В арабском мире продолжают обсуждать вопросы, связанные с нынешними саудовско-сирийскими разногласиями. Естественно, что эта проблема касается и ведущих саудовских средств массовой информации. Среди них лондонская газета «Аль-Хайят», опубликовавшая 28 августа развернутую аналитическую статью «Возвращение к некоторым последствиям саудовско-сирийских разногласий в период между речью 15 августа 2006 г. и заявлениями 15 августа 2007 г.», посвященную этим разногласиям и подводящую некоторые итоги развитию событий в течение истекшего года – между 15 августа 2006 г. и 15 августа 2007 г. Ее автор (что понятно и объяснимо) ссылается на свои ливанские источники. Однако в любом случае точка зрения этой всегда хорошо информированной газеты заслуживает серьезного внимания.
Итак, что стало, по мнению «Аль-Хайят», исходной точкой нынешнего саудовско-сирийского конфликта, достигшего максимальной остроты после прошедшей 14 августа с.г. пресс-конференции вице-президента Сирии Фарука Шараа и последовавшей за ней саудовской реакцией?
«Аль-Хайят» в качестве этой исходной точки рассматривает произнесенную еще 15 августа 2006 г. речь сирийского президента Башара Асада, посвященную итогам развивавшегося на юге Ливана военного противостояния между израильской армией и вооруженными формированиями движения «Хизбалла». По мнению газеты, использованное сирийским президентом в этой речи выражение «некоторые арабские лидеры – мужчины только наполовину (ансаф ар-риджаль)», вызвало резкое неприятие многих арабских политиков, «среди которых в первую очередь Служитель Двух Благородных Святынь (саудовской король Абдалла. – Г.К.)». Суть этого определения, конечно же, касалась позиции неприятия саудовским монархом (как и египетским президентом Хосни Мубараком) действий «Хизбаллы», ставших причиной вновь возникшей на Ближнем Востоке взрывоопасной ситуации.
Хотя, как подчеркивает «Аль-Хайят», речь Асада и не вызвала резкой реакции со стороны Саудовской Аравии, тем не менее, начиная с августа 2006 г., саудовско-сирийские отношения вступили в полосу серьезного охлаждения. Видимым проявлением этого охлаждения стало продолжающееся и сегодня отсутствие каких-либо контактов между саудовским министром иностранных дел Саудом Аль-Фейсалом и его сирийским коллегой Валидом Аль-Муаллимом. Однако заявления Ф. Шараа, сделанные 14 августа, в саудовской столице восприняли как «прямой разрыв Сирии с взятыми ею на себя в Эр-Рияде в ходе состоявшегося в марте 2007 г. саммита ЛАГ обязательствами, имеющими отношение прежде всего к арабской мирной инициативе». Но речь идет также и о других аспектах несовпадения саудовской и сирийской позиций – по Ираку, Ливану и палестинцам. В этом контексте, как подчеркивает «Аль-Хайят», ставится под вопрос и возможность проведения в 2008 г. в Дамаске очередной общеарабской встречи в верхах.
По мнению «Аль-Хайят», суть разногласий между Саудовской Аравией и Сирией заключается в первую очередь в том, что сирийское руководство не считает необходимым «принимать во внимание то, что Эр-Рияд и король Абдалла предпринимают в настоящее время усилия, направленные на развитие “наступательной дипломатии” в связи с существующими в арабском мире конфликтными ситуациями». Эти саудовские начинания предполагают отказ королевства от проводившейся им ранее «умеренной политики» и отвечают одному из решений Эр-риядского саммита ЛАГ: «Урегулирование конфликтов в арабском мире должно основываться на едином общеарабском решении».
Движение в направлении выработки такого решения проявило себя, в частности, и в некоторых заявлениях короля Абдаллы на открытии Эр-риядской встречи в верхах, когда он квалифицировал американское присутствие в Ираке как «незаконную иностранную оккупацию» и потребовал «скорейшего прекращения навязанной палестинскому народу порочной блокады». Саудовская «наступательная дипломатия» в полной мере проявила себя также в ходе деятельности по заключению Мекканского соглашения между движениями ФАТХ и ХАМАС о создании «палестинского правительства национального единства» и в требовании «немедленного достижения мира в Ливане, прежде чем в этой стране вновь будут воздвигнуты баррикады на улицах». Впрочем, одним из наиболее ярких проявлений саудовской «наступательной дипломатии» стала занятая королевством критическая позиция в отношении действий администрации Д. Буша в региональном масштабе, на практике выразившаяся, например, в том, что саудовский истеблишмент категорически отказался поддержать Соединенные Штаты в отношении предоставлявшийся им финансовой помощи ХАМАСу после его победы на выборах. Наконец, и сама инициированная саудовским королевством «арабская мирная инициатива», предполагающая решение ближневосточного конфликта, и прежде всего его палестинской составляющей, на приемлемых для Саудовской Аравии условиях, должна рассматриваться как одно из основополагающих проявлений этой «наступательной дипломатии».
