Социально-секторальная тема на выборах в Израиле

В Израиле продолжается оживленное обсуждение итогов прошедших 22 января общенациональных выборов. Аналитики, политики и журналисты, которые скрупулезно анализируют, каким образом те или иные сюжеты избирательной кампании сказались на электоральных успехах и неудачах израильских партий, не обошли вниманием и весьма актуальную для многокультурного и политически и социально разнопланового израильского общества «секторальную» тему. Точнее, вопросы политического представительства различных социокультурных, этно- и религиозно-общинных групп.

Секторальная политика

На этих выборах этнообщинный фактор, в силу продвижения почти всеми израильскими партиями социально-экономических сюжетов, вновь оказался сочленен не столько с темой светско-религиозного противостояния, как это не раз бывало в прошлом, сколько с сюжетами экономической политики, борьбы за статус и права среднего класса и социальной защиты малообеспеченных слоев населения.

Причем речь, как и в прошлом, идет в этом смысле не только о собственно секторально-общинных списках, но и о ряде общенациональных движений, часть из которых может считаться партиями «необъявленных» секторальных интересов. Так, ставшая сюрпризом нынешних выборов партия «дискриминируемого», как считают ее лидеры, среднего класса «Еш атид», а также «Ха-Тнуа» («Движение»), судя по составу их электората, являются партиями «Первого Израиля» (потомков восточноевропейских ашкеназов второй–четвертой волн алии 1904–1929 гг., израильский аналог американских WASPов, населяющих престижные пригороды и благополучные кварталы городов центра страны).

Другой сюрприз этих выборов — объединенный список «Еврейский дом» Национально-религиозной партии МАФДАЛ и правого блока «Национальное единство», также позиционировавший себя как представитель интересов «угнетенного среднего класса», непропорционально широко представлен в среде другой социокультурной группы. А именно, среди религиозных сионистов — жителей еврейских поселений Иудеи и Самарии и «экономически продвинутых» религиозных и смешанных городских кварталов по обе стороны «зеленой черты». Ультралевый блок Мерец, ядро которого в свое время образовала марксистско-сионистская Объединенная рабочая партия (МАПАМ), считается политическим крылом численно небольшого, но идеологически и культурно влиятельного населения левых кибуцев и космополитичного населения Тель-Авива. Наконец, практически во всех «больших» партиях, таких как Ликуд, Авода и до недавнего времени Кадима, присутствуют свои секторальные социальные и общинно-корпоративные лобби, позиции и интересы которых вынуждено учитывать партийное руководство.

Однако данные обстоятельства все же, на наш взгляд, пока далеки от оправдания популярного, но вряд ли во всех его нюансах корректного утверждения о «трибализации» (распаде на «племена» и клановые общины) постиндустриального израильского общества, где размыта сама граница между совокупными и групповыми ценностями и интересами. Поэтому, когда в Израиле обсуждается этнообщинная тема, речь обычно идет об «объявленных» секторальных списках, представляющих одну из четырех не принадлежащих к «культурно-политическому мейнстриму» группах. А именно, «сефардах» (этим термином в Израиле именуют евреев — выходцев из стран Азии и Африки и их потомков), «русских» (то есть выходцев из СССР и стран СНГ, преимущественно двух последних волн алии 90-х и 2000-х гг.), израильских арабов и ультрарелигиозных ашкеназских евреев — «харедим».

Причем если арабы поддерживают преимущественно, а «харедим» — почти исключительно свои этнообщинные и общинно-религиозные партии, то первые две группы, являющиеся самыми крупными еврейскими общинами в Израиле, традиционно делят свои голоса поровну или почти поровну между двумя типами партий. А именно, общенациональными и «своими» секторальными или «общенационально-секторальными» партиями, которые пытаются сочетать в своих платформах акценты на интересы своей общины с общенациональной повесткой дня.

Так, большинство «сефардов» традиционно делят свои голоса, с одной стороны, между движением Ликуд (именно благодаря их поддержке он впервые в 1997 г. стал правящей партией) и, в меньшей степени, МАФДАЛ и общенациональными центристскими списками, а с другой стороны — возглавляемым сефардскими ультраортодоксами популистским движением сефардов-традиционалистов ШАС. Русскоязычные израильтяне, начиная с выборов 1999 г., также почти поровну делят свои симпатии между общенациональными и «русскими» списками. Причем в первой группе в последние годы доминируют «израильские партии с русским акцентом» (то есть с сильными «русскими» филиалами и представительством в партийном списке и органах власти), ведущим из которых сегодня является Ликуд. А во второй группе — «русские партии с израильским акцентом», то есть общенациональной повесткой дня, представленных сегодня единственной имеющейся партией такого рода «Наш дом — Израиль» (НДИ).

