Около 28 тыс. детей иностранных боевиков из почти 60 стран находятся в настоящий момент на северо-востоке Сирии, порядка 250 из них помещены под стражу. Об этом сообщил в четверг 21 ноября на пресс-конферении в Женеве представитель Детского фонда ООН (ЮНИСЕФ) в этой стране Фран Эквиза. «Почти 28 тыс. детей из более 60 стран, включая почти 20 тыс. из Ирака, остаются в ловушке на северо-востоке, в основном в лагерях для перемещенных лиц», — отметил он. При этом, добавил Эквиза, «по меньшей мере 250 детей — некоторым из них не более девяти лет — находятся в лагерях для задержанных лиц, хотя истинные цифры, видимо, значительно больше». Он подчеркнул, что эти дети, так же как и десятки тысяч их сирийских сверстников, «ведут борьбу за выживание в условиях, которые становятся все более тяжелыми». «Все они крайне уязвимы и нуждаются в защите и психологической поддержке», — констатировал представитель ЮНИСЕФ, добавив, что всего в гуманитарной помощи нуждаются более 5 млн маленьких сирийцев. По данным Детского фонда ООН, с начала года в Сирии погибло 657 детей и 324 ребенка получили ранения. Зафиксировано 1792 случая серьезных нарушений прав детей. Отвечая на вопрос ТАСС, Эквиза сообщил, что гуманитарная программа ЮНИСЕФ в Сирии на 2019 год профинансирована на настоящий момент на 61%. «Наш призыв не получил полного покрытия, хотя до нового года осталось всего шесть недель», — сказал он, выразив надежду, что до конца года будут получены средства, и финансирование достигнет 70-75%. «То есть пока у нас нет того, в чем мы нуждаемся. Однако доноры проявляют великодушие», — заключил представитель. На этом фоне турецкие власти продолжают обвинять курдов в освобождении боевиков ИГ. Турция обвинила в воскресенье 17 ноября курдские формирования «Силы народной самообороны» (СНС) в освобождении более 800 боевиков террористической организации «Исламское государство» (ИГ, запрещена в РФ) в Сирии. «Турция является единственным партнером НАТО и международной коалиции по борьбе с ИГ, которая вместе с ними воевала и нейтрализовала более 4000 членов ИГ в Ираке и Сирии. Рабочая партия Курдистана и «Силы народной самообороны» в свою очередь только лишь в Телль-Абъяде освободили более 800 заключенных из числа ИГ», — говорится в распространенном заявлении Министерства национальной обороны Турции. С момента начала операции «Источник мира» на северо-востоке Сирии (9 октября) Анкара обвиняет курдские формирования в освобождении находящихся в местных тюрьмах боевиков ИГ. СНС же обвиняют Турцию в том, что экстремистам удается сбежать из заключения в результате попадания в тюрьмы снарядов. Газета «Нью-Йорк таймс» в середине октября сообщала, что несколько сотен радикалов, воспользовавшись паникой и сумятицей в связи с турецкой операцией, совершили побег из центра временного содержания в Сирии. Около 700 членов семей боевиков ИГ также бежали из лагеря для временно перемещенных лиц на севере страны. В публикации перечислены тюрьмы и центры временного содержания в городах Айн-Иса, Кобани, Хасеке и Камышлы. Как уточняют источники газеты, там содержались около 11 тыс. человек, включая порядка 9 тыс. сирийцев и иракцев, а также приблизительно две тысячи заключенных родом из около 50 стран, власти которых отказались их репатриировать. Страны ЕС в свою очередь фактически отказываются принимать своих граждан, которые находятся в этих лагерях, и пока ограничивается исключительно целевыми акциями по перевозке из Сирии детей, настаивая на создании в Ираке некого аналога международного суда для преследования подобной категории лиц. Позиция США диаметрально противоположна Брюсселю. США считают не реализуемой идею создания международного суда для уголовного преследования европейских террористов в Сирии и Ираке, чтобы освободить государства ЕС от необходимости принимать своих боевиков обратно. Об этом заявил координатор Госдепартамента США по вопросам борьбы с терроризмом Нейтан Сейлс в понедельник 18 ноября на телефонном брифинге для европейских журналистов. Он также подчеркнул, что считает контрпродуктивной идею лишения этих людей европейского гражданства. «Мы считаем, что преследование этих людей в национальных судах в государствах, гражданами которых они являются — это оптимальный путь. Никакой международный трибунал не сможет этого сделать. В Сирии находятся более 2 тысяч боевиков (которые захвачены только проамериканскими силами — прим. ТАСС). Чтоб