Последствия ухода Израиля из Газы сейчас обсуждаются в основном с точки зрения внутренней политики, психологического воздействия на общество, отношений с палестинцами. Но как расценить этот шаг в контексте отношений с государствами-соседями Израиля и другими арабскими странами? Именно на этот вопрос и попытается ответить автор данной статьи.
После обнародования плана А. Шарона об уходе из Газы стало ясно, что Газа, несомненно, попадет под сильное влияние Египта. После того как так называемый план одностороннего размежевания был реализован, в самом конце августа 2005 г. израильское правительство, а за ним и кнесет даже проголосовали за внесение изменений в подписанный более четверти века назад мирный договор между Израилем и Египтом, чтобы снять существовавшие очень жесткие ограничения на присутствие египетских войск возле границы с Газой. По условиям израильско-египетского мирного договора охрану границы с египетской стороны могли обеспечивать только легковооруженные полицейские. Однако после того как в начале октября с.г. сектор Газы полностью покинут израильские войска (в частности, они будут выведены из так называемого Филадельфийского коридора — буферной зоны на границе с Египтом), Египет разместит на границе 750 солдат. Они получат пистолеты, легкое автоматическое оружие, гранатометы, джипы и полицейские бронемашины, а также радары, месторасположение которых строго оговаривается в соглашении. Охрану границы в прибрежном районе будут обеспечивать 30 моряков на четырех катерах. С воздуха за границей будут следить шесть военных вертолетов (по соглашению — со снятым вооружением).
Совсем не факт, что значительное увеличение роли Египта, ставшее очевидным результатом израильского ухода из Газы, является благом для еврейского государства. Египтяне давно, и в прошлом достаточно безуспешно, пытались и пытаются играть «первую скрипку» в палестинском вопросе, причем это практически всегда шло во вред Израилю. Вспомним: в ноябре 1948 г. в Газе под покровительством тогдашнего короля Египта Фарука было создано так называемое Общепалестинское правительство, состоявшее почти исключительно из сторонников пронацистски настроенного иерусалимского муфтия и не признававшее право Израиля на существование. Деятельность этого так называемого правительства продолжалась недолго и имела лишь декларативное влияние, однако эти декларации отличала тотальная неготовность к какому-либо компромиссу с еврейским государством. В 1954–1955 гг. рейды федаюнов, выходившие из полностью контролируемой египтянами Газы, наносили большой ущерб Израилю, вынуждая проводить ответные акции.
Даже известный умеренностью своих взглядов тогдашний премьер-министр Израиля Моше Шарет отмечал, комментируя решение о проведении одной из таких акций (получивших кодовое название операции «Черная стрела») 28 февраля 1955 г.: «Проникновение террористов в Реховот, примерно за тридцать километров от границы с сектором Газы, потрясло общество; не ответить на это невозможно».
Девять лет спустя, 2 июня 1964 г., по инициативе тогдашнего президента Египта Г.А. Насера был созван так называемый Палестинский национальный совет, и было объявлено о создании ООП. Постепенно ведущее положение в ООП заняли представители организации ФАТХ. За два с половиной года, предшествующих Шестидневной войне (начиная с 31 декабря 1964 г.), то есть еще до того, как Израиль занял Иудею, Самарию и Газу, они провели на территорию Израиля 176 рейдов, в результате чего были убиты и ранены 29 израильтян, не говоря уже о большом имущественном ущербе. В ходе кемп-дэвидских переговоров 1978 г. египетские представители навязали израильтянам подписание документа, озаглавленного «Соглашение о параметрах мирного урегулирования на Ближнем Востоке», который не являлся частью двустороннего мирного договора.
Официально декларируемая цель этого документа состояла в том, чтобы «добиться справедливого, всеобъемлющего и прочного урегулирования ближневосточного конфликта посредством заключения мирных договоров, основанных на резолюциях Совета Безопасности № 242 и № 338 во всех их частях», имея в виду уход Израиля со всех занятых им в ходе Шестидневной войны территорий, в том числе и тех, которые до этого принадлежали не Египту, а Сирии и Иордании. Более того, согласно этому документу в «переговорах по разрешению палестинской проблемы во всех ее аспектах» должны были участвовать и представители палестинского народа, и египтяне. Позиция Египта состояла в том, что палестинское самоуправление, договоренность о введении которого была зафиксирована в «Соглашении о параметрах мирного урегулирования на Ближнем Востоке», должно представлять переходный этап, ведущий к полной государственной независимости палестинских арабов, включая и жителей Восточного Иерусалима.
Жесткость египетской позиции по палестинскому вопросу привела к срыву назначенного на февраль 1982 г. визита только ставшего тогда президентом Египта Х. Мубарака в Иерусалим. Кстати сказать, несмотря на межгосударственный мирный договор и многочисленные приглашения, правящий своей страной вот уже на протяжении двадцати четырех лет Х. Мубарак лишь однажды посетил Израиль — после убийства И. Рабина в ноябре 1995 г. В ходе переговоров Э. Барака и членов его команды с палестинским руководством (в особенности, после провала кемп-дэвидского саммита в июле 2000 г.) роль Египта возросла еще больше, причем, как свидетельствует координатор американской посреднической миссии Деннис Росс в своей книге «The Missing Peace», представляемые египтянами предложения шли дальше самых щедрых уступок, готовность на которые выражали израильские представители.
