Богатая на события первая декада января в Израиле ознаменовалась еще одним знаковым сюжетом. Выступая вечером 6 января на рождественских торжествах в Бейт-Лехеме (Вифлееме) глава Палестинской национальной администрации (ПНА) Махмуд Аббас (Абу-Мазен) отошел от приличествующей случаю тематики для того, чтобы обрушить на Израиль очередную порцию критики и заявить о готовности прекратить с ним сотрудничество в сфере безопасности.
Что за этим стоит?
К подобным заявлениям Абу-Мазена, с которыми он выступает с завидной регулярностью, в Израиле до недавних пор традиционно относились с большим скепсисом. Хотя бы потому, что первой жертвой, причем, не исключено, что в полном смысле этого слова, прекращения такого сотрудничества, рискует стать сам палестинский лидер, который не может не понимать, что он жив, не в последнюю очередь, благодаря ежедневной деятельности ЦАХАЛа и спецслужб Израиля, направленной на ликвидацию действующих в Иудее и Самарии ячеек террористических организаций радикальных исламистов. Которые явно мечтают сделать с М.Аббасом и его правительством в Рамалле то, что они сделали со сторнниками ФАТХа в Газе. Новостью стало другое: произнеся обычную мантру о «разрыве отношений с израильскими силами безопасности», Абу-Мазен не стал озвучивать ее непременное продолжение – угрозу вслед за этим «распустить ПНА и возложить на Израиль всю ответственность за ситуацию на территориях между “зеленой чертой” и рекой Иордан». Вопреки этой практике последних лет, в этот раз Махмуд Аббас заявил, что «ПНА прекратит свое существование, только когда будет создано государство Палестина».
Мнения комментаторов о причинах демарша лидера ПНА/ООП разошлись. Так, арабские и некоторые европейских издания несколько дней продвигали версию, что целью выступления Абу-Мазена было не столько в очередной раз пригрозить Израилю, сколько умерить лидерские амбиции младшего поколения номенклатуры ФАТХа/ООП. А эти амбиции резко возросли на фоне, с одной стороны, серьезной чистки возможных конкурентов, проведенной в 2014-15 гг. М.Аббасом в палестинском руководстве, и с другой, слухов о его болезни.
И все же более вероятной представляется другая причина: появившиеся примерно в то же время сообщения израильских СМИ о том, что военно-политический кабинет Израиля уже дважды за последний месяц собирался по поводу возможного краха ПНА.
То, что политическое руководство Израиля перестало относиться к угрозам Абу-Мазена как не более чем к фигуре речи, для палестинского лидера должно было стать неприятным сюрпризом, особенно в свете растущего в его окружении понимания, что причиной этого является сам Махмуд Аббас, незаметно для себя перешедший точку невозврата в рискованной игре, которую он инициировал примерно пять лет назад. Именно тогда, с началом т.н. «арабской весны» обнаружились противоречия стратегического курса, избранного постарафатовским истеблишментом «светских националистов» ООП/ПНА.
Если исходить из гипотезы, много раз находившей своё подтверждение, что первое и последнее, что интересует эту фракцию палестинских арабских лидеров, это не столько само Палестинское государство (которое если будет создано станет одним из многих нищих и никому не интересных fallen states), сколько бесконечная борьба за него. И, соответственно, все вытекающие отсюда дивиденды, определяемые контекстом их отношений с Израилем – международное паблисити, статус легитимных, принимаемых везде лидеров, и самое главное – продолжение функционирования слегка замаскированного под «палестинское государство в пути» механизма аккумулирования и перераспределения (распила) гигантских средств, поступающих из внешних источников (Израиль, ЕС, США и, в намного меньшей степени, арабские страны). Поскольку в этом и состоит смысл задуманной Ясиром Арафатом структуры ПНА, которая по-другому жить не сможет, сохранение релевантности Абу Мазена и его режима в глазах его «доноров» остается единственным способом поддержания дееспособности этой схемы.
