Одним из наиболее существенных последствий визита президента США Барака Обамы в Израиль стало объявленное преодоление «острой фазы» конфликта в отношениях Израиля и Турции, который, как казалось еще месяц назад, практически поставил точку в истории многолетнего политического и военно-стратегического партнерства двух стран.

Вопрос о том, в какой степени давление Барака Обамы было причиной того, что именно Нетаньяху сделал «первый шаг», а Эрдоган резко «снизил профиль», не вполне ясен, но американский президент, который предпочитает отрицать, что он как-либо «давил» на стороны в этом вопросе, несомненно, находится среди главных выигравших от подобного развития событий.

Очевидно, что администрация Белого дома сегодня озабочена поиском новой ближневосточной стратегии взамен концепции «перезагрузки отношений с исламским миром», с которой Обама начал свою первую каденцию и которая стала нерелевантной в свете тяжелых социальных и политических потрясений (так называемой арабской весны). А вместе с ней была сдана в архив и идея сближения не только с прозападными националистическими, но и с умеренно исламистскими арабскими режимами за счет «охлаждения» (реального или символического) отношений с Израилем, включая стремление вынудить его оплатить своими активами «новое прочтение» американских интересов на Ближнем Востоке.

Но и осознание американцами концептуальной ошибочности этой линии и постепенный отход от нее к концу первой каденции Барака Обамы не снимали необходимости поиска альтернативных путей решения все тех же двух принципиально важных для администрации США проблем, связанных с Ближним Востоком. А именно, выработка эффективного механизма стабилизации в регионе и реализация главного внешнеполитического обещания Обамы — вывести американские войска из местных «горячих точек» так, чтобы не оставить там хаос и вакуум, который немедленно начнет заполняться международными террористическими сетями (типа «Аль-Каиды») и режимами — спонсорами террора (такими как Иран).

Некоторые параметры новой региональной доктрины США стали ясны в марте с.г. из высказываний американского президента во время его первого в этой должности визита в Израиль (ставшего также его первым зарубежным турне после переизбрания на этот пост). Можно заключить, что эта доктрина предполагает минимизацию «наземного» присутствия войск США на территориях, попавших под контроль «деструктивных» (в первую очередь, исламских фундаменталистских) режимов и террористических сетей. Взамен «иерусалимская доктрина» Обамы предлагает «дистанционное» уничтожение террористической инфраструктуры и оказание массированной дипломатической, политической и военно-технической поддержки соответствующим действиям ключевых союзников США в регионе, прежде всего Израиля и Турции. (Причем демократический Израиль как надежный, стабильный, эффективный и предсказуемый стратегический партнер США в регионе в этом смысле имеет явный приоритет.)

Не трудно заметить, что данный подход имеет много общего с израильской политикой в отношении режима исламских фундаменталистов из движения ХАМАС в секторе Газа, сформулированной как «управление кризисом в секторе без управления Газой». Как нам не раз приходилось отмечать, данный подход предполагает сочетание методов экономического, политического и дипломатического давления на правительство ХАМАСа в Газе с диспропорционально жесткой реакцией на любые вылазки террористов, включая проведение интенсивных ограниченных военных операций и точечных ликвидаций их лидеров. Эта политика позволяет не оккупировать вновь Газу, но и не вести с ХАМАСом прямых переговоров на его условиях, одновременно оставляя правительство ХАМАСа ответственным за ситуацию в секторе, делая его «легитимным объектом возмездия» в случае перехода террористами полуофициальной, но четко очерченной «красной черты».

Подобная схема была, например, реализована в ходе контртеррористической операции ЦАХАЛа «Облачный столп» в Газе. Помимо решения главной задачи — усиления сдерживающего потенциала ЦАХАЛа и обеспечения безопасности городов и поселков израильского юга, операции имела также внешнеполитические цели. Первая: ликвидировать систему военного сотрудничества ХАМАСа с Ираном. (Некоторые обозреватели даже назвали операцию ЦАХАЛа в Газе «антииранским переворотом», обращая внимание на то, что первыми же атаками израильских военных были уничтожены «начальник генштаба» ХАМАСа и главная креатура Тегерана в секторе Ахмед Джабари и военизированные структуры, непосредственно подчиненные иранским «инструкторам».) Вторая: «преподать наглядный урок» арабским союзникам Ирана о судьбе, которая их ожидает в случае, если они подчинятся указаниям Тегерана атаковать Израиль с тем, чтобы снизить международное давление на режим аятолл. (Наиболее актуальным «адресом» для такого послания является лидер ливанской «Хизбаллы» Хасан Насралла.)

Среди долгосрочных итогов операции можно назвать выстраивание системы непрямого «внешнего управления» Газой триумвиратом Израиль–США–Египет, с молчаливого согласия которых правительству ХАМАСа Исмаила Хании передаются функции внутреннего администрирования территорией сектора, фактически отделенной от территорий, управляемых Палестинской национальной администрацией на Западном берегу р. Иордан и обладающей пониженным, по сравнению с первоначальным статусом ПНА, суверенитетом. (Показательно, что объединенные усилия США и Египта по пресечению контрабанды иранских вооружений в Газу через Синайский полуостров, как полагают эксперты, сегодня даже более эффективны, чем во времена Хосни Мубарака.)