На политическом рынке время от времени появляются и альтернативные «русские» и «сефардские» центристские списки (их было бы правильно назвать партиями «внеидеологического центра»). Делая заявку на «плавающие» и «протестные» голоса, они пытаются мобилизовать избирателей на решение специфических, в том числе секторальных, проблем, продвижение определенных общинных или корпоративных интересов или просто выразить протест существующей политической системе.

Единицы из этих партий оказываются в состоянии пройти или даже просто вплотную подойти к электоральному барьеру. На этих выборах таким списком было движение «Ам Шалем» («Весь народ») изгнанного за либеральные взгляды из партии ШАС раввина Хаима Амсалема. Оно сумело, как и положено «партии центра», перехватить некоторое число прежде всего сефардских голосов как у левоцентристских партий «Еш атид» и «Движение», так и правоцентристских Ликуда и ШАС, но так и не смогла пройти в парламент.

В этом же ряду находится список «Исраэлим» («Израильтяне») во главе с популярным телеведущим русскоязычного Девятого канала ИТВ Давидом Коном, который заявил о себе как о партии, отстаивающей чисто секторальные интересы общины выходцев из бывшего СССР. В этом качестве партия сделала заявку как на русскоязычный электорат Кадимы, так и на бывших избирателей ИБА, в 2006 и 2009 гг. поддержавших НДИ и обязанных, по мнению людей Кона, чувствовать себя «брошенными» в связи с присоединением партии Авигдора Либермана к совместному списку с Ликудом. К сожалению для лидеров «Исраэлим», ни то, ни другое, несмотря на массированную «раскрутку» партии в СМИ (хотя почему-то в основном ивритоязычных), почти не сработало. По всем, за одним исключением, опросам, список Давида Кона сумел собрать голосов примерно на один мандат, то есть ровно столько, сколько «стоит» сегодня в общине идея чисто «русского» секторального политического объединения. И потому, набрав чуть больше половины мандата, эта партия, как и ожидалось, не прошла электоральный барьер.

 

Феномен Арье Дери: «обновленный ШАС», «другие» харедим и арабы

Наиболее ярким же секторальным феноменом на прошлых выборах была упомянутая правоцентристская по своей политической ориентации партия сефардов-традиционалистов ШАС. Будучи не только религиозным, но и социально-популистским списком, ШАС бросила вызов объединенному блоку Ликуд – НДИ на «социальном» фланге. Автором нынешней электоральной стратегии этой партии считается яркий и харизматический лидер «угнетенных сефардов» (составляющих диспропорционально большую часть социально и экономически мало благополучных, по израильским, разумеется, нормам, общественных слоев) Арье Дери, который менее чем полгода назад вернулся к руководству ШАС.

На прошлых выборах «сефарды» составили, соответственно, более 40–45% избирателей Ликуда и около пятой части (по другим данным — почти четверть) избирателей НДИ. Но в отличие от «Еврейского дома» и еще более правой партии «Оцма ле-Исраэль», объектом атаки ШАС первоначально стало даже не «твердое электоральное ядро» Ликуда и НДИ, сколько, так сказать, «привлеченный электорат» правоцентристских партий, который в период между выборами обычно пребывает в категории «не определившихся». В 2009 г. существенную часть этих избирателей составляли те, кто вслед за тогдашним премьер-министром Ариэлем Шароном в 2005 г. перешли в новую «партию власти» Кадиму, но в 2006–2008 гг. стали ее массово покидать, возвращаясь в правоцентристскую часть политического спектра.