Антиизраильская пропаганда в Египте распространена весьма широко и густо замешана на самых примитивных антисемитских мифах. Тот факт, что в скором будущем в Египте неизбежно произойдут перемены в высших эшелонах власти (родившийся 4 мая 1928 г. Хосни Мубарак уже отпраздновал свое 77-летие), при дальнейшем росте влияния радикальных исламских организаций «Братья-мусульмане», «Аль-Гамаа аль-Исламия» и «Аль-Джихад», также вызывает очевидное беспокойство. Отдавая (пусть и частично) ключи от обеспечения безопасности Израиля со стороны такого взрывоопасного региона, как сектор Газы, в руки египетских руководителей, кабинет А. Шарона – Ш. Переса идет на серьезный риск, оправданность которого не кажется очевидной.
Более того: коль скоро в нынешней ситуации Египет будет неизбежно восприниматься в Израиле как основной гарант предотвращения террористических вылазок из Газы, оказывается, что палестинские экстремисты получили возможность оказывать критическое влияние на динамику израильско-египетских отношений. Так же как и израильские силы не смогли подавить палестинский террор в Газе, это едва ли смогут (даже если захотят) сделать силы египетские, и каждый вышедший из Газы террорист превратится в фактор, серьезно ухудшающий отношения между Израилем и Египтом. В ответ на теракты из Газы Израиль будет давить на руководство Египта, которое едва ли с пониманием воспримет подобное давление. Уже сейчас министр обороны Израиля Ш. Мофаз говорит об ответственности Египта за предотвращение инфильтрации террористов и контрабанды оружия в Газу. Кажется, трудно представить себе большую ошибку, чем превращение израильско-египетского мирного договора в заложника палестинских террористических организаций, однако случилось именно это.
В-третьих, оказался серьезно нарушен баланс между интересами Египта и интересами Иордании, которая от данной израильской передислокации не получает никаких дивидендов. Начиная с 1920-х гг., именно иорданские руководители были наиболее прагматично настроенными по отношению к сионистскому движению лидерами: только эмир Абдалла был готов в 1948 г. согласиться на создание еврейского государства в части территории Палестины/Эрец Исраэль; только король Хусейн в 1960 – 1970-е гг., на протяжении тринадцати лет до визита А. Садата в Иерусалим, был готов вести — и вел — переговоры со многими израильскими государственными и военными деятелями; только король Хусейн мог совершить беспрецедентный визит скорби и солидарности к родителям семи девушек из Бейт-Шемеша, убитых иорданским военнослужащим в Нахараиме в марте 1997 г. (кроме этого король Хусейн еще, как минимум, трижды бывал в Израиле); противодействие экстремистскому палестинскому национализму является общим интересом Израиля и Иордании.
Иордания и без того относительно слабая страна, ее население (5307 тыс. чел. — по данным на конец 2002 г.) в четырнадцать раз меньше населения Египта (73313 тыс. чел.), с военной точки зрения все ее соседи (Сирия, Ирак, Саудовская Аравия и Израиль) значительно превосходят Хашимитское королевство. На протяжении многих лет израильская военно-политическая доктрина включала в себя постулат о важности сохранения Иордании как стабильного и жизнеспособного государства. Израильские руководители гарантировали королю Хусейну, в том числе и военную поддержку, в случае если Сирия, Ирак или силы ФАТХа будут реально угрожать стабильности в Иордании. На протяжении многих лет отношения между Египтом и Иорданией были весьма и весьма натянутыми — как в период правления королей Фарука и Абдаллы, так и в период гегемонии Г.А. Насера и короля Хусейна. Тот факт, что благодаря существованию Израиля как буфера между ними у Египта и Иордании нет общей границы, положительно воспринимался как в Каире, так и в Аммане. В нынешней ситуации усиление позиций и без того достаточно сильного Египта произошло без адекватной компенсации Иордании; напротив, ее положение ухудшается из-за строительства Израилем так называемого забора безопасности на Западном берегу. В результате нарушается весь достаточно хрупкий баланс региональных стратегических интересов.
