Информация о применении «химического оружия», которое якобы локально использовали сирийские правительственные войска против повстанцев, помимо натужных попыток Эр-Рияда и Дохи втянуть западные державы, и, прежде всего США и Францию, в открытую военную интервенцию, имеет и еще один очень существенный аспект.

Попробуем высказать мнение, что именно фактор наличия химического оружия у режима Б.Асада во многом и является сдерживающим для Запада моментом, который удерживает его от прямого военного вмешательства в сирийский  конфликт. Если хотите, то именно гипотетическая угроза применения такого оружия в случае вторжения американцев в Сирию, и «осаживает» Пентагон от прямых и решительных действий. Достаточно вспомнить Северную Корею с ее то ли реально сделанной, то ли выдуманной «ядерной штукой», само упоминание о которой стимулирует Вашингтон на проведение очень мягкой политики в отношении Пхеньяна. В Ираке, где химическое оружие было чистой выдумкой спецслужб и Белого Дома, такого фактора не существовало, что и спровоцировало агрессию. То, что режим С.Хусейна после травли курдов зарином, уже не обладает никакими запасами Химического оружия, в том же  Вашингтоне знали хорошо, поэтому и влезли в иракскую авантюру. Кстати, в пику сторонникам «всемогущества Вашингтонского обкома» заметим, что геополитический результат этой истории оказался ровно противоположным основным концептуальным замыслам американцев: Ирак фактически вошел в политическую орбиту Ирана; резко обособились курды, что в свою очередь стимулирует рост сепаратизма в той же Турции; а «суннитский треугольник» стал оплотом различных исламистских радикальных организаций. Можно признать, что если такой сценарий, который, кстати, легко просчитывался с самого начала,  и был конечным замыслом американских стратегов, то они действительно играют в какие-то необъяснимые с точки зрения элементарной логики игры, причем с мазохистским оттенком. В реальности все проще. Американцы  прагматики, и решают конкретную задачу в конкретный период времени, мало задумываясь о долгосрочной перспективе, которая принадлежит уже другому поколению политиков.

В Сирии все обстоит иначе. Химическое оружие реально существует, и его действительно уже подготовили к применению на аэродромах и ракетных установках. Но только не против повстанцев, а против возможных военных интервентов. Применять его против повстанцев  просто нереально, поскольку оно является, как всем известно, оружием массового, а не точечного поражения. Сирия – это «лоскутное одеяло», с тесным смешением суннитских, христианских, курдских, черкесских и алавитских «районов» и деревень, что, кстати, прекрасно иллюстрирует карта боев, которая четко локализована районами с компактным  населением той или иной конфессии. Применять в этой связи химическое оружие или ковровые бомбардировки можно только в качестве «последнего довода королей», который для режима Б.Асада еще не наступил.

Есть и еще один момент, который сдерживает тех же американцев и французов. Сразу поясним, что мы сейчас рассматриваем исключительно военный аспект этого сдерживания. Это то, что Запад не уверен в том, что сможет разом и быстро накрыть все склады, пусковые установки  и самолеты противника, которые теоретически  несут в себе угрозу применения химического оружия. Ливийская эпопея вскрыла серьезные недостатки и слабую эффективность применения воздушных и ракетных ударов при решении такого рода задач. Западная военная доктрина предполагает первоначальное наращивание мощной военно-морской и военно-воздушной группировки с последующими массированными бомбардировками целей противника. Тем самым решается вопрос о минимизации уровня боеготовности противника и снижения его способности к сопротивлению. Таким образом, даже судя по нынешней группировке сил и средств стран Запада  в непосредственной близости от Сирии, вопрос о вторжении на повестке дня не стоит.

Есть, конечно, спецназ, но его применение обусловлено рядом факторов. И самый главный из них – точность развединформации и возможно сжатые сроки для ликвидации сопротивления противника и захвата объекта. С этими двумя моментами ясности нет, как нет и стопроцентной гарантии успеха. Спецназ, лишенный тяжелый техники, имеет все шансы «завязнуть» в боях с хорошо экипированной охраной объектов. И здесь необходимо понимать, что в условиях полномасштабной войны, для чего западный спецназ и готовился,  вопрос времени  не имеет такого решающего значения, как в случае с партизанским рейдом  в условиях нынешней Сирии. «Выбивание» из графика операции даже на полчаса  резко повышает риск подрыва  боеприпасов, снаряженных ОВ самими сирийцами. Повторим, что в условиях полномасштабной войны – такой сценарий является конечным результатом действий спецназа, а в условиях современной Сирии – это провал миссии.

Что касается действий израильтян на этом направлении с иорданской территории, о чем якобы договаривался израильский премьер-министр Б. Нетаньяху с иорданским королем Абдаллой, то это представляется маловероятным. Действия израильского спецназа или авиации в Сирии – это самый худший сценарий, который видится  американцам, не говоря уже о аравийских монархиях. Для короля Абдаллы предоставление иорданской территории для действий Израиля против другой арабской страны означает фактически политическую смерть с учетом наличия многочисленной палестинской диаспоры и растущего не по дням, а по часам влияния местных исламистов.  Да и в самой Сирии все противоборствующие стороны начнут дружно стрелять по любому израильскому солдату или танку, независимо от своих политических воззрений. Так что единственной формой израильского участия в ликвидации складов химического оружия является только воздушный удар, и то в самом крайнем случае.

Более важной проблемой, нежели военная интервенция, для сирийского режима является сейчас дефицит нефти. По нашим данным, он оценивается в настоящее время в 500 тыс. баррелей нефти, и переговоры первого заместителя иностранных дел Сирии Ф.Микдата на эту тему в Москве пока  не окончились успехом, как и консультации по вопросам новых поставок боеприпасов. Багдад также отказался поставлять нефть в Сирию, поскольку иракское руководство определило свой формат поддержки сирийского режима, и он подразумевает исключительно финансовую помощь. В настоящее время сирийцы пытаются через иорданских посредников решить эту проблему, которая подразумевает использование территории Иордании для транзита нефтепродуктов.