На этом фоне действия сирийского руководства и его наиболее яркие проявления – действия движения «Исламский ФАТХ» в Ливане и государственный переворот, осуществленный ХАМАСом в Газе, приведший к разрыву Мекканского соглашения, должны действительно рассматриваться как открытый вызов саудовской дипломатии.
Каковы, по мнению «Аль-Хайят», иные сферы саудовско-сирийских разногласий и в чем их принципиальная важность? В первую очередь, как считает газета, речь должна идти об Ираке.
Конечно же, основным пунктом расхождения политических курсов обеих стран в отношении Ирака выступает отношение каждой из них к вопросам взаимодействия с американской оккупационной администрацией, с одной стороны, и к политическому процессу в Ираке — с другой. Если Сирия предпочитает действовать в этой сфере, координируя свой курс с внешнеполитической линией Ирана, то Саудовская Аравия, принимая во внимание точку зрения иракских суннитских сил, поддерживает усилия правительства Нури Аль-Малики, направленные на включение всех основных политических сил соседней страны в политический процесс. Конечно, в последнее время Сирия предприняла шаги, направленные на развитие контактов с официальным правительством в Багдаде, но вместе с тем она все еще продолжает оказывать поддержку некоторым иракским «силам сопротивления». На фоне ее действий саудовский курс выглядит как стремление к «равноудаленности» и от иракских суннитов, и от местных шиитских политических группировок.
С другой стороны, в связи с продолжающейся саудовской критикой американских действий в Ираке сирийская политика, направленная на проведение в Дамаске региональных и международных совещаний по вопросам безопасности в Ираке, выглядит как стремление, отталкиваясь от внутрииракской ситуации, завоевать доверие американской стороны. Это тем более очевидно, что на последнем дамасском совещании «стран — соседей Ирака» присутствовали представители Соединенных Штатов, но отсутствовали саудовские участники.
Вопрос о палестинской проблеме также должен рассматриваться в качестве одной из «точек напряженности» в сфере саудовско-сирийских отношений.
Сирия не проводила какой-либо открыто выраженной линии на противодействие саудовскому курсу, направленному на примирение ФАТХа и ХАМАСа. Ее стремление добиться накануне открытия Эр-риядского саммита улучшения отношений с саудовским королевством заставило ее поддержать Мекканское соглашение (достигнутое в феврале с.г., за месяц до открытия саммита), которое было далеко от того, чтобы, как отмечает «Аль-Хайят», «в полной мере соответствовать приоритетам американской ближневосточной политики» и «активному проникновению Ирана в палестинские дела». В свою очередь, саудовское решение задачи, касающейся укрепления влияния королевства на палестинской арене, сопровождалось не менее активными шагами Саудовской Аравии, направленными на создание «благоприятного международного климата», способствующего «возобновлению ближневосточного мирного процесса на основе арабской мирной инициативы». Сама же эта инициатива, по замечанию газеты, предполагала, что ее поддержка арабским миром «положит конец ситуации израильского контроля над палестинцами, осуществляемого с помощью силы, блокады и политических убийств».
Вместе с тем «Аль-Хайят» подчеркивает, что «сирийская политика в отношении Мекканского соглашения была двойственна». Разумеется, сирийское руководство содействовало приезду Халеда Машаля в Саудовскую Аравию (что и позволило Ф. Шараа впоследствии заявить, что «Мекканское соглашение было достигнуто в Дамаске»). Но едва ли не сразу же после окончания переговоров в Мекке сирийское руководство предприняло все необходимые шаги, чтобы подтвердить свое тесное сотрудничество с Ираном, отправив в Тегеран главу организации «Исламский джихад» Рамадана Шалаха. Его встреча с верховным лидером Ирана Али Хаменеи и президентом Махмудом Ахмадинежадом подтвердила, что эта страна, как и Сирия, готова видеть в этой палестинской исламской организации своего «стратегического партнера». Уже во время переговоров в Мекке «Исламский джихад» обстрелял ракетами территорию Израиля. Средство давления на ХАМАС было выбрано более чем надежно. Более того, как замечает «Аль-Хайят», сирийские руководители, казалось бы, хотели сказать саудовской стороне: «Если вы считаете, что можете содействовать заключению соглашения о примирении, то испытайте его!»
