Вход России в сирийский кризис поставил на повестку дня вопрос о достижении некого компромисса между сторонами конфликта. Если брать  по сути — то между зарубежными игроками на сирийской площадке в лице России, Ирана, Турции, США, ЕС, Иордании, КСА и возможно в какой-то степени Катара. Хотя надо признать, что в случае успеха американско-курдского наступления на Ракку, фактор «Исламского государства» (ИГ) в Сирии и Ираке будет неуклонно снижаться. И соответственно роль Катара будет уменьшаться в зависимости от этого. Визиты саудовского министра обороны и наследника наследного принца КСА, а также наследного принца ОАЭ в Сочи и их переговоры с президентом РФ  В.В.Путиным при определенных условиях могут стать началом выработки компромиссной схемы послевоенного устройства Сирии. Разговоров о безусловном уходе Б.Асада на Западе и Заливе стало меньше. Ровно по одной причине, которая всегда будет основным козырем любой стороны на любых переговорах: это подтверждение своей силы. Сейчас это сделано с помощью России, что собственно мало что меняет по сути вопроса. Москва обозначила «красные линии», за которые она уходит не собирается ни при каких обстоятельствах: это недопущение насильственного свержения Б.Асада и признание его легитимным партнером на переговорах. И как следствие, тональность заявлений большинства политиков на Западе изменилась, и их общий настрой можно выразить словами министра обороны Великобритании Хаммонда: «Лондон готов проявить гибкость в сроках нахождения Б.Асада у власти». Анкара также заявила. что она готова выйти на переговорный процесс с Ираном и Россией по вопросу будущего Сирии. В этой связи важно зафиксировать первый момент: активизация российской политики в Сирии создала благоприятные условия для начала реального и эффективного переговорного процесса о будущем политическом и административном устройстве Сирии. И он станет результатом компромисса и уступок от каждой из сторон конфликта. На поверхности сейчас лежит широко обсуждаемая тема использования  на сирийской площадке ливанского опыта (Таифское соглашение), путем  зафиксированного в конституции закрепления тех или иных государственных постов за той или иной конфессией и пропорционального представительства их в парламенте страны. Модель не бесспорная, она не смогла остановить глобальное противостояние между Ираном и КСА, но в общем-то остановила масштабный силовой элемент такого противостояния. В рамках нынешнего наступления сирийской армии основной упор необходимо делать не на абсолютной зачистке всей территории страны от противника (это трудно реализовать по техническим и военным причинам), а на освобождении или разблокировании крупных городов, основных магистралей, нефтяных месторождений и трубопроводов. Пустынная и малонаселенная часть страны, куда будет выдавлена какая-то часть боевиков, в принципе не нуждается в том, чтобы постоянно стоять там гарнизонами. Такая же ситуация аналогична и для юга Сирии, где основой сопротивления являются местные ополчения бедуинов, тесно связанных с Иорданией. С ними при участии Аммана необходимо выходить на прямой диалог с целью выработки модели передачи части властных полномочий на местах их представителям.  При этом дотации регионам из центра  должны сохраняться, независимо от того, кто в этом регионе сейчас представляет власть: бывший примирившейся  оппозиционер или алавит. Опасность возникновения партизанской войны как в Афганистане может быть серьезно нивелирована двумя основными способами. Первое -: запуск переговорного процесса с реальными участниками сопротивления (а это «Джабхат ан-нусра», на которую имеет влияние Эр-Рияд; и «Ахрар аш-Шам», где аналогичную роль выполняют Анкара и опять Катар), политическим крылом оппозиции и представителями национальных меньшинств (курды. друзы, армяне, ассирийцы и туркоманы).  Если не вести переговоры с этими группировками, то их необходимо окружать в Идлибе и уничтожать, или выдавливать в Турцию. Этот вариант оптимальный, но он должен быть просчитан с точки зрения военного потенциала (его может не хватить). При этом надо иметь ввиду, что Саудовская Аравия из переговорного процесса фактически устраняется. Ее реакцию   просчитать сейчас сложно.  Цель переговоров — выход на некий переходный период для подготовки новой редакции конституции страны и проведения выборов. Прежде всего необходимо учитывать принципы, от которых отходить в рамках уступок нельзя — это сохранение светского характера устройства государства и центральное подчинение армии Дамаску, в которую нельзя соглашаться инкорпорировать боевиков-исламистов. А такой вопрос на возможные переговоры будет обязательно вынесен, да еще и с требованием проводить такую инкорпорацию уже спаянными подразделениями со своими командирами. Должна быть объявлена амнистия для возвращения в армию тех суннитов, которые из нее дезертировали, и в общем-то сохраняют «светский характер сопротивления». Эти части могли взять на себя работу и охрану порядка в чисто суннитских районах страны и крупных городах. При этом их довольствие, выплату жалования и иные социальные блага должен взять на себя Дамаск. При этом сохранение единой и вертикально подчиненной армии является основой сохранения стабильности страны в этот переходный период и далее. Отсюда еще один принцип — никакого роспуска силовых органов власти. Максимум — отставка или перевод на другую работу слишком раздражающих оппозицию офицеров спецслужб. Вообще кардинальная реформация силового блока будет выдвигаться оппозицией как основное условие. И в этом случае с ней надо поделиться этим аппаратом, но не идти на безусловное выполнение требований. Например, закрепить законодательно, «суннитскую» пропорцию в командовании армии и спецслужбах,  «отдать» в значительной степени  друзам и суннитам погранохрану, и т.п. Необходимо шире использовать национальную милицию (друзы, черкессы, бедуины, туркоманы) в районах их традиционного проживания. Отдельная тема — это курды и предоставление им автономии в местах их традиционного проживания. На это Б.Асаду необходимо пойти, исходя из двух соображений. Первое — это получение лояльного происходящему процессу и себе лично курдского района. Но более важно, что курды тем самым создают буфер безопасности фактически по всей турецкой границе, что снижает  риск развязывания партизанской войны с использованием турецкой территории как тыловой базы. или по крайней мере, затрудняет такой сценарий. Против такого варианта выступит Анкара, но его поддержат США.  Использование Ирака в качестве такой тыловой базы при условии выдавливания ИГ из Сирии, взятия Рамади и Мосула  маловероятно. Для стимулирования партизанской войны в Сирии необходимо бесперебойное финансирование и материально-техническое снабжение. Делать это через страну, чье центральное правительство негативно к такой идее относится с опорой только на суннитские племена, дело очень затруднительное.

Необходимо учитывать и факт того, что среди основных условий Анкары в рамках возможных переговоров будет  закрепление за сирийскими «Братьями-мусульманами» права участия в политической жизни. Эта идея не найдет горячего отклика у Саудовской Аравии, но на частичную инкорпорацию умеренных исламистов пойти видимо придется. Кстати, необходимо иметь ввиду и тот факт, что они будут объективным барьером для распространения салафитских настроений, что представляется более опасным. В любом случае остается главный принцип — это сохранение у власти Б.Асада на переходный период. В случае, если партнеры на такие условия не пойдут, то необходимо продолжать наращивать военные усилия с одновременными сепаратными переговорами с главами конфессий, племен и кланов. Убеждение к переговорам на Востоке только одно — это реальное проявление силы.