В общем плане можно сказать, что на «ничейном поле» между Ликудом, НДИ и ШАС в момент объявления досрочных выборов находились 7–8 «открытых для предложений» мандатов, причем большинство из них относилось к двум социально ориентированным группам. Первая — потомки выходцев из стран Востока, населяющие периферийные города развития и неблагополучные кварталы больших городов центра страны, которые обычно делят свои симпатии между «социальным лобби Ликуда» и ШАС. Вторая — русскоязычные избиратели, в массе своей — бывшие сторонники социально-центристской «русской» «Исраэль ба-алия» (ИБА), которые после того, как эта партия исчезла с политического поля, делили свою поддержку между «социально-либеральными» крыльями Кадимы и НДИ, а в 2009 г. массово поддержали НДИ и частично Ликуд.

Если со второй группой ШАС было делать явно нечего (не считая, разумеется, репатриантов бухарских, грузинских и горских евреев, которых в Израиле часто некорректно именуют «русскими сефардами» и которые отдают ШАС от трети до целого мандата), то первая казалась Арье Дери вполне оптимальным объектом для решения своей главной задачи — повторения достигнутого им перед вынужденным уходом из политики рекорда 12-летней давности (17 мандатов), к чему не смогли даже приблизиться его наследники Эли Ишай и Ариэль Атиас.

Эта задача казалась Дери тем более реальной, что существенную часть этих «сидящих до последнего на заборе» избирателей составляли потенциально «протестные» голоса той части общества, которая раздражена ростом стоимости жизни, особенно ценами на рынке жилья. А также последствиями принимаемых правительством Биньямина Нетаньяху антикризисных мер, благодаря которым, надо признать, Израиль успешнее большинства развитых стран прошел наиболее опасную часть мирового финансово-экономического кризиса, но все же оставивших у части общества вопрос из серии «почему все так плохо, если все так хорошо». На прошлых выборах многие из этих бывших «умеренных шаронистов» — как ашкеназов, так и потомков выходцев из стран Востока, проголосовали не за свои прежние партии — Ликуд и ШАС, а за НДИ, будучи привлечены антиолигархическими лозунгами партии и личностью ее лидера — твердого, ответственного и преследуемого «старым истеблишментом» политика Авигдора Либермана. И Дери не видел причин, почему на этот раз он не может стать новым фокусом социального и гражданского протеста этих слоев.

Более того, под эту же платформу Арье Дери попробовал мобилизовать еще две группы нетрадиционных для ШАС голосов: ашкеназов-ультраортодоксов и израильских арабов. Действительно, в ходе кампании достоянием гласности стал острый конфликт между различными фракциями внутри блока ашкеназских «харедим» «Еврейство Торы», включая раскол внутри входящей в этот блок партии ультраортодоксов литовского направления «Знамя Торы». А также появление альтернативных религиозных политических проектов — от попыток восстановления самостоятельности партии «Поалей Агудат Исраэль» — «рабочего крыла» хасидского движения «Агудат Исраэль» («Союз народа Израиля») и других вполне серьезных, хотя и маловлиятельных групп, до курьезов типа списка хасидов-нахманистов «Коах Лехашпиа».

Внимание общественности привлек и выявившийся глубокий кризис израильских арабских элит, связанный с тремя традиционно присутствующими в Кнессете арабскими партиями — радикально-антисионистской БАЛАД, исламистского блока РААМ-ТААЛ-МАДА и некогда двунациональной, но сегодня почти исключительно арабской Компартией (ХАДАШ). Одним из проявлений этого кризиса стал ощутимый разрыв между лидерами израильской арабской улицы, которые уже почти полтора десятилетия функционируют в качестве несистемной оппозиции, представляя не столько интересы своих общин, сколько интересы внешних, в том числе враждебных Израилю сил. Наличие на общинном политическом рынке таких сил, как еврейско-арабская рабочая партия ДААМ или «Ха-Тиква ле Шинуй» («Надежда на изменения»), требующих вместо «проблем, у которых нет скорого решения», заниматься вопросами интеграции в израильское общество и благосостояния арабского сектора, картину существенно не меняло.

В итоге, как показал опрос, проведенный компанией Statnet совместно с Институтом продвижения демократии в арабской общине, израильских арабов мало интересует ближневосточный «мирный процесс» (темой израильско-палестинских отношений оказались затронуты лишь 8% респондентов), но все больше волнуют социально-экономические проблемы. В итоге примерно четверть арабоязычных избирателей готовы были взвесить опцию поддержки еврейских партий, а 50% вообще были не намерены голосовать на предстоящих парламентских выборах, поскольку считали, что ни одна из существующих партий не представляет их интересы*.

