Некоторые из этих транспортных проектов были оглашены в ноябре прошлого года вице-президентом ИРИ Эсхаком Джахангири. По словам Джахангири, китайские компании окажут Ирану содействии в электрификации 900 километров железной дороги, соединяющей Тегеран с важным административным центром   на северо-востоке страны. Существуют также планы строительства скоростной железной дороги Исфахан-Кум-Тегеран, которую предлагается продлить до Тебриза на северо-западе ИРИ. Тебриз, столица Иранского Азербайджана, является важным индустриальным центром, где сосредоточены предприятия нефтеперерабатывающей, газоперерабатывающей, металлургической и нефтехимической промышленности. Он является также исходным пунктом газопровода, соединяющей Иран с Турцией. С китайской точки зрения, Тебриз является важным пунктом на ветке «Нового Шелкового Пути», соединяющего КНР через Кыргызстан, Казахстан, Узбекистан, Туркменистан и Иран с Турцией и Европой. Китайские компании также будут вкладывать капиталы в порт Чабахар на берегу Персидского залива.

По информации Саймона Уоткинса, к договору прилагаются секретные протоколы о военном и военно-техническом сотрудничестве. При этом в них, по мнению эксперта,  участвует и Россия. Уоткинс пишет о том, что  в августе должны состояться встречи иранских военных с китайскими и российскими коллегами. Если переговоры пройдут нормально, то китайские и российские ВВС должны к ноябрю получить доступ к иранским военным базам. Иранский источник портала www.oilprice.com утверждает, что речь идет о военных аэродромах в Хамадане, Чабахаре, Абадане и Бендер-Аббасе (1). Необходимо напомнить, что в 2016 году база в Хамадане уже использовалась российскими ВКС в ходе рейдов на Сирию. Однако позднее иранское правительство отказало российским военным в доступе к этой базе. Формальным предлогом было то, что согласно Конституции ИРИ иностранные державы не могут открывать военные базы на территории Исламской Республики.

По информации Уоткинса, на аэродромах могут быть развернуты самолеты бомбардировочной и  истребительной авиации, которые будут гарантом от гипотетической американской агрессии. Если говорить о бомбардировщиках, то речь идет о модифицированных в КНР российских военных самолетах Ту-22 М3 (дальность полет 6800 километров и 2400 километров с полной  боевой нагрузкой). Предполагается развернуть также сверхзвуковые бомбардировщики-истребители Су-34 и новые российские истребители типа «Стелс» Су-57.

По информации иранских источников www.oilprice.com, развертывание боевой авиации будет сопровождаться установкой китайских и российских систем радиоэлектронной борьбы (РЭБ). Эти системы будут нести три функции: электронную поддержку, включая раннее предупреждение об использовании противником вооружений; защиту от систем подавления противника; электронное подавление радиолокационных систем противника. По информации Уоткинса, наряду с системами РЭБ в Иране будут, скорее всего, развернуты и российские системы ПВО С-400. Системы РЭБ, вероятно, будут включать себя российские «Красуху-2» и «Красуху-4». Это оборудование способно нейтрализовать системы C4ISR (командование, контроль, коммуникации, компьютеры, разведка, наблюдение и распознавание), стоящие на вооружении у стран НАТО. «Красуха-2» способна подавлять систему Airborne Warning And Control Systems (AWACS) на расстоянии 250 километров, а также управляемые ракеты. В то же время «Красуха-4» является многофункциональной системой, способной к подавлению не только AWACS, но и наземных радаров. По словам Уоткинса, «Одна из российских систем РЭБ будет размещена в Чабахаре, что позволит полностью подавить системы ПВО ОАЭ и Саудовской Аравии так, что на предупреждение о возможной атаке у них останется только две минуты. Такой масштаб ВТС потребует обучения и стажировок военного персонала. 110 военнослужащих КСИР будут ежегодно отправляться на стажировки в Россию и КНР, а 110 российских и китайских военных – в Иран для обучения коллег».

Показателем того, что КНР всерьез готова взяться за военно-техническое сотрудничество с Ираном, является позиция китайских дипломатов в ООН по поводу возможных поставок оружия в ИРИ. В начале июля постоянный представитель КНР в ООН Чжан Юн, выступая в Совете Безопасности, призвал США «Прекратить односторонние незаконные санкции против Ирана. Истоком нынешнего кризиса является выход США из ядерной сделки в мае 2018 года и возвращение односторонних санкций против Ирана». Китайский дипломат также решительно выступил против продления эмбарго ООН на поставки вооружений в ИРИ, которое истекает в октябре текущего года. Китайский дипломат отметил: «Это подорвет совместные усилия по сохранению СВПД. СВПД было одобрено Советом Безопасности и является легально обязывающим стороны документом. Мы призываем США прекратить нелегальные односторонние санкции против Ирана и распространение своей юрисдикции на другие субъекты международного права, и вернуться на правильную дорогу соблюдения СВПД и резолюции 2231 Совета Безопасности».

