В Израиле, как и в любой другой либерально-демократической стране «западного» типа, карьера публичных политиков, особенно тех, кто претендует на роль «первых лидеров» страны, есть функция многих обстоятельств, едва ли не главным из которых является их статус в глазах общественности. Это и определяет крайне серьезное отношение политиков к социологическим опросам общественного мнения и их комментариям в СМИ как основному инструменту измерения и, в определенной степени, формирования общественных настроений. Не секрет, что в Израиле социологические исследования такого рода важны не только тем, что они дают «моментальную фотографию» состояния политического поля страны: при беспрецедентной «текучести» политических предпочтений израильтян и тенденции, вне зависимости от высказанного «здесь и сейчас» мнения, голосовать за «семейные партии», ценность такой информации не слишком велика. Намного важнее два других обстоятельства. Первое: опросы показывают тенденцию изменения общественных настроений, что (а не абсолютные цифры процентов голосов опрошенных) в конечном итоге и определяет результаты политических процессов. Второе: выбор того или иного варианта ответа для израильтян чаще обусловлен желанием дать оценку тем или иным личностям, явлениям и событиям, чем зафиксировать собственные электоральные предпочтения в момент опроса.

Иными словами, картина, которую дают в Израиле опросы, довольно точна, но ситуативна, и под влиянием не только долгосрочных обстоятельств, но и факторов, которые не всегда можно предугадать, подвержена существенным колебаниям.

Лидерские перспективы

Яркой иллюстрацией этого феномена может быть реакция общественного мнения на упорные слухи, которые в середине сентября с.г. обсуждала израильская и зарубежная пресса относительно уничтожения израильскими ВВС «особого» объекта на территории Сирии. Что там было – неизвестно, но, судя по тем же слухам, имеет отношение к предполагаемым попыткам этой страны с помощью Ирана и Северной Кореи обзавестись ядерным оружием. Скорее всего, речь идет об очередной спецоперации израильской армии, что, однако, так и не было ни подтверждено, ни опровергнуто израильским руководством.

Тем не менее «глоток победы» оказался столь важен для израильтян, до сих пор испытывающих травму от невнятных итогов второй ливанской войны лета прошлого года, что катастрофический вследствие той же войны и провала «плана свертывания» рейтинг премьер-министра Эхуда Ольмерта взлетел, по оценкам социологических агентств, чуть ли не в пять–шесть раз. Так, согласно опросу, проведенному по заказу газеты «Едиот ахронот», «дивидендом» Ольмерта от военной операции (которую поддержали 78% израильтян) стало изменение о нем мнения в позитивную сторону у примерно 20% граждан страны[1].

Часть аналитиков даже поспешили заявить, что вопреки прежним прогнозам о неизбежности досрочных выборов в кнесет уже в следующем, 2008 г. шансы сформированного в начале 2006 г. правительства Ольмерта отбыть установленную законом четырехлетнюю каденцию резко повышаются. Эффект события быль столь неожидан, что даже лидер оппозиции и председатель партии Ликуд Биньямин (Биби) Нетаниягу, личный рейтинг которого сегодня в 8–10 превышает рейтинг премьера, попробовал «украсть у него хоть часть представления», намекнув, что и он сыграл в организации и политико-дипломатическом обеспечении операции не последнюю роль.

Впрочем, Биби беспокоился напрасно: уже в конце сентября все стало на свои места. «Сирийская» (если она была) и другие антитеррористические операции ЦАХАЛа последних месяцев не смогли нейтрализовать у общества тяжелое впечатление от продолжающихся обстрелов боевиками террористических организаций израильских населенных пунктов Западного Негева. Согласно опросу, проведенному 20 сентября с.г. авторитетным Институтом Смита по заказу израильской радиостанции «Решет Бет», число израильтян, которые убеждены, что события в сфере безопасности усиливают перспективу досрочных выборов, вдвое превышает долю тех, кто убежден в обратном (41 против 21%). Причем существенного различия мнений по этому вопросу среди сторонников ведущих партий, лидеры которых претендуют на власть в стране – Кадимы, Аводы и Ликуда, – практически не наблюдалось[2]. Соответственно, число респондентов, которые видят в Ольмерте достойную фигуру для того, чтобы занимать пост премьер-министра страны, по сравнению с аналогичным опросом от 16 августа 2007 г. увеличилось незначительно – с 5 до 8% (т.е. не выходит за рамки обычной в таких случаях статистической погрешности).

