системы своих международных связей.
Вместе с тем у происходящих событий есть еще один аспект, который не следует упускать из виду. Они подтвердили – особенно, в том, что касается Ливии – насколько эффективным оружием внешнеполитической борьбы стала в современном мире пропаганда и насколько важно уметь вести и выигрывать психологические и информационные войны…