провести расследования, судить, заслушать все апелляционные иски потребуются годы и миллиарды долларов. У нас нет этих ресурсов и времени, этих людей нужно судить сейчас», — заявил он. Он также подчеркнул, что США «предоставляют странам ЕС улики и все данные для обвинения захваченных боевиков, готовят для них детальные досье по каждому заключенному». Он также осудил циркулирующую в странах ЕС идею лишать гражданства европейских боевиков. «Мы не считаем, что лишение их гражданства будет адекватным решением. Примером является Усама бен Ладен, лишенный гражданства в 1990-х годах (в 1994 году он был лишен гражданства Саудовской Аравии — прим. ТАСС), что не помешало ему организовать самый страшный теракт в истории США 11 сентября 2001 года», — заявил Сейлс. По оценкам координатора ЕС по борьбе с терроризмом Жиля де Кершов, всего в войне в Сирии на стороне террористических группировок принимали участие в разные годы свыше 10 тысяч европейских граждан, большая часть из которых являются мигрантами с Ближнего Востока во втором поколении.
В связи с изложенным обратимся в рамках анализа складывающейся в этом контексте ситуации известного исследовательского фонда International Crisis Group (Avenue Louise 149 • 1050 Brussels, Belgium). По его данным, лагеря и тюрьмы, в которых находятся боевики ИГ и их семьи, расположены по всей территории на северо-востоке Сирии. Женщины и дети были размещены в лагерях в Эль-Холе, Родж и (до недавнего времени) Айн Исса. Мужчины заключены в сеть отдельных тюремных учреждений. Точные цифры трудно найти, но Эль-Хол, по солидарным оценкам, занимает на сегодняшний день первое место с населением в 70 000 человек, из которых примерно 30 000 — иракцы и 11 200 — иностранцы-представители 54 различных национальностей. В Родже, который расположен недалеко от города Камышлы, эта цифра составляет 1700 человек, из которых 1200 иностранцев. Айн-Исса, в 45 км к северу от Ракки, был домом для 12 900, в том числе 950 несирийцев. При этом большинство иностранцев из него разбежались, попав под обстрел во время турецкого вторжения. Очень маленькая часть жителей была переведена в Эль-Холь после их захвата турками. Примерно 10 человек из 10000 мужчин были переправлены в ЕС. Боевики ИГ в количестве примерно 2000 человек заключены в тюрьму в этом районе, и не являются сирийцами. В основном это иракцы. Эль-Хол приобрел особую известность как из-за своих размеров, так и из-за условий содержания. Первоначально он был построен для размещения около 10 000 человек, но это число увеличилось после того, как СДС и возглавляемая США коалиция разгромили ИГ в ее последнем оплоте в Багхузе в январе 2019 года. При этом десятки тысяч женщин и детей бежали оттуда именно в этот лагерь. При этом условия содержания этих более 11 000 женщин и детей, помимо первоначального общего населения лагеря, далеки от идеала. Приток беженцев из Багхуза означал большой приток женщин, далеких от серьезных идеологических обязательств, в лагерь, который изначально был заполнен боевиками ИГ и членами их семей. В этой связи отметим, что говорить о какой-то нейтральности прибывших беженцев неправильно в корне. Они безусловно являются в той или иной части тыловой базой боевиков: иначе они просто бы не приехали в этот лагерь при всех негативных условиях. Еще до турецкого вторжения безопасность в Эль-Холе была ненадежной, что привело к злоупотреблениям, вымогательствам, перебоям в предоставлении услуг и медицинской помощи в приложении для иностранцев, что, в свою очередь, разжигало напряжение. Насилие нарастало с каждым днем, с ежедневными попытками прорыва и регулярными столкновениями между перемещенными женщинами и вспомогательным персоналом. Сообщений об исчезнувших и похищенных детях мужского пола в рамках попыток минимизировать их «дерадикализацию» было множество, и группы помощи задокументировали случаи сексуального насилия в отношении женщин и детей. Всего за один день в конце сентября две женщины были застрелены охранниками в районе Эль-Хол после вооруженного противостояния (женщины становятся все более активными участниками контрабанды огнестрельного оружия), и тела двух других женщин были обнаружены, как сообщается, после того, как они были приговорены к смертной казни в импровизированной палатке шариатского суда, созданной другими радикальными женщинами, которые действуют в лагере в качестве общественных силовиков. Условия