«Звездным часом» Абу-Мазена стало начало первой каденции избранного в 2008 году президентом США Барака Обамы, пришедшего к власти с идеей «перезагрузки» отношений Америки с арабо-исламским миром, «умиротворить» который, среди прочего, должны были кардинальные уступки Израиля на палестинском треке, которые позволили бы Белому дому объявить о столь необходимом ему «прорыве» в застарелой внешнеполитической проблеме, а столь нужным американцам в контексте «нового прочтения» региональных интересов США, умеренным суннитским правителям, закрыть ставший для них обузой и источником внутренней нестабильности в их странах «палестинский файл».
Понятно, что Махмуд Аббас понял эти требования Белого дома к Израилю согласиться на предварительные условия палестинцев еще до начала реальных переговоров о постоянном урегулировании, как возможность получить от израильтян все и сразу, почти ничего не давая взамен. В свою очередь, подобный подход главного стратегического партнера еврейского государства не вызвал восторга в Иерусалиме, где существовало устойчивое опасение, что готовность Израиля к тем или иным шагам навстречу палестинцам означает не ответные шаги, а напротив, ужесточение их требований – что не раз и подтверждалось практикой. В итоге команда вернувшегося в кресло премьер-министра в 2009 году Биньямина Нетаньяху и его партнеры – глава Минобороны Эхуд Барак и сменивший его в 2013 году Моше (Буги) Яалон и глава МИД в 2009-2015 годах Авигдор Либерман, сделали все от них зависящее, чтобы минимизировать ущерб интересам и безопасности Израиля, доказав американцам ошибочность избранного ими курса.
Тем не менее, даже после того, как Белый дом, разочаровавшись во многих аспектах стратегии «перезагрузки» снял свои иррационально-завышенные требования к Израилю, «забытый на высоком дереве» своих претензий Абу-Мазен все еще мог надеяться, что речь идет о тактическом сбое, а не стратегическом повороте.
Эти надежды, казалось бы, нашли свое подтверждение в самом начале «арабской весны», когда многие в мире, и отдельные политики в Израиле стали хором говорить, что именно сейчас наступает вожделенное окно возможностей для быстрого и окончательного урегулирования, и потому Израилю нужно идти на любые условия палестинских арабских лидеров, ибо другой возможности покончить со столетним конфликтом может и не быть. Бурная активность на векторах Вашингтон-Иерусалим и Вашингтон-Рамалла, шедшей под вброшенном Бараком Обамой лозунгом «создания государства для палестинских арабов» в течение одного года, и нашедшего полное понимание у остальных «коспонсоров» ближневосточного мирного процесса – ЕС, ООН и России, лишь убедили Абу-Мазена в правильности избранной им линии. Каковая предполагала отказ садиться за стол переговоров с израильтянами до тех пор, пока Б.Нетаньяху не согласится на все упомянутые «предварительные условия» Рамаллы касающиеся границ, статуса Иерусалима, еврейских поселений за «зеленой чертой» и проблемы «палестинских беженцев». Ибо глава ПНА был уверен, что Нетаньяху не сможет бесконечно выдерживать давление администрации США.
Однако «тучные годы» гипертрофированных палестинских надежд закончились не начавшись, очевидным признаком чего стал провал одностороннего, в резком противоречии с Норвежскими соглашениями между ОПП и правительством Израиля, обращения Абу-Мазена в СБ ООН с требованием признать Палестинское государство, вне зависимости от позиции и без учета интересов Израиля. Попытка Махмуда Аббаса использовать этот факт для очередного витка дипломатического наступления на Израиль тоже была неудачной, что было понятно. Основными событиями в регионе в последние пять лет был исламистские перевороты и националистические контрперевороты и хаос в арабских странах, борьба вокруг иранской ядерной программы и рост иранского гегемонизма, новые версии суннитского джихадизма и появление «Исламского государства» (ИГ), острый конфликт между Тегераном и Эр-Риядом и шире – нарастающее противостояние между суннитскими монархиями и шиитским поясом. В этой связи число тех, кто был еще готов всерьез обсуждать тему палестино-израильского конфликта как «корня всех проблем ближневосточного региона и выходцев из него в других частях мира» в кругах, причастных к передвижению фигур на глобальной шахматной доске, стремительно сокращалось.