Все это позволяло предполагать, что заявка Дери на привлечение голосов из этих двух секторов могла быть не столь уж беспочвенной. Однако существующий механизм политической мобилизации и этнической, кланово-племенной солидарности и экономической зависимости от традиционных элит в этих общинах все же пока сильнее центробежных тенденций, в силу чего эффект действий ШАС на арабской улице и в ультраортодоксальном секторе оказался минимальным.

Но главной проблемой ШАС стало совсем не это, а отсутствие ожидавшегося Дери решительного «прорыва» на наиболее критичном для партии сефардском «социальном» поле. С одной стороны, интересам ШАС вполне соответствовал тот факт, что тема борьбы за права среднего класса, которая, в свете прошедшей летом 2011 г. волны социальных протестов, обещала стать «хитом» этой избирательной кампании, начала уступать место проблемам малообеспеченных слоев населения. Но плохой новостью для нее стало то, что обе эти темы стали постепенно уходить из центра электоральной повестки дня, освобождая место вопросам национальной и региональной безопасности — в свете конфликта вокруг сектор Газа одностороннего, вне контекста переговоров с Израилем, обращения лидеров ООП/ПНА в ООН за предоставлением ПНА статуса государства-наблюдателя и особенно углубляющегося кризиса в арабских странах Ближнего Востока. То есть темам, в которых лидерам ШАС было трудно конкурировать с лидерами Ликуда и НДИ.

 

Итоги и перспективы

В результате рейтинг ШАС, взлетевший в начале кампании с нынешних 11 до 14–15 потенциальных мандатов, вскоре вновь упал до прежнего уровня, а по некоторым опросам — даже ниже, что не могло не восприниматься как провал стратегии партии и личный провал Арье Дери. Последний попытался исправить ситуацию, используя проверенный, как ему казалось, инструментарий этнокультурного противостояния в стиле удачной для ШАС избирательной кампании 1999 г. Например, обратился с призывом к сефардам не голосовать за список Ликуд, который в союзе с НДИ стал, по мнению Арье Дери, «партией белых и русских». А также инициировал рекламные ролики ШАС, направленные на дискредитацию русскоязычной общины. Эти действия, однако, вызвали мощную общественную критику в адрес ШАС, и не исключено, что имели для нее больше издержек, чем выгоды.

Как бы то ни было, ШАС в конечном итоге получил свои 11 мандатов, то есть ровно столько, сколько у него было по итогам выборов 2003, 2006 и 2009 гг. Это означает, что он все еще контролирует те 45–50% «сефардского электората», в массе своей принадлежащего к малообеспеченным, по израильским понятиям, социальным слоям и готовым при любом варианте развития событий голосовать «за свою» религиозно-популистскую партию.

Главный вопрос, который возникает в этой связи сегодня, это сможет ли ШАС сохранить свое прежнее влияние на правительство и войдет ли он в правящую коалицию вообще. Еще до выборов в Ликуде и НДИ шли разговоры о создании «коалиции без ШАС», способной провести столь востребованные обществом законы. В частности, закон о всеобщем призыве в ЦАХАЛ (от которого фактически освобождены ультраортодоксы и израильские арабы) и реформы Земельного управления и строительной сферы с целью решения проблемы снижения цен на жилье для работающего населения. (В этой связи Нетаньяху в ходе кампании даже заявил, что Минстрой, эту традиционную вотчину партии ШАС, на этот раз он намерен оставить в руках правящей партии.)

После выборов в Ликуде даже возникло движение «Новые ликудники», потребовавшее от Биньямина Нетаньяху создать то, что они называют «центристской сионистски-либеральной коалицией» без ультраортодоксов, в частности, без партии ШАС. Биби, в принципе, был бы, наверное, не против взвесить, особенно на первом этапе своей новой каденции, создание такой коалиции, которая позволила бы ему, в частности, провести необходимые, но болезненные бюджетно-финансовые реформы, что было бы трудно, если вообще возможно при наличии в правительстве радикально-популистских партий. Но устойчивость такой коалиции будет под большим вопросом, в силу чего на столе у будущего и нынешнего премьер-министра явно лежат и иные опции.

*Jack Khory, «Poll: Half of Israeli Arabs don’t intend to vote in January elections»// Ha’aretz, 10 December 2013.

62.88MB | MySQL:102 | 0,507sec