Сирия, как считает «Аль-Хайят», ни в коей мере не осудила связанные с действиями ХАМАСа произошедшие в середине июня события в Газе. Напротив, она сочла необходимым связать произошедшее там с последующей саудовской поддержкой инициативы Д. Буша, выдвинув идею еще большего ухудшения ситуации в регионе, если эта инициатива будет связана с «арабской мирной инициативой». С другой стороны, недовольство саудовского истеблишмента лишь усиливалось в связи с сообщениями о «сепаратных» действиях сирийского руководства вследствие восстановления сирийско-израильских контактов. Не возражая против их возобновления, саудовское королевство считало вместе с тем, подчеркивая их «сепаратный» характер, что они противоречат документам Эр-риядского саммита, настаивающим на «единстве общеарабских действий» и «единстве арабского решения» в отношении урегулирования арабо-израильского конфликта.
Ливанский вопрос все так же выступает в качестве одной из точек напряженности в отношениях между Саудовской Аравией и Сирией. В этой связи «Аль-Хайят» уделила особое внимание проблеме утверждения Международного трибунала по расследованию обстоятельств убийства бывшего ливанского премьер-министра Рафика Харири.
Создание этого трибунала, по мнению саудовской стороны, требовало координации усилий арабских государств, направленных на то, чтобы его формирование не было бы лишь шагом, предпринятым Советом Безопасности ООН и заинтересованными внерегиональными силами, но стало бы итогом межливанских консультаций, в дальнейшем лишь утвержденных Советом Безопасности. Естественно, что эти консультации требовали координации действий внешних по отношению к Ливану арабских игроков, в контексте которой Сирии, разумеется, принадлежит значительная роль.
Как отмечает «Аль-Хайят», в ходе Эр-риядского саммита переговоры между Б. Асадом и королем Абдаллой, с одной стороны, и переговоры сирийского президента с Х. Мубараком — с другой, позволили достичь принципиального соглашения. Оно предусматривало, что сразу же после окончания работы саммита сирийская сторона предоставит саудовскому монарху и египетскому президенту свои замечания в отношении состава трибунала, которые (как и в целом вопрос о нем) будут окончательно согласованы в ходе визита саудовского министра иностранных дел С. Аль-Фейсала в Дамаск, предварительно намечавшегося на апрель с.г. Проблема, тем не менее, заключалась не только в том, что сирийские замечания были слишком поздно представлены саудовской стороне, а также предварительно опубликованы в некоторых ливанских газетах, но также и в том, что в апреле президент Б. Асад, выступая в Дамаске, заявил в отношении этих замечаний следующее: «У нас нет никаких замечаний. Нас просто спросили о том, что мы думаем в связи с созданием трибунала. Потому-то мы и отправили подготовленные арабскими юристами документы о статусе этого трибунала».
Как подчеркивает «Аль-Хайят», саудовская сторона «серьезно отнеслась к полученным ею документам, создав в своем Министерстве иностранных дел специальную комиссию, занимавшуюся их изучением». Однако заявление Б. Асада об отсутствии у Сирии каких-либо «замечаний» по поводу создания Международного трибунала позволило «просирийским ливанским силам полностью исключить возможность его создания на основе каких-либо арабских инициатив». В итоге этот трибунал был создан усилиями Совета Безопасности ООН и внерегиональных сил и лишь после специального обращения премьер-министра Ливана Фуада Синьоры. В результате планировавшийся визит С. Аль-Фейсала в Дамаск был отменен.
Дальнейшее развитие событий известно: 20 мая в лагере Нахр Аль-Барид начались вооруженные столкновения между движением «Исламский ФАТХ» и ливанской армией. Если лидеры ведущих арабских стран обвиняли Сирию в поддержке бунтовщиков, то ливанские просирийские силы обвиняли в их поддержке Саудовскую Аравию, а также заявляли о том, что среди сторонников этого движения есть и саудовские граждане. В свою очередь, Саудовская Аравия оказала срочную финансовую помощь ливанскому правительству для закупок вооружения и оказания помощи гражданским лицам, покинувшим лагерь Нахр Аль-Барид. По мнению саудовской стороны, действия Сирии не только во многом способствовали росту напряженности в Ливане, но и сорвали предпринятую ЛАГ попытку «приостановить медленное сползание Ливана к новому этапу хаоса и анархии».
Завершая статью, «Аль-Хайят» возвращается к заявлениям сирийского вице-президента и подчеркивает: «И раньше Фарук Шараа не раз способствовал тому, что Сирия оказывалась в тупике. Однако ныне он выражает общую позицию сирийского руководства. А это уже серьезно».