Последнюю точку в процессе инфляции доктрины Абу-Мазена положило обострение сирийского кризиса. Появление на этом поле России, которое, по мнению ряда аналитиков, превратило гражданскую войну в этой стране в наиболее серьезное, со времен окончания холодной войны, косвенное вооруженное противостояние России и Запада. Если к этому добавить, что другими звеньями этого комплекса противоречий являются российско-турецкий кризис, европейские санкции против России и ситуация в Украине и вокруг неё, то становится понятным, почему Абу-Мазен с его интересами и амбициями из фактора мировой политики стал темой, в лучшем случае, шестого-седьмого ряда.
Уже сегодня испытывающая невероятные денежные затруднения ПНА ощущает резкую потерю интереса к ней арабских стран, США и Евросоюза, показателем чего стало и полное отсутствие желающих поддержать инициативу Рамаллы по организации международной конференции по израильско-палестинскому урегулированию, аналогичной той, которая проводится по проблемам Сирии.
Причем, с перспективой возвращения всей этой палестинской тематики к состоянию «эпохи до Мадрида», когда отношения между израильскими евреями и палестинскими арабами были одним из множества неурегулированных внутригосударственных межэтнических конфликтов в странах постколониального мира. В данном случае – на территории бывшего британского мандата в Западной Палестине, где единственным реальным сувереном сегодня является Израиль, которому, если следовать этой логике, и следует передать инициативу в решении проблемы палестинских арабов.
Новая стратегия Рамаллы и ее крах
С точки зрения Абу-Мазена, подобный вариант развития событий – это его личный провал и крах всей инициированной в 1987 году Я.Арафатом и принятой в Осло схемы сочетания «гибридного конфликта» с Израилем, и «экономики распила», упакованных в систему возглавляемой лидерой ФАТХа/ООП «вертикали власти».
Потому на сегодняшний день Абу-Мазену нужно сделать всё возможное, чтобы остаться в центре международного внимания и поддержать релевантность своего режима в качестве самостоятельного субъекта региональных отношений. В этой связи избранная в Рамалле стратегия включала параллельное продвижение трех процессов. Первым стало разворачивание т.н. «дипломатической интифады». Среди ее элементов — бесконечные иски в международные суды с жалобами на, чаще всего, надуманные «преступления сионистского режима против палестинского народа». Далее, односторонние – в фундаментальным отступлении от промежуточного соглашения между Израилем и ООП 1995 года (т. н. договор «Осло 2») – обращения за членством в международных организациях и подразделениях ООН, и повешением дипломатического статуса ПНА в различных европейских странах. Наконец, массовые инвестиции (в том числе и за счет средств, полученных от Израиля) в кампании делигитимизации еврейского государства.
Успех этой линии, был ограниченным, и, несмотря на доставленные Израилю моральные и дипломатические неприятности, серьезного экономического и политического ущерба ему не нанес – чего нельзя сказать об издержках, пришедшихся на долю ПНА.
Потому доминирующим в последнее время стало второе направление новой стратегии Рамаллы – разворачивание массированной системы антиизраильской пропаганды и подстрекательства арабского населения к враждебным действиям против Израиля с целью давления на его руководства, с тем, чтобы оно, по замыслу Абу-Мазена, в какой-то момент было вынуждено согласиться на возобновление переговоров на его условиях. Причем, главным фокусом этой активности, следствием которой стала нынешняя волна арабского террора – т.н. «интифада ножей» стали арабы с израильским гражданством и обитателями кварталов Восточного Иерусалима, имеющими статус постоянных жителей Израиля. (Что существенно отличает эту волну от двух предыдущих, в конце 1980-х и начале 2000-х, в которые были вовлечены, главным образом, арабские жители территорий за «зеленой чертой»).