В случае, если эти планы осуществятся, подобный шаг будет означать переформатирование экономической и политической карты Ближнего Востока. По мнению американской исследовательницы иранского происхождения, профессора Джорджтаунского университета Ширин Хантер, иранско-китайская сделка способна изменить баланс сил в ближневосточном регионе (2). По словам Хантер, окончательная судьба иранско-китайского соглашения пока не определена, так как оно должно пройти одобрение меджлисом. Исследовательница считает, что данная сделка будет означать подчинение Ирана китайским экономическим и политическим интересам и сравнивает ее со «сделкой Рейтера» 1872 года. Этот договор, заключенный между британским банкиром Джулиусом Рейтером и шахом Ирана, предусматривал сдачу в концессию английским компаниям наиболее «лакомых кусков» иранской экономики. Ширин Хантер считает, что причиной заключения этой сделки с иранской стороны является доведенное до максимума экономическое и военно-политическое давление со стороны США. Что касается КНР, то эта сделка безусловно чрезвычайно выгодна Пекину. Через иранскую территорию китайцы получают кратчайший доступ для экспорта своих товаров в Европу. Она отмечает выгодное географическое расположение ИРИ. Утвердившись в Иране, китайцы получают доступ к Персидскому заливу и Каспийскому морю, а если Грузия присоединится к программе «Один пояс, один путь», то и к Черному.

Ширин Хантер полагает, что причиной «поворота на Восток», провозглашенного руководством ИРИ, является враждебная позиция США, сорвавших нормализацию отношений Ирана с Западом. Такая нормализация была целью иранского руководства со времен правительства президента Али Акбара Хашеми Рафсанджани (1989-1997 годы), который проводил курс на расширение экономических связей ИРИ с Европой, полагая, что они послужат предпосылкой для улучшения политических отношений. После заключения СВПД в 2015 году иранская сторона начала вести переговоры со странами Евросоюза и США о расширении торговли и привлечения инвестиций в экономику ИРИ. В частности, Тегеран выражал желание приобрести самолеты Boeing и Airbus. Однако враждебная политика США кардинально изменила ситуацию.

В то же время другой эксперт по Ирану Умид Шукри Калесар полагает, что на пути реализации соглашения могут возникнуть значительные препятствия. Китай не зависит от импорта иранской нефти, ему, по мнению Калесара, есть из чего выбирать. В январе текущего года КНР и США в рамках урегулирования своих экономических споров заключили торговое соглашение, предусматривающее  импорт Китаем американской нефти и СПГ на сумму в 50 млрд долларов в течение 10 лет. После эпидемии коронавируса и воинственной антикитайской риторики администрации США судьба этой сделки является неясной. Однако у Ирана есть вполне реальный ближневосточный конкурент по экспорту нефти в Китай. Это Саудовская Аравия. В 2017 году Китай был главным импортером иранской нефти (около миллиона баррелей в сутки). С 2018 года закупки нефти в ИРИ неуклонно снижались. При этом существенно увеличилась доля КСА в экспорте «черного золота» в КНР. Если в 2017 году она составила полмиллиона баррелей в день, то в 2019 году уже 1,7 млн баррелей. Эр-Рияд придает большое значение торгово-экономическому сотрудничеству с КНР. В ходе визита наследного принца Мухаммеда бен Сальмана в Китай в 2019 году было заключено соглашение о саудовских инвестициях в нефтехимический комплекс в Тяньцзине на сумму 10 млрд долларов США (3). Эксплуатацию нового предприятия будут вести саудовская компания Saudi Aramco и китайская компания NORINCO.

В случае, если ирано-китайское соглашение будет заключено, это будет означать безусловный геополитический успех КНР. Пекин получи не только дешевую иранскую нефть и логистику в Турцию и Европу, но и господствующее положение в Персидском заливе. Внушительное военное присутствие КНР в этом регионе побудит Саудовскую Аравию и ОАЭ также пересмотреть свои приоритеты и переориентироваться на альянс с КНР. Одновременно это будет означать существенный удар по престижу США. Ведь одна из главных целей администрации Трампа – поставить Иран на колени  и заставить его сдать свои внешнеполитические позиции, не будет достигнутой.

1. https://oilprice.com/Energy/Energy-General/China-Inks-Military-Deal-With-Iran-Under-Secretive-25-Year-Plan.html
2. https://www.middleeasteye.net/opinion/how-iran-china-deal-could-alter-middle-easts-balance-power
3. https://english.alaraby.co.uk/english/indepth/2020/7/9/China-and-Irans-strategic-partnership-A-zero-sum-game