В течение февраля марокканские власти внимательно следили за событиями в Тунисе и Египте и делали все возможное для того, чтобы они не повторились на территории королевства. Им было чего опасаться. Общеизвестно, что одной из движущих сил «жасминовой» революции в Тунисе были так называемые дипломированные безработные. Таких в этой некогда внешне вполне благополучной стране насчитывалось порядка 150 тысяч. В то же время известно, что ежегодно марокканские университеты выбрасывают на рынок труда 500 тысяч человек, и только 10 проц. из них находят в первый год стабильную работу. Так что нетрудно заметить, какой может быть «горючая масса» протестных выступлений в Марокко. Тем более, что речь идет не о каких-то люмпенах, а о людях, получивших пусть и обесцененное, но образование, к тому же хорошо знакомых с возможностями Интернета и достаточно социально активных — в марокканских университетах исторически были сильны позиции левых и исламистов. Поэтому события не заставили себя ждать.
3 февраля группа молодых марокканцев призвала своих соотечественников через социальную сеть «Фейсбук» выйти 20 февраля на «мирную манифестацию» с требованиями проведения в стране «широкой политической реформы». «Мы призываем всех марокканцев выйти 20 февраля на манифестацию в защиту человеческого достоинства и за демократические реформы», — отмечалось в платформе этой группы, созданной через возможности «Фейсбук» и насчитывавшей, по их словам, 3,4 тыс.сторонников. В тексте содержались также требования проведения реформы конституции, отставки действующего правительства и роспуска парламента.
Реагируя на эти требования, названные «призывами, исходящими отсюда и оттуда», министр информации и официальный представитель правительства Халид Насири заявил, что «мы с огромным вниманием следим за ними». «Марокко уже давно следует необратимым путем демократии и открытости, — утверждал он на пресс-конференции. — Марокканцы могут выражать свое мнение свободно, главное, чтобы это происходило при полом уважении жизненных интересов страны». Понятно, что подразумевается под последними в марокканских условиях, и что найдется немало марокканцев, готовых возразить министру.
Одновременно власти воспользовались возможностями «Фейсбук», чтобы убедить пользователей не принимать участие в шествии, названном «манифестацией вандализма».
Кстати, про некоторые особенности марокканских дипломированных безработных. Уже многие годы они практически ежедневно устраивали либо пикеты, либо массовые акции у здания Палаты представителей /нижняя палата марокканского парламента/ в Рабате с одним требованием — получить доступ к теплым местам государственных чиновников и связанным с этими постами прочими благами. Другого применения они себе не видели.
Одновременно с пользователями «Фейсбук» выступило считающееся самым влиятельным среди исламистских организаций в Марокко движение «Справедливость и благочестие». Оно потребовало «срочных демократических изменений» в Марокко, одновременно приветствуя события в Тунисе и Египте. «Несправедливо, что основные богатства страны принадлежат меньшинству», — подчеркивали авторы заявления. При этом они не стали лишний раз напоминать, кто является первым бизнесменом королевства.
3 февраля последовала и первая реакция официального Рабата на события в Египте. Как заявил Насири, марокканское правительство убеждено в том, что Египет сможет «преодолеть текущие трудности» и продолжить «процесс демократизации». В этом заявлении как в зеркале отразилось то общее, что объединяет большинство арабских стран, и не только их: каждая из них считает себя самой демократичной, но полагает, что другим такая демократизация не помешает. Именно в этом контексте прозвучало заявление Насири от 24 февраля, в котором выражалось «сожаление» в связи с «чрезмерным применением силы» в Ливии.
Уже 13 февраля, сразу после отказа Мубарака от власти, Марокко приветствовало «очевидное обязательство» египетской армии обеспечить передачу власти «выбранным гражданским структурам».
Примерно в это же время выступил в прессе и двоюродный брат монарха принц Мулай Хишам. По его оценке, «тунисский опыт не будет воспроизведен на 100 проц. в других арабских странах». Что касается Марокко, то, по его оценке, и с ней отчасти можно согласиться, «народный гнев не выбрал в качестве цели монархию». «Но молодежь, отчаявшаяся из-за отсутствия жизненных перспектив, политических игр без ее участия, произвола спецслужб и разгула коррупции, может найти мотивы для восстания, которое может быстро радикализоваться с учетом сложности страны», — полагает «красный» принц, получивший такое имя из-за периодических выступлений с критикой дворца.
Похоже, что к такому же выводу пришли и во дворце. Там, как представляется, решили слегка ослабить «поводок» и позволить выпустить пар.