Сама по себе идея была не такой уж непродуктивной, ибо она вполне учитывала социально-идеологические процессы, уже не одно десятилетие идущие в среде арабских граждан Израиля. Там имеются уже два поколения людей, которые выросли с ощущением, что им позволено то, что не позволено остальным гражданам, хотя бы потому, что еврейское государство и общество «им обязаны». Как полагают немалое число наблюдателей, окончательное становление ощущений такого плана произошло после соглашений Осло, когда Израиль пошел на кардинальные уступки ООП. Они были восприняты не только и не столько в качестве попыток договориться с конкретной группой арабского меньшинства внутри контролируемой Израилем западной части исторической родины еврейского народа, сколько отступлением Израиля перед арабским миром в целом. Частью которого, и даже более того, его авангардом видят себя многие палестинские арабы, включая тех, кто живет внутри «зеленой черты». Тогда же появилась реальная возможность сидеть на двух стульях — с одной стороны, будучи израильскими гражданами, пользоваться всеми благами, предоставляемыми государством, с другой — не уважать законы и западную ориентацию этого государства, рассматривая себя как часть окружающего арабского большинства, волею судеб живущего в историческом недоразумении под названием «Израиль».
Особенно активен на карте террористической активности Восточный Иерусалим (с которым многие европейцы в последние недели, месяцы и голы активно сравнивают парижское предместье Сен-Дени и другие аналогичные районы европейских столиц) где идеологически, ментально и интеллектуально довлеет ПНА и Галилея, где действует Северное крыло Исламского движения. В рамках тех же процессов идет и сплочение на базе радикальной антисионистской риторики различных арабских партий Израиля, у которых раньше были какие-то идеологические различия — но оказалось, что на почве ненависти к Израилю коммунисты вполне уживаются с исламистами. В итоге, фракция Объединенного арабского списка в Кнессете сегодня уже функционирует как лобби продвижения внешних – панарабских, палестинских националистических и исламистских интересов в намного большей степени, чем социальных, экономических и культурных интересов арабского меньшинства израильских граждан.
Иными словами, шансы у Абу-Мазена продвинуть свою повестку дня, используя ресурсы как контролируемых ПНА территорий Иудеи и Самарии, так и арабских массивов внутри «зеленой черты», задействовав подстрекательство к террору (на словах, дистанцируясь от него) как политический механизм, изначально были, но контроль над этим процессом был потерян им довольно быстро. Как это случилось и в других очагах на раннем этапе «арабской весны», в эту нишу вошли террористические исламистские структуры, прежде всего ХАМАС, который активизировал инфраструктуру своего влияния с тем, чтобы постараться достичь двух целей. Во-первых, нанести ущерб Израилю, чье право на существование ХАМАС не признает ни в каком качестве и ни в каких границах – но, пока не перегибая палку и воздерживаясь от террористических вылазок со стороны контролируемой ими Газы (ибо ответом может быть полная зачистка ЦАХАЛом Сектора и демонтаж правительства ХАМАСа, чего Абу-Мазен страстно бы желал). И во-вторых – или даже в первую очередь – окончательно подорвать устои ПНА, подставив под удар ее запутавшихся в политических и дипломатических интригах лидеров, и установить свою власть на Западном берегу. Таким образом, Абу-Мазен, в одном из заявлений честно признавший, что «основной задачей нападавших с ножами на израильтян «арабских шахидов» было вернуть внимание мировой общественности к палестинской проблеме», похоже, в очередной раз переиграл сам себя.
«Держите меня семеро»?
У М.Аббаса оставался третий, до недавнего времени неплохо работавший канал давления — это бесконечные угрозы «положить на стол ключи от ПНА, возложив на Израиль бремя забот о населении палестинских территорий. Но и с этим сюжетом сегодня не все так просто.
Понятно, что на ПНА в Израиле завязано многое. Населенные палестинскими арабами анклавы Западного берега р. Иордан а также, несмотря на проведённое летом 2005 года «односторонне размежевание», т.е., вывод военных баз и уничтожение расположенных там еврейских поселков, сектора Газа и Северной Самарии, продолжают оставаться частью израильских систем. Очевидно, что выстроенная на территории, находящейся под контролем Рамаллы инфраструктура безопасности де факто является частью системы безопасности Израиля, в которую де факто встроена система безопасности ПНА. Вся инфраструктура информаторов, которая пронизывает Западный берег, лица, которые координируют, произнося там всякие слова, и иногда допуская враждебные действия, все-таки, так или иначе, контролируется Израилем.