безопасности не позволили группам по оказанию помощи обеспечить достаточный набор социальных услуг, и этот район стал ареной фактически гуманитарной катастрофы, где постоянно присутствует различные эпидемии, что усугубляется дефицитом полноценного питания, чистой воды, дефицита медицинских услуг, что один местный чиновник из СДС обозначил как «коллективное наказание». Это положение дел не являются секретом для национальных правительств задержанных иностранных беженцев, многие из которых являются также членами проамериканской коалиции. К середине лета западные правительства обозначили свою озабоченность темпами роста гуманитарного кризиса в лагере, особенно на фоне кампании в европейских СМИ о том, что возглавляемая США коалиция поддерживала создание детских центров содержания под стражей. При этом основным центром усилий европейцев оставался момент улучшения условий проживания жизни, а не репатриация их обитателей. Гуманитарные группы указали, что они не могут предоставить адекватные медицинские услуги в условиях проявлений элементов насилия. Они указывали, что для улучшения ситуации необходимо, чтобы СНС и коалиция построили новый женский следственный изолятор для раздельного содержания женщин, склонных к насилию, и разделила беженцев по степени их радикализации. Члены коалиции таким планам сопротивлялись, отчасти из соображений безопасности (опасались, что боевики ИГ могут прорваться из лагеря), отчасти потому, что некоторые государства столкнулись со своими законодательными запретами на строительство новых структур лагеря, и отчасти из-за нежелания некоторых государств тратить деньги для улучшения ситуации, которая была очень динамичной и нестабильной. Ужасные условия проживания в Эль-Холе также являются следствием политики создания гибридного пространства, которое не предоставляет жителям ни одного из законных прав военного следственного изолятора, ни услуги или защиты, которые присущи для лагерей для перемещенных лиц. Двусмысленность правового статуса женщин и детей (они не являются ни формально перемещенными лицами, ни задержанными в рамках конфликта), замедлило оказание услуг беженцем или внутренне перемещенным лицам. Эта двусмысленность также сделала неясным, кто именно в конечном счете отвечает за предоставление основных услуг и гарантий основных прав (такие как доступ к адвокату): США и члены коалиции, СНС и различные агентства ООН.
Понимание важности разнообразного происхождения людей, содержащихся в лагерях на северо-востоке, и различные уровни рисков, которые они представляют, имеет важное значение для разработки планов по их переселению. Женщины Эль-Хола не являются монолитной группой и охватывают целый ряд фонов, включая принадлежность как к ИГ, так и к исламистской воинственности в более широком смысле. Первая категория преследует других за нарушение правил ношения никабов или нарушения законов шариата. При этом большинство из них полагают пребывание в лагере как «божественное испытание» для достижения халифата. Хотя охранники СНС и власти не разрешают иностранным женщинам доступ к мобильной связи и телефонам, многие из них имеют их и могут следить за выходом ISIS media на Telegram и WhatsApp, от последних идеологических заявлений до указаний о том, как надо бороться с оккупационными властями. Однако воинствующие женщины, по-видимому, составляют лишь малую часть этого населения. У другой части более тонкая предыстория. Как показали некоторые отчеты, многие женщины присоединились к ИГ по недоразумению, обстоятельствам или принуждению. Некоторые просто следовали за мужьями или другими членами семьи мужского пола, стремившиеся избежать жестокого обращения дома, или наивно веря в построение справедливого исламского государства. Некоторые были завербованы в качестве несовершеннолетних или выходили замуж до законного совершеннолетия. Роль и статус женщин на территории ИГ также значительно различаются. Некоторые работали в административном аппарате группы и в средствах массовой информации, или служили в качестве сотрудников правоохранительных органов, вербовщиков или пропагандистов. Некоторые работали в рамках своей профессии, например, в качестве врачей или учителей. Другие являлись женами, матерями и домработницами, которым поручалось воспитание будущих бойцов. В рамках этих категорий некоторые остались приверженными проекту ИГ, в то время как часть разочаровалась в его идеях.