Свой анализ причин, способных толкнуть марокканцев на бунт, представил независимый еженедельник «ТельКель». Таковых он насчитал по меньшей мере 10, поставив на первое место «абсолютную власть короля». По мнению еженедельника, найдется мало марокканцев, вступающих против монархии как таковой, но есть много тех, кто выступает за режим, при котором исполнительная власть была бы передана правительству, сформированному по итогам выборов, то есть за монарха, который царствует, но не правит. Пока что, в существующих марокканских реалиях, реализуется концепция «исполнительной монархии», при которой правительство и парламент являются лишь ее придатками. И, похоже, Мохаммед VI не намерен отказываться от своих прерогатив.
Среди других причин «ТельКель» назвал продворцовый характер подавляющего большинства политических партий, слабость экономики, во многом основанной на ренте, остроту социальных проблем, коррупцию и непотизм, ограничения свободы прессы, нарушения прав человека.
10 февраля в своем репертуаре выступил представитель правительства Насири. Он утверждал, что «уникальность» Марокко защищает страну от событий, похожих на те, что прошли в Тунисе и Египте. Это его выступление было как две капли воды похоже на аргументы представителей властей прошлых лет, утверждавших, что «радикальных исламистов в Марокко быть не может, потому что их не может быть». Тем не менее от имени правительства Насири пообещал сделать все возможное, чтобы ответить на социальные требования марокканцев.
Накануне 20 февраля с заявлениями выступил две партии, входящие в правительственную коалицию — Социалистический союз народных сил /ССНС/ и Народное движение /НД/. Очевидно недовольные тем, что их среди прочих могут сделать «козлами отпущения», они указали на необходимость выработки четкого календаря политических реформ в Марокко.
20 февраля тысячи марокканцев в ряде городов страны вышли на улицы с требованиями политических реформ, ограничивающих прерогативы монарха. Большинство шествий было мирными, Тем не менее в ряде городов они привели к столкновениям с полицией. В Эль-Хосейме погибли 5 человек. По официальным данным, все погибшие сгорели в отделении одного из банков, в которое они проникли в ходе беспорядков для ограбления. В столице шествие прошло без инцидентов под достаточно мирными лозунгами «Народ хочет изменений» и «Долой коррупцию». Общий результат «мирных» шествий по всей стране — разграблены или сожжены 33 государственных здания, 24 банковских учреждения, 50 магазинов и 66 автомашин.
Надо отдать должное марокканским властям. Они все время стремились к тому, чтобы инициатива была у них. Уже 21 февраля выступил король Мохаммед VI, заявивший о своей «приверженности делу продолжения структурных реформ». Он подчеркнул, что его «высшей целью» является «обеспечение условий для достойной жизни всех марокканцев, и особенно — малоимущих, а также реализация всеобъемлющего развития, позволяющего создать продуктивные рабочие места для молодежи».
То, что было позволено 20 февраля, не было разрешено 21. В тот день марокканская полиция применила силу против группы молодых людей, попытавшихся организовать сидячую забастовку в центре Рабата.
Применительно не к Марокко стоит заметить, что с началом массовых протестных выступлений многие арабские правители — союзники США пытались убедить Вашингтон прекратить поддерживать эти выступления. Так, 10 февраля посольство Саудовской Аравии в Рабате, где в тот момент находился на реабилитации после операции в США король Абдалла, было вынуждено резко опровергнуть слухи о кончине монарха. По версии некоторых электронных СМИ, она последовала в результате сердечного кризиса, ставшего следствием телефонного разговора на повышенных тонах с Бараком Обамой относительно событий в Египте. Как уже отмечалось, эти контакты привели к тому, что, испугавшись за будущее своих союзников на Ближнем Востоке, американская администрация решила изменить свою стратегию. Отныне США будут не сдавать, а поддерживать режимы своих давних союзников, если те согласятся на проведение реформ институтов власти /именно это отказывались делать некоторые арабские правители/. Теперь вместо того, чтобы призывать к уходу в отставку /как это было в случаях Египта и Туниса/ американская администрация будет предлагать протестующим от Марокко до Омана сотрудничать с властями в деле продвижения реформ. Очевидно, что такое изменение позиции США произошло не без давления Израиля и Саудовской Аравии.
Что касается Марокко, то, как представляется, его ожидает достаточно спокойное будущее. Гарантия тому — сделанное 27 февраля в Рабате заявление помощника госсекретаря США по политическим делам Уильяма Бернса. По его оценке, Марокко являет собой «модель реформ и демократизации».