Израильские инвестиции за Западном берегу, совместные проекты, зоны промышленных предприятий созданные исключительно или с участием израильского капитала, вместе с теми арабскими жителями Иудеи и Самарии, которые работают внутри «зеленой черты» по разным оценкам, обеспечивают трудоустройство от 70 до более 80% работающих палестинских арабов, находящихся под контролем ПНА. Что и обеспечивает на Западном берегу жизненный уровень выше, чем во всех арабских странах, за исключением коренного населения государств Персидского залива.
Понятно, что развал всех этих систем оставит Израиль один на один с ситуацией, подобной той, что имеет место в Газе, но на вчетверо большей территории, имеющей вкрапления еврейских поселений, и находящейся между стратегически важными для безопасности страны зонами, которые, по всеобщему мнению, при любом варианте развития событий должны остаться под суверенитетом Израиля. То есть, поселенческими блоками, примыкающими к «зеленой черте» и почти лишенной арабского населения Иорданской долине вдоль границы с Хашемитским королевством
Наконец, даже если издержки «политического процесса» в его нынешнем виде превосходят для Израиля плюсы от поддержания «партнерских отношений» с ПНА/ООП на «медленном огне», в Иерусалиме вынуждены учитывать, что идея Палестинского государства – пусть и все менее осмысленная в практическом плане – стала устоявшимся брендом в мировой дипломатической практике. И потому так или иначе заявлять о своей приверженности концепции урегулирования в Западной Эрец-Исраэль/Палестине (то есть, на территории к западу от р. Иордан) по схеме «два государства для двух народов».
Соответственно, Абу-Мазен мог долгое время небезосновательно считал, что регулярные, но хорошо дозированные истерики и угрозы «положить ключи на стол», позволят ему сохранять необходимую долю внимания вовлеченных в ближневосточный процесс субъектов и влиять на общественное мнение в Израиле не имея особой угрозы того, что его декларации будут в Иерусалиме рассматриваться буквально. И действительно, реакции политического руководства Израиля даже на самые возмутительные, с его точки зрения, дипломатические и политические демарши Рамаллы, редко выходили за рамки «гневных осуждений», краткосрочных приостановок финансовых траншей, лоббирования умеренных санкций против ПНА со стороны остальных ее доноров, и лишения статуса ВИП-персон отдельных палестинских чиновников среднего ранга.
Однако похоже, что нынешняя «интифада ножей» и новый региональный контекст серьезно меняет ситуацию. По первому пункту в Иерусалиме, похоже, пришли к выводу, что уровень контрпродуктивности действий команды М.Аббаса перешел все «красные линии». В Вашингтоне, судя по итогам «встречи примирения» Б.Нетаньяху и Б.Обамы, в обмен на согласие Иерусалима не поддерживая, но все же принять на этом этапе ядерную сделку «5+1» с Тегераном как свершившийся факт, выразили готовность встать на точку зрения, существенно более близкую к израильскому видению палестинской проблемы, чем позиция, с которой Обама пришел в Белый дом. Наконец, в свете неформального союза, возникшего между Израилем и «умеренными» суннитскими режимами перед лицом иранского гегемонизма, условие, впервые высказанное еще 6-7 лет назад, что поддержка Иерусалима не будет «игрой в одни ворота», и монархиям Персидского залива, Египту и Иордании придется «оплатить свою часть акций», в том числе и на палестинском треке, остается неизменной. И похоже, рассматривается там всерьез.
В итоге, израильское правительство, судя по всему, пришло к выводу, что вся эта ситуация более не оправдывает вложения диспропорционально больших финансовых, экономических, дипломатических и военных ресурсов в поддержание функционирования режима ПНА/ООП.
Именно эти факторы, по нашему мнению, и стоят за готовностью военно-политического руководства еврейского государства рассмотреть возможные сценарии краха ПНА и ее демонтажа, не столько как к умозрительной, сколько оперативной задаче. А Абу-Мазен, в свою очередь, сообразив, что «игры закончились», поспешил дезавуировать угрозы «самороспуска» ПНА, заявив, что альтернативой ей может быть только Палестинское государство.
Израильские реакции
Понятно, что Абу-Мазен очень бы хотел считать на этом тему исчерпанной, но сегодня это уже вряд ли возможно, хотя реакции на его демарш и информацию о готовности израильского правительства к краху ПНА израильского политического класса были все же различными.