По замыслу американцев, та же схема может быть применима и к урегулированию ситуации вокруг Сирии — как в случае ее сохранения в качестве единого государства, так и в случае ее распада на три–пять различных этноконфессиональных анклавов. Причем партнерами США и Израиля в этом случае должны стать Иордания и Турция (Белый дом также заинтересован привлечь Турцию к механизму «управления кризисом» в Газе). Так, по данным обычно неплохо информированного портала «Дебка», в Пентагоне уже разработан план противодействия использованию химического и бактериологического оружия как войсками, верными Асаду, так и террористическими группами в лагере сирийских «повстанцев», равно как и его «расползанию» по террористическим сетям по региону и его окрестностям. С этой целью Вашингтон предлагает резко повысить, под эгидой США, координацию деятельности штабов Израиля, Иордании и Турции, созданных примерно полгода назад в этих странах для борьбы с использованием сирийских не конвенциональных вооружений. (Эту идею, по тем же данным, Обама обсуждал как с Нетаниягу, так и с королем Иордании Абдаллой II во время своего визита на Ближний Восток, а госсекретарь США Джон Керри представил Эрдогану во время посещения Анкары.)

Можно предположить, что американцы кровно заинтересованы в успехе этой модели еще и потому, что она может быть использована и для решения наиболее сложной из всего набора ближневосточных проблем — военного компонента иранской ядерной программы. Как известно, именно по этому пункту между лидерами двух стран существуют серьезные разногласия.

США, не желая ввязываться в еще один, после Афганистана и Ирака, ближневосточный конфликт, решительно возражают против военной атаки на иранские ядерные объектыи настаивают на приоритете давления на Тегеран с помощью дипломатии и экономических санкций. В свою очередь, в Израиле, находящемся перед лицом непосредственной угрозы со стороны ядерного Ирана (президент которого Махмуд Ахмадинежад не раз провозглашал своей целью «стереть еврейское государство с политической карты мира»), предлагают иное видение ситуации. Там полагают, что никакие санкции не будут эффективными, если иранские аятоллы не будут чувствовать твердость цивилизованного мира в случае необходимости решить проблему силовым путем. Потому в Иерусалиме не раз говорили о том, что если Израиль останется один на один с ядерным Ираном, он будет вынужден обеспечить свою национальную безопасность самостоятельно.

В Вашингтоне к подобной возможности, насколько можно судить, относятся вполне серьезно. Поэтому Барак Обама в период своей первой каденции в качестве президента США и его госсекретарь Хилари Клинтон сделали многое, чтобы удержать правительство Израиля Биньямина Нетаньяху от силовой акции, понимая, что в этом случае США также не смогут полностью остаться в стороне. По мнению некоторых комментаторов, сам визит Обамы в Израиль был среди прочего некой формой «благодарности» Нетаниягу за то, что он не предпринимал никаких «резких движений» в течение тех двух лет, пока Обама вел непростую избирательную кампанию, результаты которой были неочевидны до самого дня голосования.

Известно, что Белый дом и Госдеп США не ограничивались призывами к правительству Израиля «дать шанс дипломатии», а предоставили определенные гарантии по «иранской теме», реализация которых, с точки зрения израильских лидеров, находится под большим вопросом. В частности, наблюдатели обратили внимание на то, что своим визитом в Израиль Обама одновременно пытался «подсластить пилюлю» глубокого разочарования израильского военно-политического руководства итогами состоявшихся в марте с.г. переговоров «шестерки» (пять членов СБ ООН и Германия) и Ирана в южной столице Казахстана Алматы. С этими переговорами на Западе связывали надежды выйти на тот уровень договоренностей, которые сделают появление у Ирана атомной бомбы немыслимым.

Вместо этого, несмотря на соответствующие обещания Израилю и решительные возражения последнего, Иран получил уступки по всем трем интересующим его пунктам. А именно, критически важное для развития иранской ядерной программы предприятие в Фордо остается открытым, великие державы согласились на продолжение обогащения иранцами урана до 20%, а пригодные для создания ядерных зарядов переработанные материалы не покинут страну.

Показательно, что именно в этот момент бывший глава израильской военной разведки АМАН Амос Ядлин заявил, что «[самостоятельный] эффективный воздушный удар ВВС Израиля по ядерным объектам Ирана не только возможен, но и будет операцией одной ночи». А полтора месяца спустя нечто подобное заявил уже начальник Генштаба Армии обороны Израиля Бени Ганц. В свою очередь, комитет по иностранным делам сената США в середине апреля с.г. принял резолюцию, согласно которой США берут на себя обязательства оказать Израилю всестороннюю помощь в случае военного вмешательства в Иран или же в случае агрессии с его стороны.

Понятно, что для Белого дома сегодня крайне важно добиться успеха своей новой ближневосточной стратегии — вначале в «пилотном варианте» на палестинском и сирийском, а затем и на иранском треке. Причем в устраивающем как США, так и Израиль контексте. Не трудно, однако, предположить, что предложенные американцами схемы сотрудничества будут малоперспективными, если их два ключевых элемента — Израиль и Турция — будут и дальше пребывать в состоянии конфликта. Потому Обама приложил немало усилий, чтобы приблизить двух своих союзников, с которыми Белый дом сегодня связывает основные надежды на успех своей ближневосточной стратегии, хотя бы к состоянию «холодного мира».