В-четвертых, правительством А. Шарона – Ш. Переса создан прецедент разрушения израильских поселений и эвакуации их жителей без заключения какого-либо мирного соглашения. Если разрушение Ямита и еще шестнадцати поселений в Синае весной 1982 г. еще можно было объяснить и оправдать тем, что Израиль впервые добился признания и мирного соглашения с арабской страной и что этот мир приходит на смену четырем египетско-израильским войнам 1948, 1956, 1967 и 1973 гг. (так много Израиль не воевал ни с одной другой страной), то разрушение двадцати одного поселения в Газе нельзя оправдать никакими политико-стратегическими соображениями. Никто из израильских политиков, включая и самого А. Шарона, не выражал надежду на то, что реализация так называемой программы размежевания приведет к долгосрочному миру (или хотя бы временному перемирию) с палестинцами. Напротив, руководители практически всех израильских силовых структур предсказывали и предсказывают дальнейшую эскалацию палестинского террора после израильского ухода из Газы. Тяжелейшая психологическая травма, обернувшаяся, кроме всего прочего, многомиллиардными затратами (ведущая израильская газета «Гаарец» оценила стоимость реализации «плана размежевания» в 7 миллиардов 750 миллионов шекелей, то есть в 1,7 миллиарда долларов), не привела и не приведет к миру с какой-либо арабской страной. Возвращение послов Иордании и Египта в Израиль в марте 2005 г., за пять месяцев до реализации «плана размежевания», было связано почти исключительно с объявленным руководителем ПНА М. Аббасом прекращением так называемой интифады Аль-Акса (ибо именно после ее начала в конце сентября 2000 г. послы Иордании и Египта были отозваны). Горький факт состоит в том, что никакая арабская страна, в том числе и среди тех относительно умеренных режимов, которые не имеют с Израилем территориальных проблем в двусторонних отношениях (как, например, Тунис, Марокко, Алжир, эмираты Персидского залива и т.д.), не приняла решения в знак поддержки усилий израильского правительства предложить подписать двусторонний мирный договор и обменяться послами. Разрушение двадцати одного поселения и выселение семи с лишним тысяч их жителей не принесли Израилю никаких зримых дивидендов в его отношениях с арабскими государствами.
Более того, Израиль дважды полностью покинул территории (в 2000 г. — Южного Ливана, а в 2005 г. — сектора Газы) без какого-либо мирного соглашения, исключительно под давлением террористических организаций («Хизбаллы», «Хамаса», всевозможных «Бригад» и «Фронтов»). Таким образом, многократно повторенная формула «территории в обмен на мир» лишилась всякого смысла: если можно добиться прекращения израильского контроля над теми или иными территориями без мира, то зачем арабским странам идти на мирное урегулирование?
В работах многих исследователей отмечалось, что готовность А. Садата и некоторых других арабских руководителей пойти на мирное урегулирование с Израилем стало следствием их неспособности добиться военной победы, что показала октябрьская война 1973 г., начатая Египтом и Сирией в самый удобный для нападения еврейский Судный день (когда жизнь в Израиле практически замирает) и, несмотря на это, проигранная ими. Мирное соглашение с Израилем и для А. Садата стало результатом не вспыхнувших дружеских чувств к другому семитскому народу, а следствием осознания невозможности вернуть территории военным путем. Теперь же арабские страны видят принципиально иную картину: Израиль уходит то с одних, то с других территорий без какого-либо мирного соглашения, что подрывает позиции прагматичных сторонников мирного урегулирования с еврейским государством в арабских странах и значительно ослабляет вероятность подписания новых межгосударственных мирных договоров в обозримом будущем.
В-шестых, Израиль — в четвертый раз в своей истории (до этого в ходе реализации мирных договоров с Египтом и Иорданией и в ходе одностороннего ухода из Ливана в мае 2000 г.) — отступил строго к так называемой зеленой черте, пограничной линии, существовавшей с 1949 г. до 4 июня 1967 г. На протяжении этих восемнадцати лет арабские страны отказывались признать «зеленую черту» в качестве межгосударственной границы, и в Родосских соглашениях о прекращении огня (подписанных Израилем и всеми четырьмя граничащими с ним странами в январе – июле 1949 г.) это положение зафиксировано со всей определенностью. Потеряв в ходе Шестидневной войны значительные территории, арабские страны постепенно пришли к мысли о том, что готовы так или иначе признать Израиль в границах, существовавших до 4 июня 1967 г. Факт, однако, состоит в том, что за прошедшие с тех пор годы ситуация изменилась; в частности, на занятых в 1967 г. территориях проживают более четверти миллиона израильских граждан, а включая Восточный Иерусалим — более 450 тысяч человек. Четвертый за 25 лет уход строго к «зеленой черте» — при отсутствии хотя бы одного прецедента иного территориального урегулирования — создает крайне неблагоприятную стартовую площадку для переговоров о будущем Иудеи и Самарии, полный уход из которых стал бы для Израиля катастрофой. Учитывая, что уход из Газы обставлялся как «односторонний» и заведомо не требовал согласия палестинского руководства, никак нельзя объяснить и оправдать тот факт, что правительство Израиля упустило возможность создать важнейший прецедент корректировки пограничной линии, сохранив за Израилем хотя бы поселения Дугит, Нисанит и Алей-Синай на севере сектора Газы, вместо этого механически вернувшись к «зеленой черте».
Каковы бы ни были изначальные намерения членов правительства А. Шарона – Ш. Переса, реализация так называемой программы размежевания едва ли будет способствовать улучшению отношений Израиля с арабским миром. Как ни горько признавать это, никакие интеллектуальные ухищрения не позволяют сделать более оптимистичные выводы.