Рейтинг самого лидера оппозиции, бывшего премьер-министра Биньямина Нетаниягу (30 против 33%) также не претерпел существенных изменений, и он продолжает возглавлять список наиболее предпочтительных в глазах израильских избирателей кандидатов на пост главы правительства. При этом его главный, судя по всему, соперник в борьбе за этот пост – председатель партии Труда (Авода) и также бывший премьер Эхуд Барак, если верить упомянутому исследованию Института Смита, начал сдавать позиции: его рейтинг снизился с 30 до 23%.

Ослабление позиций Барака, который после своего избрания лидером Аводы 30 мая в каком-то смысле «унаследовал» совокупный рейтинг ведущих кандидатов на этот пост (Э. Барак, А. Аялон и А. Перец) и держал его на протяжении четырех месяцев, весьма симптоматично. Потенциальные голоса, как можно заметить, уходят не к главному сопернику – Нетаниягу, а на «свободный электоральный рынок», что серьезно усложняет недавно еще сравнительно простую политическую дихотомию.

Институт Смита для радиостанции «Решет Бет»

Лидеры и партии в электоральном контексте

Как нам уже приходилось отмечать, израильская политическая система явно возвращается к двухпартийной (а точнее, «двублоковой») модели, когда в политическом спектре страны доминировали левоцентристская партия Авода и правоцентристская партия Ликуд. Нынешняя правящая партия Кадима, которую ее создатели задумали в качестве «реинкарнации» умеренно-социалистической МАПАЙ, почти безраздельно правившей страной до 1977 г., вряд ли будет иметь шанс сформировать правительство после следующих выборов. Кадима в лучшем случае сможет продолжить свою политическую карьеру в качестве стандартной «партии центра», втиснутой в узкое пространство между Аводой и Ликудом, а в худшем развалится на куски, которым придется выбирать между самостоятельным плаванием с опасностью не пройти в кнесет и переходом под «крышу» других списков.

Еще более важно то, что нынешнее соперничество двух лидеров отнюдь не является простым повторением ситуации восьмилетней давности, когда те же политики – Эхуд Барак и Биньямин Нетаниягу — оспаривали друг у друга пост премьер-министра на прямых выборах. И дело не только в том, что главной темой будущих выборов будет не статус религиозных общин или экономическая политика, как в 1999 г., а вопросы внешней политики и безопасности. Очевидно, что поскольку прямые выборы премьера в Израиле более не практикуются, каждому из лидеров, если они заинтересованы в том, чтобы возглавить правительство, придется «конвертировать» свой личный рейтинг в голоса, поданные избирателями за их политические партии. А для этого им нужно не только сохранить «домашних» избирателей этих партий, но и вернуть ту часть бывшего электората Аводы, Ликуда и их предшественников (соответственно, МАПАЙ и блока херутников-ревизионистов и либералов – ГАХАЛ), которые уже довольно давно откололись от «твердого ядра» их  избирателей.

Речь идет о тех избирателях, которые, оставаясь в левом или правом лагере и даже в каком-то смысле «вращаясь» в орбите Аводы и Ликуда, на протяжении последних примерно двух десятилетий часто выбирали не эти партии, а другие, соответственно, лево- или правоцентристские проекты. Фокус этим «плавающим» голосам дали прямые выборы премьер-министра, впервые введенные в 1996 г., что наконец позволило развести идеологические интересы и партийную лояльность. Уже в 1999 г. было очевидно, что оба тогдашних кандидата на пост премьера, и Барак и Биби, были больше озабочены числом голосов, которые будут поданы за них лично, чем количеством мандатов, которые смогут собрать их партии. Соответственно, они были вполне готовы поделиться этими мандатами, например, с секторальными движениями, в случае если лидеры последних обеспечат им «правильный» выбор этих общин. Этот процесс, вероятно, завершился в 2001 г., когда первый и пока последний раз в истории страны израильтяне не выбирали новый состав кнесета, а голосовали только за одного из кандидатов на пост премьер-министра – «левого» Эхуда Барака и «правого» Ариэля Шарона. Именно в этот момент, насколько можно судить, несвязанные или слабосвязанные с партиями голоса окончательно структурировались в рамках двух лидерских лагерей – условно говоря, «баракистов» и «шаронистов».

Возвращение к старой системе голосования только за партийные списки вновь поставило перед лидерами задачу «привязать» голоса своих сторонников к партиям, во главе которых эти лидеры шли на выборы. В 2003 г. эту задачу вполне решил Шарон, подавляющее большинство персональных сторонников которого проголосовали за его тогдашнюю партию Ликуд. Однако большинство «неаффилированных бараковцев» в том же 2003 г. проголосовали отнюдь не за «рабочую партию», а за другой левоцентристский список – антиклерикальный и рыночный Шинуй.

