В период с 23 по 26 мая этого года граждане Европейского союза голосовали на выборах депутатов Европейского парламента. Большими неожиданностями, за исключением отдельных нюансов, допустим, связанных с повышенной, по сравнению с периодами прошлых лет, явкой, эти выборы не сопровождались.
Одним из главных пунктов в констатирующей части состоявшихся в Европе выборов следует отметить неуклонно возрастающую долю европейских избирателей, поддерживающих правые движения, той или иной степени радикальности или умеренности. Подобная внутриполитическая конъюнктура не может не создавать темных красок в турецко – европейском диалоге, который, и так, сложно считать в последние годы продуктивным. Напротив, этот диалог сопровождается взаимными шагами не навстречу, а друг от друга.
К примеру, это проявляется в том, что в 2011 году в Турции было создано Министерство по делам ЕС, с целью координации и управления процессом европейской интеграции страны. Так вот, в 2018 году это министерство прекратило своего существование, получив статус департамента в Министерстве иностранных дел страны.
Напомним, что официальные переговоры о полноправном членстве Турции в ЕС стартовали в 2005 году, что, в свое время, было расценено как большая внешнеполитическая победа тогда ещё молодых премьер-министра Реджепа Тайипа Эрдогана и его Партии справедливости и развития (ПСР). Хотя, скорее, речь стоило бы вести о том, что это произошло по инерции – все же в Турции до прихода нового руководства страны делалась большая работа на пути в Европу. И, кроме того, отметим, что приход к власти в Турции умеренных исламистов в Европе открыто приветствовали.
Во-первых, потому что в Европе посчитали, что интеграция ислама в политическую жизнь страны – это естественный шаг для мусульманской Турции (насколько Турция остается мусульманской страной сегодня – это уже дискуссионно; скорее наблюдается углубившийся раскол Турции на две половины – В.К.). А все неудачи страны в прошлом, в частности, многочисленные внутриполитические кризисы, нередко заканчивающиеся военными переворотами, обусловлены были именно тем, что светские руководители страны или же руководители страны, сдерживаемые со стороны военного и судейского корпусов, не только игнорируют значительную часть населения, но и подвергают его определенным притеснениям – в частности, вытесняя мусульманскую идентичность из повседневной жизни и из государственного сектора турецкой экономики. Последнее, в частности, находило свое проявление в строгом дресс-коде, предписывающим всем чиновникам на госслужбе выглядеть людьми светскими и никоим образом не демонстрировать свою религиозную принадлежность.
Во-вторых, особое турецкое отношение к основателю и первому президенту Турции М.К. Ататюрку трактовалось в Европе в качестве культа личности и в качестве чуть ли не первопричины «антидемократичности» существующей в стране системы власти. В этом смысле, усилия нового происламского руководства Турции по устранению военных из политической жизни страны, по их «возвращению в казармы», в Европе, до определенного момента, лишь приветствовались. Так что, когда европейцы сейчас «пеняют» Турции на авторитарность системы власти, стоит напоминать им о том, как они поддерживали нарушение годами баланса, существовавшего в турецкой политической системе со стороны «младоисламистов».
Для исследователей в этой области, определенно, должно было бы интересным проследить за тем, как, от года к году, менялась риторика ведущих европейских политиков в адрес Турции и её первого лица – Реджепа Тайипа Эрдогана. Там их поджидает множество сюрпризов: от «восходящей звезды региона» и «исламской демократии» до «диктатуры» и «авторитарного государства» — чуть ли не до «фашизма».
Однако, эволюция европейских взглядов на Турцию не является предметом нашей публикации. Просто фиксируем, что Европа за 15-летний период с 2005 (начало переговоров о вступлении Турции в ЕС – В.К.) до нынешнего 2019 года совершила «полицейский разворот» в отношении действующей в Турции власти. Да и на фоне роста правых настроений в Европе, даже у симпатизирующих Турции политиков, просто нет большого «люфта» для положительных высказываний. Это в нынешней Европе явно менее востребовано, чем в прошлом. И даже может вызывать у избирателей отторжение.
И вот в такой ситуации в Европе был принят «Отчет о Турции», из названия которого исчезло слово «прогресс», то есть была исключена официальная констатация факта наличия переговоров между ЕС и Турцией о членстве. Тем не менее, практика публикации подобных отчетов все же существует и это позволяет, наиболее эффективным образом, ЕС транслировать свои послания в адрес турецкого руководства.
Очередной «Отчет о Турции» был опубликован в конце мая месяца, вызвав множество неоднозначных реакций и реплик в Турции. Мы начали кратко разбираться с европейскими оценками турецких дел в предыдущей части статьи (ссылка: http://www.iimes.ru/?p=56873). В частности, турецкие обозреватели обратили внимание на использованный в документе эпитет «стратегический партнёр». Но при этом свою обеспокоенность составители документа выражают положением дел в отношениях между Грецией и Турцией.