Существуют также различия в численности населения, проживающего в Эль-Холе и Родже. Если жители Эль-Хола включают в себя, по словам одного чиновника СДС «правящий класс ИГ», Родж является домом для ряда диссидентов, которые открыто выражают свое разочарование по поводу проекта ИГ за его крайнюю жестокость. Эта разница ощущается в том числе и по стилю одежды: если в первом никаб — это обязательный вариант, то во втором женщины чувствуют себя достаточно безопасно, чтобы обойтись без черной униформы ИГ и никаба целиком. Вместо этого многие носят солнцезащитные очки и свободные разноцветные наряды с соломенными шляпами поверх платков.
При этом западные правительства не торопятся репатриировать своих граждан: женщин и детей. В том числе и по причине нежелания отделить радикалов от диссидентов. Но это реально. Во-первых, многие женщины живут в лагерях месяцами или годами, и власти были в состоянии контролировать и наблюдать за ними в течение долгого времени, набирая необходимый объем информации. Во-вторых, СДС работала над каталогизацией и оценкой женщин в лагерях, хотя эти списки и реестры являются неполными. В-третьих, СДС и их партнеры по коалиции направляли группы экспертов для проведения особенно тщательных индивидуальных оценок, частично опираясь на беседы с задержанными. Одна задержанная в Родже, например, сказала, что ее неоднократно допрашивали сотрудники спецслужбы США.
Если есть одна группа людей в Эль-Холе и Родже, которые не несут ответственности за обстоятельства, в которых они оказываются, — так это дети. Много детей в лагерях пережили войну с младенчества и сейчас находятся в подростковом возрасте. Многие тысячи были рождены вне браков между женщинами и бойцами после того, как они вступили в связь с ИГ, и выросли вообще без формального образования. Как бы ни были плохи лагеря для взрослых, они еще хуже для детей. Площади лагеря не хватает ни для игровых площадок, ни для безопасных мест для детей, а также иностранных детей в рамках получения образования. В Родже, как сообщается, есть несколько школ, но там в основном пребывание больше основано на игре, чем на обучении. Педиатры и психологи, которые обследовали детей в Эль-Холе в течение шестимесячного периода, документируют четкое ухудшение их самочувствия. Ограниченный доступ к медицинскому обслуживанию в лагерях особенно вредит детям, многие из которых уже были больны до падения Багхуза. В Эль-Холе на фоне тяжелого недоедания регулярны факты дизентерии и туберкулеза, широко сообщалось также об эпидемиях кори и гепатита. Отсутствие клинической помощи в условиях зимних холодов привели к многочисленным летальным исходам от пневмонии и переохлаждения. При этом десятки мальчиков, приближающихся к подростковому возрасту, находятся в отдельных местах лишения свободы без информирования своих матерей, в связи с чем многие женщины теперь неохотно обращаются за медицинской помощью для их детей мужского пола примерно в этом возрасте из страха потерять их. Дети во всех лагерях особенно уязвимы для жестокого обращения, безнадзорности и идеологической обработки. Многие очень маленькие девочки носят никабы, одежда, что считается экстремальным даже в консервативном мусульманском обществе. Дети поют песни ИГ и слушают его аудио-записи на своих телефонах. Даже если дети представляют наиболее убедительные аргументы в пользу репатриации, логистика этого процесса является самой сложной. В мае, по оценкам ООН, только в Эль-Холе находилось до 3000 детей – это число значительно сократилось, в основном за счет отслеживания членов семей в других лагерях, но в настоящее время нет точной цифры численности (ООН публично не обновила цифру с мая). Каталогизация, установление гражданства, установление наличия родителей осложняется тем, что лагерные чиновники не документируют рождение детей. Многие дети являются гражданами с двойным гражданством, рожденными от родителей с разным гражданством, с братьями и сестрами или сводными братьями и сестрами, гражданство которых могут отличаться. Многие женщины сдали или уничтожили свои паспорта по прибытии на территорию ИГ, что еще больше усложняет ситуацию. Есть сообщения о том, что некоторые женщины могут прятать сирот или выдавать их за детей-сирот для того, чтобы сохранить следующее поколение боевиков, предполагая, что это минимизирует их шансы на репатриацию.