При этом у Шарона, который активно выстраивал в рамках своего лагеря неформальные структуры его персональной власти, была и сверхзадача: интегрировать в эти структуры партийные институты Ликуда. Этого Шарону, равно как и ранее Бараку, который, победив на выборах 1999 г., пытался превратить свой «клан» в ведущее звено избирательного блока «Единый Израиль» и переподчинить ему формальные структуры партии Труда[3], так и не удалось. В дальнейшем Шарон попробовал объединить «плавающие голоса» обоих «умеренных» лагерей – и своих «шаронистов», и «баракистов» (претензии на лидерство которым после временного ухода из политики Барака в 2001 г. заявил его бывший «патрон» Шимон Перес) под «зонтиком» новой партии власти – Кадимы, созданной в ноябре 2005 г.

Хотя большинство «шаронистов» и немало «баракистов» поддержали Кадиму на выборах 2006 г., по большому счету проект оказался неудачным. После драматического ухода Шарона с политической арены Кадима сумела набрать на выборах 2006 г. только 29 мандатов, примерно вдвое меньше стандартной «партии власти», и вряд ли имеет шанс получить этот статус в будущем, став меньшинством в собранной ей правительственной коалиции. «Центристский» электорат Кадимы, идеологическое знамя которой – ольмертовский «план свертывания» потерял актуальность, а вожди – наследники Шарона – не сумели добиться однозначной победы во второй ливанской войне, сегодня в массе своей находится на свободном политическом рынке.

И именно на привлечение этих идеологически умеренных избирателей, которые де-факто и станут «критическим довеском», который определит, кто именно — Авода или Ликуд сформирует будущее правительство, и настроились Барак и Нетаниягу.

Оба лидера сегодня позиционируют себя в качестве «умеренных» (с легким акцентом «влево» или «вправо»), предлагая общественности внешнеполитическую, экономическую и социальную платформу, которая, по их мнению, может стать основой «широкого консенсуса». Действуя согласно этой логике, и Биби, и Барак взяли курс на маргинализацию «радикальных» фракций в своих партиях – правого «Еврейского руководства» в Ликуде, и «новых левых» в партии Труда. (Первые являются едва ли не последними сторонниками классической ревизионистской идеи «единой Земли Израиля» в Ликуде; с подачи вторых партия Труда в начале 90-х приняла сегодня очевидно исчерпавшую себя «концепцию Осло».) При этом расчет строится на том, что в нынешних политических обстоятельствах ни «классические правые», ни «новые левые» не посчитают для себя перспективным уход в движения, соответственно, правее Ликуда (Национально-религиозную партию, блок «Национальное единство», движение «Херут» и т.д.) и левее Аводы (блок Мерец–Яхад и левее, или арабские партии). Либо же потери на флангах с лихвой компенсируют приобретения в центре.

На первый взгляд, это пока удается Нетаниягу: опросы последних месяцев показывают, что если бы выборы состоялись сегодня, Ликуд получил бы примерно 30 или более мандатов. Иными словами, Биби, видимо, не только удалось восстановить «твердое ядро» Ликуда, но и оказаться привлекательной фигурой для части лагеря «шаронистов», хотя ему приходится конкурировать за эти голоса с другими правоцентристскими движениями – русской несекторальной» партией «Наш дом – Израиль» Авигдора Либермана и отчасти с партией сефардов-традиционалистов ШАС.

Ситуация Барака намного сложнее: «неаффилированные баракисты» (в массе своей примерно 12–15 «шинуевских» мандатов), которые поначалу с энтузиазмом, судя по опросам, приняли его «второе пришествие» к руководству партии Труда, сегодня скорее относятся к категории «не определившихся». Большая часть этих избирателей продолжают колебаться между сохранением лояльности Кадиме (особенно если эту партию возглавит тандем вице-премьеров Ципи Ливни–Хаим Рамон), поддержкой других левоцентристских списков, типа партии «Тафнит» Узи Даяна, или будут готовы поддержать протестное движение типа партии пенсионеров «Гиль» — или того (что скорее), которое займет его нишу.

1. Едиот ахронот, 17/09/2007.

2. См. результаты опроса на http://bet.iba.org.il/ (на иврите).

3. Владимир (Зеэв) Ханин. Партии и неформальные структуры власти современного Израиля. М., Институт Ближнего Востока, 5 октября 2007 г. http://www.iimes.ru/rus/stat/2007/05-10-07b.htm.