Предоставленное 1 сентября саудовскими властями разрешение работать в Министерстве по делам хаджа женщинам может стать действительно революционной новацией как для самой Саудовской Аравии, так и для всего региона в целом.

Об этом сообщила местная газета «Оказ». Она опубликовала интервью главы отделения Министерства по делам хаджа в Медине Мухаммеда аль-Баджа о первом в истории страны принятии на работу женщин в его ведомство. Речь идет о замещении ими сотни вакантных мест, а это не такая уж и маленькая цифра в рамках одного органа.

Необходимо особо заметить, что прежде большая часть представительниц прекрасной половины человечества в странах Аравийского полуострова вообще не работали, находясь на содержании своих мужей или отцов. Этому соответствовала местная консервативная традиция, особенно заметно выраженная в Саудовской Аравии.

Она заключала в себе множество «минусов», главным из которых было искусственное ограничение использования женского труда в экономике. В результате страны региона фактически добровольно лишились миллионов рабочих рук, что заметно снижало показатели их развития.

До недавнего времени подобное положение дел оправдывало себя, пока государства региона жили на стабильную ренту от реализации на мировом рынке нефти и газа. А местные вакансии заполняли иностранные трудовые мигранты.

Однако теперь, когда стоимость энергоресурсов упала вдвое от показателей 2014 г., сохранение подобного положения дел стало вызывать у руководства аравийских монархий растущие опасения.

Кроме участившихся случаев выявления среди гастарбайтеров представителей радикальных исламских организаций, власти стран региона выражают все большую тревогу относительно масштабов вывоза трудовыми мигрантами денежных средств.

Так, по последним данным на август 2015 г. Министерства финансов Саудовской Аравии, только за последние 20 лет гастарбайтеры вывели из этой страны свыше 1.4 трлн долларов. Примечательно, что денежные резервы королевства на этот момент составляют менее 0.7 трлн долларов.

Остановить или вернее замедлить этот процесс в условиях стремительно тающих резервов Эр-Рияд и его региональные союзники могут только при более активном вовлечении в трудовую деятельность незадействованных подданных, в первую очередь, женщин.

Что же касается многих стран суннитского мира, то для целого их ряда ситуация, при которой женщина была фактически исключена из трудовых отношений, была стандартной. Степень вовлеченности женщин в экономику зависела во многом от материального благосостояния того или иного государства. В любом случае, она была сравнительно невысокой и фактически сводилась к занятию сельским хозяйством. Ситуация заметно поменялась после Второй мировой войны, когда страны социалистической ориентации стали более активно вовлекать женщин в экономические процессы. Однако это практически не коснулось большинства государств Аравийского полуострова.

Примечательно, что в сегодня в соседнем шиитском Иране подобная проблема не стоит столь остро. Так, женщины там трудятся практически во всех отраслях экономики. А столь массового явления как наличие многомиллионной массы трудовых мигрантов там практически не существует. Опираясь на собственные рабочие кадры, Исламская Республика успешно создает собственную современную промышленность и в этом отношении она имеет заметное преимущество перед своими аравийскими соседями.

Однако времена меняются и сам ход мирового развития диктует необходимость изменения ситуации даже в самых консервативных странах вроде Саудовской Аравии. И то, что власти допустили женщин на работу (пусть пока и временную) в сугубо «мужское» Министерство по делам хаджа, наглядно свидетельствует о ее готовности изменить ситуацию к лучшему.

Еще одна причина, способствующая попыткам решения «женского» вопроса – усиление критики со стороны мирового сообщества, особенно со стороны Запада. Так, в ходе своего мартовского визита в Саудовскую Аравию американский президент Барак Обама открыто призвал ее руководство изменить сложившуюся ситуацию относительно соблюдения прав женщин, включая их право на труд. Соответственно, решение «женского» вопроса должно способствовать снижению напряженности в отношениях между Западом и Эр-Риядом.

Однако эти же изменения способны вызвать сильнейшее недовольство среди представителей местных консервативных слоев.

Важно напомнить, что на протяжении всего существования единой Саудовской Аравии ее представителям приходилось с переменным успехом бороться против таких «архаистов». Пример убитого ими короля Фейсала наглядно свидетельствует о том, что представители правящей династии сейчас стоят перед тяжелейшим выбором, своего рода Сциллой и Харибдой необходимости и боязни осуществления подобных изменений.

Соответственно, происходящие изменения служат важным индикатором относительно развития общих процессов в арабо-мусульманском мире, свидетельствующих о постепенном отходе от прежней роли женщины и все большей ее вовлеченности в экономику и товарно-денежные отношения.

А это будет иметь гораздо более серьезные последствия, чреватые будущим разложением в среднесрочной перспективе традиционной консервативной патриархальной семьи. В свою очередь, подобная ситуация способна привести к дальнейшим изменениям. Среди них необходимо отметить перспективы дальнейшего снижения рождаемости.

Но одновременно «расконсервация женщин» может стать дополнительной серьезной подпиткой радикальных исламистских сил. Именно они могут выступить главной ударной протестной силой и вовлечь королевство в дальнейшее внутреннее противостояние.

Однако начатый процесс, судя по всему, уже не остановить. Тот самый «анахронизм XXI века» под названием Саудовская Аравия с ее архаичными по меркам современного мира законами и традициями уже фактически исчерпал себя как самостоятельный жизнеспособный проект.

Соответственно, начавшиеся перемены в условиях заметного снижения доходов способны как минимум очень сильно его трансформировать. А это с высокой долей вероятности означает риск серьезных внутренних потрясений, поскольку в обозримом будущем подобная ситуация может наложиться на усугубившийся экономический кризис.

Подобная ситуация максимально отвечает интересам шиитского Ирана, в значительной степени начавшего преодолеть остроту ломки прежних традиций и семейных ценностей еще при шахе.

Что же касается планов представителей саудовского руководства в отношении местных женщин, то их запоздалые и половинчатые «подвижки» на данном направлении не дадут ожидаемого результата ни в плане реального улучшения имиджа перед Западом, ни в плане снижения зависимости от труда гастарбайтеров.

Большей вовлеченности саудовских женщин в экономические отношения препятствует, опять-таки, историческое «наследие» страны, выраженное в их недостаточной образованности. Традиционное рассмотрение здесь представительниц «слабого» пола сугубо как «матери» изначально делало ненужным получение ими современного образования на достойном уровне. Соответственно, теперь саудовским властям необходимо задуматься о повышении качества женского образования.

Во всяком случае, для замещения как «престижных» вакансий, связанных с наличием современного уровня образования, так и низкоквалифицированных, «непрестижных», саудовские гражданки в массе своей не годятся.

И одними лишь мерами, направленными на их привлечение в экономику связанные с усилением иностранной миграции проблемы решить невозможно. Учитывая зарплатные ожидания местных граждан и нежелание трудиться на «непрестижных» работах гастарбайтеры будут иметь на том же саудовском и прочих трудовых рынках стран Аравийского полуострова неоспоримые преимущества.

Соответственно, властям неизбежно придется задаться вопросом о необходимости введения дополнительных антимиграционных мер, направленных на снижение численности гастарбайтеров на своей территории и на ограничение их денежных переводов (в том числе через особые налоги), как это пусть и ограниченно, но начинает практиковать соседний Катар.