Сторонники репатриации западных граждан, удерживаемых на северо-востоке Сирии, выдвигают сочетание гуманитарных, гуманитарных и практических аргументов. Они указывают на ужасающие условия проживания в лагере; риски для безопасности иностранных бойцов в плену у тех, кто может освободить их; сложность мониторинга их в полевых условиях, а также возможность того, что они могут вернуться домой инкогнито, если их отпустят; и превосходство прокурорских и контрольных инструментов национальных юрисдикций. Некоторые эксперты также предполагают, что лагеря станут котлами радикализации для следующего поколения джихадистов. Тем не менее, среди западных государств (в основном государства-члены ЕС, Австралия, Канада) нет единства по этому вопросу. Только Вашингтон предпринял серьезные усилия, чтобы вернуть своих граждан. Он уже репатриировал восемнадцать американцев — шесть мужчин, трех женщин и девять детей — и призвал других союзников по коалиции последовать его примеру. Среди других стран, которые активно участвуют в репатриации, надо отметить Россию, Узбекистан, Косово, Малайзию и Индонезию; Москва зафрахтовала рейсы и вернула более 200 женщин и детей из Сирии и Ирака, где они отбывали тюремные наказания, хотя многие сотни еще остаются в тюрьмах. Аргументы, которые выдвигают американские чиновники, в целом повторяют основные моменты, касающиеся безопасности, гуманитарных потребностей и практичности. При этом президент Д.Трамп склонен подчеркивать расходы, которые правительство США якобы несет за обеспечение безопасности региона в интересах ЕС. Но часть моментов ослабляют эту аргументацию. Во-первых, у США было несколько важных преимуществ перед коалиционными коллегами в Европе по управлению рисками репатриации. США имели сильное присутствие на местах в Сирии, а американские силовики имеют сравнительно высокий уровень разведки и средств воздействия на заключенных по всей лагерной и тюремной системе на северо-востоке страны. Во-вторых, американских подозреваемых в членстве в ИГ очень мало по сравнению с европейскими странами. Только приблизительно 300 американцев присоединились к ИГ; для многих европейских стран как общие, так и среднедушевые показатели значительно выше, причем оценки варьируются от 1900 из Франции, до 850 из Великобритании и 498 из Бельгии. В третьих, самое главное, что США сталкиваются с меньшим количеством юридических проблем, чем многие другие государства, поскольку его законы достаточно надежны и широки, чтобы лучше гарантировать успешное судебное преследование репатриантов, обвиненных в поддержке ИГ через широкий спектр действий, даже просто путем объявления Сирии и Ирака «зоной войны», что облегчает уголовное преследование. В ЕС напротив, существуют более строгие требования для начала разбирательства по уголовным делам, что означает то, что десятки женщин и мужчин из ИГ могут избежать судебного разбирательства. Из девятнадцати взрослых (четырнадцать мужчин и пять женщин), которые побывали в Сирии и Ираке и, как известно, вернулись в США (как репатриированных, так и самостоятельно возвращенных), тринадцати в настоящее время предъявлены обвинения, в том числе двум женщинам и одиннадцати мужчинам.
Как ни странно, усилия США по демонизации ИГ отбивает охоту у других правительств ЕС проявлять гибкость в вопросе репатриации. Один американский чиновник сказал: «Проблема в том, что мы потратили все эти усилия на продвижение западной антитеррористической парадигмы и дегуманизации этих людей до абсурда. Теперь мы должны гуманизировать население, чтобы убедить страны, которые могут и должны вернуть их домой» .
