В попытке нивелировать последствия сохраняющегося политического и экономического противостояния с просаудовской коалицией власти Катара продолжают реализацию контрмер, направленных, прежде всего, на жесткую экономию. Жесткую, в катарском понимании, разумеется. При всей «жесткости», меры эти очень далеки от того, как, например, это выглядит в Венесуэле. Или в Иране санкционного периода. Для этих целей в эмирате разработан пятилетней план, служащий основной программой действий для экономики и финансовой сферы страны с 2018 по 2022 гг.
По оценкеReuters, главным образом, внимание авторов плана по прежнему сосредоточено на распределении финансовых потоков от экспорта газа и оптимизации активов в условиях возросшей нагрузки от импорта товаров и услуг после введения против Катара блокады.
Второй важнейшей компонентой программы является сокращение расходов и поддержание ставок рефинансирования и платежного дефицита бюджета на приемлемых уровнях. При этом, отчисления в суверенный фонд на грядущие годы будут уменьшены.
По прогнозам катарских экономистов, введение подобных мер приведет к снижению темпов роста местной экономики и объема ВВП на, примерно, 7%, а также изменится структурная ее направленность. В частности, возрастет роль локальных производств продовольственных товаров, сократится потребление энергии. На закупки товаров и услуг будет направлено до 21.2% от объема ВВП, тогда как в 2015 г. эта цифра составляла 32.2%. Как ожидается, в течение пятилетки, темп развития экономики составит от 2.1 до 3%, при этом правительство предпримет меры по поддержке частного сектора с тем, чтобы компенсировать понесенные им потери. По данным МВФ, средний уровень темпа экономического роста для Катара в период с 2013 по 2017 гг. исчислен в 3,3% при двух дефицитных бюджетах – 2016 и 2017 гг.
Между тем, обозреватели в агентстве Bloomberg отмечают, что несмотря на едкие комментарии в саудовской прессе и публикацию явно ангажированных прогнозов, катарская экономика демонстрирует завидную устойчивость. Сокращение доли ВВП, расходуемой для импорта товаров не привело к ощутимому снижению уровня жизни, издержки носили и носят, преимущественно имиджевый характер. Кроме того, Катарский суверенный фонд продолжает получать отчисления, хоть и в сокращенном виде, но продолжает. А вынужденная продажа части активов не была продолжена. Да и сами активы эти были чисто коммерческими и мало политическими. Ну что, в самом деле, может интересовать Катар в компании «Роснефти»? На ту сумму, на которою он владели долей в ней? Ровным счетом ничего. Да, ликвидный актив, но не из тех, который будут держать до последнего, что и было продемонстрировано.
Поэтому, как бы не было обидно Эр-Рияду, маленький гордец Катар упорно не желает просаживаться по экономике, а искусно маневрирует, да, несет кое-какие потери, но, по большому счету, даже не задействовал свои основные резервы.
Есть и еще одно, весьма характерное подтверждение этому обстоятельству. Мы уже упоминали на страницах сайта Института Ближнего Востока ту точку зрения, что настоящий «злой гений» катарско-саудовского конфликта вовсе не Эр-Рияд, а Абу-Даби, чьи действия с июня прошлого года показывают, кто является основным бенефициаром сложившегося противостояния. Так, согласно наблюдениям все того же Bloomberg, банки ОАЭ активно скупают долговые обязательства банков Катара: не то, чтобы таких долгов много, но за ними развернута самая настоящая охота, во главе которой Коммерческий банк Абу-Даби. А ведь охотятся за теми долгами, которые, опять же, ликвидны, имеют обеспечение, либо могут быть погашены.
Катарский суверенный фонд на этом фоне продолжает прежнюю тактику: на этой неделе объявлено о продаже акций французской многопрофильной компании Veolia, базирующейся в Париже. Специализируется на четырёх сферах деятельности: поставка и очистка воды (как для муниципальных, так и промышленных клиентов), коммунальные услуги (в том числе уборка и утилизация мусора), энергетика (поставки электроэнергии, поддержание микроклимата, установка и обслуживание энергетического и отопительного оборудования) и транспортные услуги (обслуживание аэропортов, управление железнодорожными перевозками и городским общественным транспортом). Сумма сделки составила 625 млн долларов США. Сам актив опять же не являлся особо ценным для фонда и в этом смысле скорее можно говорить об его оптимизации, вызванной давлением определенных обстоятельств.
И потом, фонд ведь не вышел полностью из акционеров ни «Роснефти», ни того же Credit Suisse.
320 млрд долларов США активов Катарского суверенного фонда в подобных обстоятельствах дают хорошую возможность для маневра средствами в горизонтальном срезе экономики, выполняя главную задачу – поддержание платежеспособного баланса катарского риала. С этим удается справляться. А что касается введения в действие пятилетнего плана по экономии средств, то это еще раз доказывает, что консультанты экономического блока в правительстве эмирата не зря получают свое жалование.
Единственное в чем Катар сейчас может испытывать разочарование, так это в том, что временно вынужден оставаться в стороне от идущих на Аравийском полуострове интеграционных процессов. Таких как начало сооружения скоростной железнодорожной магистрали между ОАЭ и Саудовской Аравией. Проект должен быть завершен к 2021 году и, если продлить ветку на север, позднее, тогда, когда для этого придет время, то это особого труда не составит, но вот поучаствовать в проекте капиталами Катар не может. Абу-Даби в очередной раз изящно дало понять, кому достанется прибыль, а кому – нет. Впрочем, не в обычае Катара отсиживаться в стороне в подобных ситуациях и мы уверены: ответ последует и произойдет это на третьей площадке. В той же Восточной Африке. Или в Северной. А возможно – и в Ираке. Где в настоящее время разворачивается жесткая конкуренция сразу между несколькими странами-членами ССАГПЗ.