Первый подход, от имени левой оппозиции, озвучила сопредседатель левоцентристского блока «Сионистский лагерь» Ципи Ливни, по мнению которой демонтаж ПНА нельзя допустить, поскольку, как она отметила в письме к руководителю парламентской комиссии по иностранным делам и обороне Цахи Анегби, это «крайне отрицательно скажется на состоянии Государства Израиль». Понятно, что развал ПНА будет означать исчезновение центрального атрибута (а с ним – и перспектив вернуться к власти в обозримом будущем) платформы левого лагеря двух последних десятилетий – распространение на ФАТХ/ООП принципа «мир в обмен на территории», ранее применявшийся только в отношении устойчивых арабских режимов, и считавшийся неприменимым для «нормализации» арабских радикально-националистических и исламистских движений. И это даже если оставить в стороне вопрос о том, как провал проекта ПНА скажется на карьерах израильских политиков «эпохи Осло», которые через какое-то время будут вынуждены отвечать на вопрос, ради чего вся эта история, со всеми ее последствиями и издержками, была затеяна.
Потому, с точки зрения идеологов израильского «широкого левого лагеря», идея «два государства для двух народов» пересмотрена быть не может. В силу чего Абу-Мазен и его режим несмотря ни на что, должны оставаться релевантными партнеров для переговоров, если не сейчас, то будущем.
Второе, ровно противоположное мнение озвучивают представители правого лагеря – например министр алии и абсорбции от правящей партии Ликуд Зеэв Элькин, и в особенности, бывший глава МИДа и лидер занимающей сегодня нишу «правой светской» оппозиции нынешнему правоцентристскому правительству Авигдор Либерман. Из позиция сводится к тому, что сотрудничество с палестинским режимом в Рамалле потеряло всякий смысл, потому правительство Израиля не должно предпринимать никаких особых действий, чтобы не допустить коллапс ПНА. (Примерно ту же точку зрения высказал и глава правой коалиционной партии «Еврейский дом» Нафтали Беннет – правда, с некоторыми оговорками, связанными с тем, что его схема урегулирования предполагает не не развал, а укрепление ряда элементов инфраструктуры ПНА). Соответственно, в качестве следующего шага, по мнению этих политиков, следует назвать вещи своими именами – то есть, переподчинить израильскому губернатору на территориях местные палестинские силы безопасности, муниципалитеты, и другие элементы управленческой, социальной и экономической инфраструктуры ПНА, коль скоро Израиль все равно их оплачивает. (Очевидно, что в эту схему неплохо укладывается и высказанный несколько лет назад А.Либерманом «план кантонизации» населенных палестинскими арабами территорий за «зеленой чертой»).
Позиция главы правительства Биньямина Нетаньяху выглядит более умеренной. Он тоже исходит из того, что крушение палестинской администрации во главе с Абу-Мазеном не станет трагедией для Израиля, хотя и не является самой желаемой опцией. С точки зрения премьер-министра, которую, по данным СМИ он озвучил госсекретарю США Джону Керри, а затем – на совещании с представителями израильской системы безопасности, Израиль пока может, как минимум, не способствовать падению режима в Рамалле, одновременно играя на понижение его международного статуса, что не потребует от Иерусалима формальной денонсации соглашения Осло. Но при этом позволит быть свободным от материальных, моральных и юридических обязательств в отношении ООП/ПНА, которая будет сама ответственна за все, что происходит в палестинских анклавах на Западном берегу.
Реалистичность каждой из трем озвученных версий зависит как от того, какое политическое решение по этому поводу будет принято в Иерусалиме, так и от конкретного стечения обстоятельств и конфигурации внешних и внутренних фактров в Израиле и вокруг его. Единственный субъект, от которого сегодня, похоже, зависит меньше, чем от других – это Палестинская национальная администрация.
Похоже, что увлекательная дискуссия о том, чем на самом деле является ПНА – проектом, крайне важным для стабильности в этом важном для судеб мира регионе, крупнейшей международной аферой конца двадцатого века, или интегральной частью механизма глобального терроризма и деструктивной экономики «четвертого мира», теряет свой смысл. Хотя, обстоятельства на Ближнем Востоке меняются очень быстро.