Источники колебаний в Европе надо делить на следующие. Политические проблемы. На этом фоне большинство западных правительств пришли к выводу, что они предпочитают оставить задержанных на местах из-за сочетания политических и военных соображений. По признанию одного европейского чиновника, «полная репатриация будет «самоубийством»». При этом Франция изучила возможность направления своих граждан в Ирак для дальнейшего уголовного преследования. Этот вариант нашел поддержку у французской общественности: в февральском опросе 2019 года 82% респондентов заявили, что правительство президента Э.Макрона должно отправить французских сторонников ИГ в Ирак, а еще 89% сказали, что они были бы озабочены в случае возвращения репатриантов во Францию. Только один из десяти (11%) британских респондентов в ноябрьском опросе 2017 года заявил, что британские граждане должны быть репатриированы. Во многих странах правительства и политические партии опасаются, что разрешение на возвращение даст импульс для активизации внутренних ультраправых и популистских групп; они боятся неизбежных избирательных последствий. Что касается политики, то европейские чиновники выражают озабоченность по поводу их способности работать в условиях кризиса. Хотя иностранные боевики, совершившие преступления, теоретически могут быть осуждены и приговорены к длительным срокам лишения свободы, их родные юрисдикции, сбор доказательств, достаточных для обоснования обвинительного приговора может быть непомерно сложной задачей. При этом данные национальных разведок часто не имеют доказательной силы в судах. Хотя многие юрисдикции в последние годы пересмотрели свои законы, которые делают возможным судебное преследование за менее тяжкие преступления – те, которые связаны с членством в организации или материальной поддержки террористической организации, например, имеет место сложные требования к сбору доказательств . На практике эти моменты предполагают, что возвращающиеся мужчины-комбатанты, которые сталкиваются с преследованием, как правило, получат в лучшем случае приговоры от трех до семи лет, а женщины (чьи в основном небоевые роли делают доказательства более трудными для документации) вообще могут избежать наказания, особенно в таких странах, как Великобритания и Германия. Эта картина беспокоит европейских силовиков. Они предвидят, что сторонники ИГ, помещенные в местные тюрьмы начнут дополнительную радикализацию других заключенных, а затем через короткий срок будут отпущены. Все это будет означать резкое ухудшение для перегруженных служб безопасности условий для контроля и оценки ситуации. На этом фоне европейские чиновники оказали солидарное сопротивление попыткам репатриировать женщин, причем некоторые считают, что многие из них столь же радикальны, как и мужчины. В результате, акцент в европейских столицах сместился на репатриацию детей.
Помимо этих проблем правоприменения есть и геополитические. Для многих европейских государств контакты с СДС или ее политическим крылом на северо-востоке само по себе представляет большие трудности. В целом, правительства неохотно вступают в переговоры, которые касаются негосударственного сектора. В данном случае они проявляют особую неохоту для взаимодействия с СДС или СНС, как из-за давних оговорок о их всеобъемлющих отношений с Рабочей партией Курдистана (РПК), так и из чувствительности к глубоким опасениям Турции по поводу присутствия СДС на северо-востоке Сирии. Один немецкий дипломат сказал: «Мы знаем, что они [СДС] хотят признания для начала диалога о судьбе беженцев, но этого мы им дать не можем». В частности, эта тема сорвала репатриацию казахов и уроженцев Центральной Азии, потому что СДС требовал «чего-то, что было равносильно признанию». Некоторые государства, желающие репатриировать сирот, дистанцируются от этого процесса, полагаясь целиком на НПО, но все эти планы сорвались по причине турецкого вторжения и эвакуации их сотрудников и сокращения их национального персонала, в некоторых случаях до нуля. Для возобновления этого процесса необходима репатриация с новыми участниками. Единственный успешный западный вариант репатриации детей с момента турецкого вторжения осуществлялся при содействии Сирийского Красного Полумесяца и Красного Крест в координации с Дамаском, который сигнализировал о своей готовности содействовать дальнейшей репатриации детей. На фоне этой матрицы политических и политических соображений правительства Великобритании, Франции и Германии решительно отвергли репатриацию всех мужчин и женщин, с некоторыми вариациями на тему детей: и Франция, и Германия репатриировали несколько сирот, хотя Великобритания на сегодняшний день не забрала ни одного ребенка вообще. Эти правительства различаются в своих позициях только в том, насколько четко они формулируют и делают свои подходы публичными, опираясь вместо этого на аргументы об отсутствии консульского доступа в Сирии или отсутствию юридических обязательств по оказанию помощи гражданам в зоне военных действий, куда они прибыли добровольно. Великобритания заняла самую жесткую позицию. Хотя международное право запрещает это, Лондон лишил гражданства десятки граждан Великобритании на том основании, что они пользуются двойным гражданством или даже теоретическим правом на его получение. Такой подход к лишению гражданства также создает препятствия на пути репатриации британских детей, чьи родители были лишены гражданства, поскольку это потребует от британских властей разлучить детей с их родителями. Соединенное Королевство также утверждало, что оно не обязано по закону предлагать консульскую помощь своим гражданам из-за условий безопасности на сирийском северо-востоке и отсутствия доступа туда, несмотря на регулярные официальные визиты парламентариев Великобритании в этот район. В своей основе британский подход воплощает веру Министерства внутренних дел в то, что его аффилированные с ИГ подданные представляют меньшую непосредственную угрозу для родины в Сирии, чем если бы они были бы в Великобритании. Это отчасти отражает мнение о том, что судебное преследование, скорее всего, останется затрудненным из-за недостатка доказательств и что управление рисками будет целиком возложено на контртеррористическую полицию и органы внутренних дел.
