Атака террористов из исламистских группировок «Аль-Мурабитун» и «Ансар ад-дин», которые позиционируют себя как филиал «Аль-Каиды», на отель «Рэдиссон» в столице Мали Бамако произошла через несколько дней после парижской трагедии. Это позволило ряду обозревателей связать два нападения в некий единый план террористических атак против, прежде всего, французских целей. Французских потому, что Мали это, безусловно, зона интереса Франции, особенно с учетом военной активности Парижа во время операции «Серваль» по ликвидации туарегского сепаратизма на севере этой страны. Согласимся с этими утверждениями лишь отчасти, поскольку никакой связи между двумя этими атаками нет, за исключением может быть только того факта, что парижские события могли стать дополнительным стимулом для африканских террористов.

Группа «Аль-Мурабитун», отметившаяся нападением на инфраструктуру британской нефтегазовой компании в Ин Аменасе на юге Алжира два года назад, возглавлялась известным террористом М.Бельмухтаром. Он был ликвидирован спустя довольно короткое время после этого инцидента, и хотя сама группировка эти данные позже опровергла, Бельмухтар более в публичном поле не появлялся. Из этого мы все-таки сделаем вывод о том, что этот, по сути, международный наемник с исламистскими принципами уничтожен. Причем уничтожен он был во время посещения одного из анклавов исламистов в ливиййской Киренаике, куда приехал на переговоры. Сам Бельмухтар позиционировал себя как стойкий сторонник «Аль-Каиды», что, естественно, вызывало раздражение набирающих силу сторонников «Исламского государства» (ИГ) в Ливии. Отсюда и «недоразумение» с его гибелью во время примирительных переговоров. По другим данным, его ликвидация была обусловлена интересами устранением ключевого свидетеля. Сам факт нападения на нефтегазовую инфраструктуру в Алжире, которая является объективным конкурентом для ливийских углеводородов (находящихся по контролем местных кланов), тогда вызывало много размышлений именно о вспышке конкурентной экономической войны. Но как бы то ни было, группировка «Аль-Мурабитун» после гибели или исчезновения своего харизматичного лидера фактически распалась. Она фрагментировалась, и часть ее примкнула к чисто туарегской сепаратистской группировке (естественно, с исламистской идеологией) «Ансар ад-дин» во главе с Иядом Аг Гали.

Часть аналитиков при этом утверждают, что «Ансар ад-дин» является составной частью «Аль-Каиды исламского Магриба» (АКИМ) и благодаря этому сумела установить свой контроль над севером Мали в 2012-2013 годах. Это не совсем соответствует действительности. Во-первых, сама группировка «Ансар ад-дин» (как, впрочем, и все остальные туарегские группировки на севере Мали) возникла как раз в результате раскола внутри АКИМ. После падения режима М.Каддафи, который за счет серьезных финансовых вливаний держал туарегский сепаратизм в достаточно жесткой узде, на севере Мали и в зоне Сахеля появилось несколько группировок, своей конечной целью ставившие образование “независимого государства Аззават”. При этом «Ансар ад-дин» откололась от АКИМ в силу прозаичных экономических интересов. Туареги, которые несли основную нагрузку и выполняли черновую работу по захвату и удерживанию западных заложников, которых затем обменивали на солидные выкупы, были недовольны распределением обязанностей и долей своей прибыли от этого бизнеса. «Алжирская часть» АКИМ снимала все сливки, что, естественно, туарегам не нравилось. Как следствие, они образовали свою собственную группу и в результате недолгих «разборок» с алжирскими единомышленниками переделили этот рынок. Во-вторых, сама АКИМ уже давно не представляет собой монолитную структуру (часть из нее присягнула на верность ИГ и была разгромлена алжирскими силовиками не без тайной помощи  конкурентов в АКИМ), часть примкнула к другим бродячим по Сахелю группам «вольных стрелков», которые работали строго «по заказу». Алжирское руководство АКИМ при этом в тесном сращивании с алжирскими силовиками продолжали контролировать каналы контрабанды и захвата заложников. АКИМ уже давно превратилась в инструмент коммерческой конкуренции и аппарат добывания денег.

Нападение на отель в Мали преследовало, по нашей оценке, ровно одну цель. Доказать, что операция Парижа по умиротворению севера Мали, которая потребовала от французского бюджета 205 млн евро, не привела к нужным результатам. Активизация минно-фугасной и засадной войны на севере Мали в последние месяцы, в общем-то, очевидно иллюстрировала, что тенденция к ужесточению туарегского сепаратизма набирает силу. Другой вопрос, что в среде самих туарегов могли посчитать, что такие действия не приносят ожидаемого эффекта и не могут повлиять на настроения в Париже. Тем более, что французские и западные СМИ уделяли этой теме второстепенное значение. Несмотря на наличие в Мали 900 французских парашютистов, которые дислоцированы на постоянной основе, общий военный прессинг на туарегские группы, безусловно, ослаб. Особенно с учетом планов Нджамены вывести из Мали свой контингент, а именно чадцы несли там основную нагрузку. При этом у Парижа просто нет сил на ведение боевых действий и в Мали, и в Сирии, и в формате противодействия «Боко харам». Сдерживать туарегов они в состоянии и теми силами, что уже у них есть, но как-то кардинально повлиять на ситуацию Франция не в состоянии. Трагедия в Бамако, которая унесла жизни 27 заложников, объективно является кульминацией этого процесса. В данном случае посыл абсолютно очевиден. Теракты в Париже послужили лишним стимулятором этого процесса. Это должно показать Парижу, что тема предоставления туарегам, как минимум, «полугосударственной автономии» по-прежнему актуальна, и туарегский сепаратизм по-прежнему жив. Такой инцидент западные и, прежде всего, французские СМИ без внимания оставить уже не могли, а это самая главная цель этой акции. При  этом целенаправленной гибели именно российских граждан, как нам представляется, террористы среди своих основных целей не рассматривали. Они просто нападали на иностранные цели, вне зависимости от гражданства жертв.