Соответствующий диалог, направленный на урегулирование многочисленных проблем между двумя странами, был встречен Европейской Комиссией с удовлетворением. Впрочем, здесь же в Отчете подчеркивается, что ЕС не признает государственности Турецкой Республики Северного Кипра (ТРСК). Кроме того, Европейская Комиссия выступила против геологических работ, которые проводятся Турцией в Восточном Средиземноморье по поиску месторождений природного газа.
Разумеется, внешнеполитические вопросы составляют лишь часть Отчета о Турции. Все же наиболее емкая часть документа, посвящена именно внутреннему положению страны, в различных аспектах. В том, что касается критериев ЕС по отношению к странам – кандидатам на вступление. При этом сравнивается ситуация по состоянию на момент публикации документа с Отчетом предыдущего периода, то есть датируемого 2018-м годом.
Здесь, прежде всего, Европейская Комиссия с удовлетворением отметила окончание всеобъемлющего режима чрезвычайного положения в Турции, который был введен после того, как в стране состоялась попытка военного переворота, в ночь с 15 на 16 июля 2016 года. Заметим, что, до сих пор в турецкой истории, не было прецедента, когда режим чрезвычайного положения объявлялся бы в масштабах всей страны. До сих пор речь шла о ЧП в восточных и юго-восточных регионах страны, где компактно проживает курдское меньшинство и активно действует признаваемая в Турции террористической организацией Рабочая партия Курдистана.
Вообще, надо отметить, что буквально с самого начала официальные представители ЕС критиковали режим чрезвычайного положения, введенный в Турции, отказываясь слушать (формально) достаточно разумные аргументы турецкого руководства о том, что режим чрезвычайного положения – это логичная мера с учетом масштаба произошедшего в Турции события. В той же Франции чрезвычайное положение вводилось и в 2016 годов в связи с террористическим актом в Ницце, что, согласимся, трагично, но очень далеко от попытки государственного переворота. И тогда в Европе по этому поводу, как указывали турецкие руководители, включая президента Р.Т.Эрдогана и министра иностранных дел М. Чавушоглу, не было сказано не единого слова и никто не критиковал решение Франции в качестве «андидемократичной меры».
При этом заметим, что турецкое руководство приложило все возможные усилия к тому, чтобы режим чрезвычайного положения простые граждане Турции на себе никак бы не почувствовали. И, в определенной мере, турецким руководителям это удалось. Обывателей, не засветившихся ни на каких «радарах» в связи с сектой Фетхуллаха Гюлена, к принадлежащим им активам в Турции и осуществляемой коммерческой и общественной деятельности, и правда, меры не коснулись никак и о них простые граждане узнавали только из телевизионных новостей (а, точнее, из того немногочисленного, что в них просачивалось), а также от своих ближайших родственников и друзей, если с ними что-то происходило.
Почему же в «определенной мере»? — Потому, что после того, как режим ЧП был введен, заработал маховик правоохранительных органов.
И под него угодило очень много турецких граждан, очевидно, имеющих весьма далекое отношение к секте беглого проповедника Фетхуллаха Гюлена. Для того, чтобы попасть в фокус пристального внимания органов безопасности достаточно было открыть банковский счет в банке Asya и, к примеру, получить там достаточно крупный кредит – ипотеку на жилье.
Вообще, на протяжении ряда лет, секта Фетхуллаха Гюлена была абсолютно признанным игроком среди турецких тарикатов (религиозных сект) и её услугами и возможностями пользовалась даже правящая Партия справедливости и развития, в частности, когда ей требовалось мобилизовать электорат в свою пользу на очередном голосовании. Но, в одночасье, все поменялось и даже те, кто идеологически не был близок к ФЕТО (так называют секту в Турции – В.К.), подверглись жестким преследования.
Так что, говоря о режиме чрезвычайного положения и критикуя его, ЕС, в первую очередь, концентрируется на аспектах нарушения прав человека, которые, и правда, сильно пострадали. Достаточно вспомнить о тысячах уволенных с государственной службы чиновниках и о членах их семей, которые, разумеется, пострадали, после того, как их ближайшие родственники были уволены с государственной службы с «волчьим билетом». Эту критику ЕС и различных правозащитных организаций можно было слышать с первого дня режима чрезвычайного положения.
Впрочем, в своем документе Европейская Комиссия, в качестве положительного факта констатирует, пожалуй, только отмену режима чрезвычайного положения. То, что говорится в дальнейшем, разумеется, не может удовлетворить турецкую сторону.
В частности, в своем Отчете – 2019 Европейская Комиссия указывает на то, что в вопросе базовых прав и свобод, в плане свободы слова, с точки зрения защиты прав меньшинств, Турция не только не продемонстрировала какого-либо прогресса, за срок, истекший с момента публикации предыдущего Отчета — 2018, но и отдалилась от стандартов, принятых в Европейском союзе.
Говоря о турецких выборах, Европейская Комиссия, в качестве положительного обстоятельства, говорит о том, что явка на выборах, что на всеобщих (парламентских и президентских) в июне 2018 года, что на муниципальных выборах в марте 2019 году, была неизменно высока.