Женщины из Северной Африки, связанные с ИГ, сталкиваются с аналогичными препятствиями на пути возвращения. Марокко и Тунис, хотя Рабат делал противоречивые заявления и говорил о «гуманитарных исключениях». Небольшое число женщин, около пятидесяти, вернулись в Марокко самостоятельно, в то время как несколько сотен вновь вернулись в Тунис. Тунис сталкивается с возможно более серьезной проблемой, чем Марокко в рамках репатриации женщин. Страна пережила несколько террористических атак, связанных с ИГ, потенциал его судебной системы и безопасности сильно напряжены, а общественное мнение не склонно к репатриации. Тунисцы периодически проводят демонстрации в столице против возвращения граждан Туниса из зон конфликтов. Тунис дал понять, что в принципе стремится репатриировать детей, но на практике он практически ничего не сделал для возвращения своих детей-граждан из Сирии. На самом деле, логистические проблемы преодолимы, или, по крайней мере, были преодолимы до турецкого вторжения. Таким странам, как Бельгия, Франция, Германия и Великобритания, удалось разным способами репатриировать детей с северо-востока на индивидуальной основе. Прежде всего путем обеспечения безопасности со стороны вооруженных сил других государств в рамках прикрытия консульских групп, работы через местные НПО и организации выдачи документов, удостоверяющих личность, подготовленных в консульствах на севере Ирака.
Для Франции репатриация является особенно трудным вопросом. Это европейская страна с наибольшим числом граждан, связанных с ИГ в Сирии (по оценкам около 400), и целом набором самых смертоносных атак ИГ на своей родине, в результате которых 13 ноября 2015 года в Париже погибли 130 человек, и нападение с использованием грузового автомобиля в Ницце 14 июля 2016, в результате чего погибло 86 человек. В январе под давлением президента Трампа, президент Франции Макрон выразил желание рассмотреть вопрос о более гибкой политике репатриации, но с тех пор этого не произошло. Вместо этого Париж направил все усилия (пока безуспешные) на заключение сделки с Багдадом об организации там международного суда для французских и других европейских граждан. Французский эксперт по вопросам безопасности также отметил отсутствие потенциала во французской пенитенциарной системе и уже существующие значительные проблемы с радикализацией заключенных. Вопрос о репатриации, в том числе женщин, стал важным вопросом, пока находится только в центре парламентских и общественных дебатов.
Германия провела небольшое число индивидуальных репатриаций, но предпочитает держать большую часть своих граждан в сирийских лагерях и тюрьмах. Это обусловлено тем фактом, что национальная юридическая система ФРГ не гарантирует адекватного наказания для возвращающихся. Такие правовые последствия, вероятно, еще больше дистанцировали Берлин от желания заниматься репатриацией. При этом Франция, Германия, Великобритания и другие правительства сталкиваются с судебными исками членов семей женщин, подающих иски о репатриации. Решения судов в Бельгии, Нидерландах и Германии обязывали государственные органы предпринять усилия по репатриации детей и, в некоторых случаях, матерей . Будут ли эти решения иметь стимул для увеличения количества репатриаций остается открытым вопросом.
Турецкое вторжение в октябре 2019 года поставило вопрос о том, смогут ли европейские правительства будут иметь постоянный доступ к своим гражданам, находящимся в регионе. Пока такая опция сохраняется. Решающее значение в этой связи имеет то, что США, по-видимому, намерены сохранить значительный контингент его сил в этом районе (Трамп отправил примерно 500 человек на северо-восток Сирии после вывода 1000 военных), хоть он и сосредоточен сейчас вблизи нефтяных месторождений Восточного приграничного района. США также стремятся сохранить доступ к пунктам пересечения границы с Ираком, которые облегчают поездки НПО по оказанию помощи, а также репатриацию. Также решающее значение имеет то, что СДС и СНС, похоже, готовы сохранить по крайней мере временный административный контроль над внутренними районами и лагерями (включая Эль-Холь и Родж). Учитывая, что США намерены своими силами «защищать» восточные нефтяные месторождения и поддерживать сотрудничество с СДС в кампании по борьбе с возрождением ИГ, западные правительства могут продолжать искать поддержки НПО для материально-технического обеспечения беженцев и помощи процессов репатриации. На данный момент ситуация в Эль-Холе и Родже способствует к началу нового процесса репатриации. В целях обеспечения быстрого прогресса сироты и несопровождаемые дети являются наименее спорной группой для переезда домой. Правительства уже приступили к этой работе, но после турецкого вторжения, репатриация детей замедлилась почти до нуля. Лагерные власти (гражданское руководство лагерей из СДС) также заявили, что они готовы оказать помощь в репатриации, как это было в прошлом, и даже будут готовы отвезти задержанных к пограничному переходу Сималка с Северным Ираком. Особую помощь могут оказать США. Биометрическая и гражданская документация беженцев в лагерях и их удостоверения личности (паспорта и национальные удостоверения личности) в настоящее время находятся в распоряжении СДС, и их доступность имеет решающее значение как для скрининга, так и для репатриации. Американцы в этой связи должны гарантировать, что данные, которые там хранятся в цифровом виде, должны быть переданы европейским правительствам. В идеале западные правительства должны пересмотреть систему безопасности и политические расчеты, которые пока удерживают их от массовой репатриации. Однако до тех пор, пока западные правительства не придут к аналогичной оценке, они будут предпринимать попытки найти альтернативные от репатриации варианты действий. Прямо сейчас долгосрочный вариант предусматривает заключение сделки с Багдадом, в соответствии с которой иракские суды (возможно, «гибридные» трибуналы с участием международных судей и использованием иностранной технической и финансовой поддержкой) будут приговаривать иностранных боевиков к тюремному содержанию в местах лишения свободы, расположенных на иракской территории. В октябре министр иностранных дел Франции Жан-Ив Ле Дриан посетил Багдад, чтобы добиться решения этих проблем линии (другие европейские правительства также заинтересованы в этом варианте), и он участвовал пока в безрезультатных в переговорах о финансировании иракских тюрем для содержания иностранных боевиков. Багдад просит очень много. Помимо денег, существуют еще и чисто политические мотивы. Для того, чтобы европейские правительства отправляли своих граждан на судебное разбирательство в Ирак в соответствии со своими обязательствами в области прав человека, Багдад должен будет предложить достоверные заверения в том, что он не будет применять смертную казнь. Пока этого нет. Иракские суды недавно приговорили двенадцать французских джихадистов к смертной казни. Как именно европейские стандарты будут применяться в системе Ирака, известной злоупотреблениями, плохой судебной процедурой, и коррупцией — неясно. То же самое касается примерно и вопросов о содержании задержанных на новом уровне или строительства улучшенных объектов внутри Сирии. Но препятствия в реализации этих планов, возможно, еще больше, чем тема суда в Ираке. Строительство нового объекта может столкнуться с отказом западных правительств участвовать в этих дорогостоящих лоббируемых Анкарой планах без всеобъемлющего политического решения сирийского конфликта. Он также может потребовать прямого переговорного процесса между будущими западными способами и негосударственными СДС, что является непреодолимой проблемой для многих европейцев. Это вариант также должен подразумевать, что территория, на которой будут построены такие объекты, не перейдет из рук в руки в следующем году от СДСSDF к Анкаре или Дамаску.
Вывод
Оставление десятков тысяч иностранных мужчин, женщин и особенно детей в лагерях в передних условиях содержания является неприемлемым для европейских правительств с точки зрения гуманитарных рисков и вопросов безопасности. При этом женщины и дети — это правильный отправной пункт для начала процессов репатриации. При этом динамика этого процесса будет целиком зависит не только от желания западных правительств, но и от сроков нахождения американских сил в Сирии и их альянса с СДС.