Но, с другой стороны, составители документа подвергают жесткой критике факт отмены результатов выборов мэра крупнейшего турецкого города – Стамбула. Кроме того, авторы документа выражают обеспокоенность фактом аннулирования и объявления новых мэрских выборов со стороны Высшего избирательного совета. Здесь Европейская Комиссия указывает на то, что для признания итогов предстоящих стамбульских выборов, ими ожидается приглашение наблюдателей от Европейской Комиссии на стамбульские избирательные участки 23 июня 2019 года.
В этом смысле, как мы видим, Европейская Комиссия находится, целиком и полностью, на стороне турецкой оппозиции и на стороне, бывшего или, скорее, несостоявшегося, мэра города от Народно-республиканской партии Экрема Имамоглу.
По двум вопросам, которые для современного турецкого руководства являются принципиальными, а именно по введению упрощенного визового режима между Турцией и ЕС, а также по обновлению условий Соглашения о Таможенном союзе между сторонами, Отчет говорит о следующем.
Касательно перехода на упрощенный визовый режим для граждан Турции, прибывающих в ЕС, Отчет Европейской Комиссии констатирует большую работу, которая была проведена сторонами. В целом, Европейская Комиссия подчеркивает свою приверженность принципиальному соглашению, достигнутому сторонами, относительно необходимости перехода на безвизовый режим.
Что же до условий Соглашения о Таможенном Союзе, то Европейская Комиссия подчеркивает тот факт, что их обновление, безусловно, внесет свою лепту в экономическое развитие в том числе и Европейского союза. При этом указывается на тот факт, что от членов ЕС запрошены полномочия на то, чтобы Европейская Комиссия вела бы с Турцией соответствующие переговоры.
Иными словами, как можно заметить, Европейский союз, очевидным образом, имеет два козыря для переговоров с Турцией – вопрос облегченного визового режима, а также вопрос обновления условий Таможенного соглашения. Про то, что «безвиз» для турок большого практического значения не имеет, мы уже писали не раз. «Безвиз» в Европу для руководства Турции – это чисто имиджевый проект. Но очевидно, что, в глазах простого населения страны, он будет смотреться исключительно в положительном ключе.
Что же до Таможенного союза, то здесь у Турции интерес – исключительно практического свойства. Стране желательно расширить номенклатуру той продукции, которую она беспошлинно поставляет на европейский рынок. Напомним, он является крупнейшим для Турции потребителем продукции и услуг страны. И в Турции присутствует полное понимание того, что потенциал европейского рынка ещё нельзя считать исчерпанным. В особенности, для Турции это касается стран Восточной Европы.
И, как мы видим, и по одному и по другому вопросу, в принципе, Европейский союз готов работать с Турцией. Другой вопрос, что европейцы, наверняка, свое решение будут увязывать с условиями, не только непосредственно затрагивающими визы и Таможенный союз. Очевидны попытки пристегнуть сюда и политические критерии ЕС для полноправных членов этого объединения. Впрочем, с этим категорически не согласна турецкая сторона, которая, как уже стало привычным, достаточно резко отреагировала на очередной документ Европейской Комиссии.
В частности, заместитель министра иностранных дел и чрезвычайный и полномочный посол Фарук Каймакчи отметил, буквально, следующее: «Турция возьмет на заметку всю конструктивную критику, которая содержится в Отчете. Однако, не представляется возможным признать допустимой содержащуюся в Отчете несправедливую и непропорциональную критику».
Более того, как отметил Ф.Каймакчи, Отчет Европейской Комиссии, сам по себе, отражает тот экзистенциальный кризис, который наблюдается сейчас в Европе. Процитируем: «Европейский союз производит впечатление отдалившегося от той идеологии, которая была заложена при его основании. Оценки ЕС проистекают от его собственных проблем. По этой причине, к сожалению, ЕС не демонстрируют непредвзятый подход к нашей стране. А, кроме того, ими, должным образом, не оценивается существующая ситуация в нашей стране».
При этом Ф.Каймакчи настаивает на том, что Турция, после того, как она выполнит все критерии ЕС, должна быть в состоянии быть принятой в состав объединенной Европы. Поскольку Турция, по его словам, является частью Европы. Кроме того, неприемлемым для Турции Ф.Каймакчи назвал именование «террористической организации Фетхуллаха Гюлена» как «движение Гюлена», что содержится в Отчете. Несмотря на то, что, как отметил Ф.Каймакчи, в Европе, постепенно, начали осознавать всю ту опасность, которую для всех несет секта Ф.Гюлена. И не только для самой Турции. Но, невзирая на это обстоятельство, Отчет избегает именовать ФЕТО в качестве террористической организации. И Ф.Каймакчи выразил по этому поводу сожаление, отметив, что Турция ожидала от ЕС более «смелого подхода».
Итак, подведем черту: облегченный визовый режим и новое Таможенное соглашение – это та «морковь», которая подвешивается со стороны ЕС перед носом турецкого руководства. В обмен на выполнение критериев и требований ЕС, именно эти два пункта предлагаются современной Турции в качестве «награды», а, отнюдь, не полноправное членство в ЕС. Что, собственно, обе стороны отчетливо понимают. И все чаще даже говорят об этом вслух.