В последнее время тема Египта все чаще становится центральной при обсуждении процессов, происходящих в регионе БВСА. Похоже, что эта страна возвращает себе статус крупнейшей арабской державы, уже, практически претендуя на него в военно-политическом контексте, присматривается к роли ведущего регионального игрока, ведя одновременно три сложносоставные внешнеполитические компании: на юге, против Эфиопии, на западе – в Ливии и в Восточном Средиземноморье – против Турции (пока что отдельно, но в перспективе – против всех). Между тем, отношения Египта со странами Запада заслуживают комплексного рассмотрения, считают эксперты ISPI, Корт Дебеф (Koert Debeuf), представляющий также Institute for European Studies, IES и Шерин Гариб (Sherin Gharib), из Австрийского института международных проблем (Austrian Institute for International affairs)

Спустя месяц после того, как египетская революция сместила Хосни Мубарака 11 февраля 2011 года, К.Дебеф оказался в Каире с делегацией Европейского парламента. По реакции многих молодых революционеров, вспоминает эксперт, «мы поняли, что они не чувствовали никакой поддержки со стороны Запада в их борьбе за свободу и демократию. Они сделали это сами и гордились этим. Во время встречи с премьер-министром, а затем кандидатом в президенты Ахмедом Шафиком нам было озвучено другое сообщение, удивившее европейцев: «Вы поддержали Мубарака. Нам не нужна ваша помощь для перехода к демократии»».

Десять лет, последовавших за революцией, были отмечены таким же взаимным непониманием. Запад был разочарован незаинтересованностью египетского правительства в помощи Запада, кроме денег. Египетская сторона была разочарована патерналистскими требованиями Запада о переменах, при том, что он не оказывал достаточной, по мнению Каира, финансовой поддержки. Лучшим примером этого разочарования была, возможно, так называемая целевая группа ЕС-Египет, созданная в 2012 году. ЕС согласовал многолетний пакет в размере 5 млрд евро для Египта, который был представлен как, своего рода, новая сделка. На самом деле более 80% этого пакета состояли из займов, которые должны были быть предоставлены только в том случае, если Египет соблюдал условия МВФ. Из 200 млн евро, заложенных в год, Египту была выплачена лишь часть, поскольку в глазах Европы правительство не выполнило поставленных условий. Короче говоря, в глазах египтян этот пакет помощи был пустышкой. Аргументация египетского правительства, какой бы ни была его идеология, всегда заключалась в следующем: «Что в этом для нас?» Это причина того, что европейское влияние на Египет было ограничено в таких вопросах, как права человека. «Пряник» Европы оказался слишком мал, а «кнута» не существовало.

За последние 10 лет влияние Соединенных Штатов на Египет было несколько больше. Несмотря на то, что годовой пакет помощи США был примерно такой же, как и европейский, около 200 млн евро, военный пакет имел преобладающее значение. После Кемп-Дэвидского соглашения между Израилем и Египтом в 1978 году Соединенные Штаты ежегодно выделяют Египту 1 млрд евро (1,3 млрд долларов) в виде военной помощи или оборудования. Одно из разочарований египтян заключается в том, что на эти деньги нужно не только покупать американское оружие, но также и то, что это оружие часто не включает в себя новейшие технологии. Учитывая давление Вашингтона по вопросу соблюдения  прав человека и другую критику, звучавшую в адрес Каира в годы администрации Б.Обамы, многие сторонники нынешнего правительства А.Ф.ас-Сиси твердо убеждены в том, что США — не дружественная нация, на роль которой они претендуют, и даже в том, что именно США обучали и подталкивали движение «6 апреля» и другие организации, начавшие революцию 2011 года, которая свергла тогда президента и правительство, и таким образом, ослабила страну.

Если мы сравним финансовые субсидии Запада Египту, они кажутся незначительными по сравнению с поддержкой от монархий  Персидского залива. С 2011 по начало 2019 года страны Персидского залива предоставили Египту не менее 75 млпд евро, в основном, наличными, а также ссуды на покупку нефти. Даже если принять во внимание кредиты ЕС Египту и военную помощь США, цифры будут намного меньше, чем у аравийских монархий. Не менее важен тот факт, что деньги стран Персидского залива поступают без формальных условий. Это не означает, что нет никаких условий вообще. Например, когда Объединенные Арабские Эмираты и Саудовская Аравия начали войну в Йемене, они попросили поддержки у Египта, а у Каира не было другого выбора, кроме как присоединиться к ним, хотя его поддержка была довольно символической.

В то время как ЕС отказался одобрить персоналию нового президента Египта Абдель Фаттаха ас-Сиси, президент России Владимир Путин 9 февраля 2015 года посетил Египет с официальным визитом. А.Ф.ас-Сиси не только был благодарен за это признание, но и подписал сделку по поставке российских систем ПВО и истребителей. На самом деле, ракеты прибыли всего несколько недель спустя. В тоже время были заключены двусторонние сделки между Египтом и европейскими странами, наиболее важной из которых была Франция. Через неделю после визита В.Путина Франция заключила с Египтом сделку на 5,2 млрд евро по истребителям Rafale, которая стала лишь первой из многих последующих сделок по поставкам оружия. В августе того же 2015 года итальянская энергетическая компания ENI обнаружила крупное месторождение газа в египетских водах Средиземного моря. Это скрепило новое египетско-итальянское партнерство, которое не могло быть прервано даже из-за убийства итальянского студента Джулио Регени, подвергшегося пыткам со стороны офицеров египетской разведки несколько месяцев спустя. В том же году Германия, со своей стороны, через свою транснациональную компанию Siemens инвестировала в Египет 10 млрд Евро.

Однако, главное содержимое отношений между ЕС и Египтом было связано не с оружием или газом, а с так называемым миграционным кризисом 2015 года. В 2015 году 1,3 млн беженцев прибыли в ЕС в поисках убежища, что вызвало серьезный политический кризис внутри Европейского союза. Канцлер ФРГ А.Меркель пошла против течения и заявила, что Германия сможет справиться с этим (Wir schaffen das). Тем не менее, на Ангелу Меркель и ЕС оказывалось давление, чтобы остановить эту миграцию. Вот почему была заключена сделка с Турцией и Ливией, двумя основными источниками миграции в Европу. В 2017 году ЕС заключил миграционную сделку с Египтом, чтобы остановить отправку лодок с беженцами со средиземноморского побережья страны и борьбы с терроризмом.

С этой сделкой ЕС по миграции / терроризму А.Ф.ас-Сиси, похоже, получил то, чего искал: европейское признание. Бывший президент США Дональд Трамп назвал его «моим любимым диктатором», а президент Франции, Эммануэль Макрон вручил ас-Сиси высшую французскую медаль — Légion d’honneur. Поскольку арабский мир остается нестабильным, Египет при ас-Сиси, кажется, снова является маяком стабильности. После травм, нанесенных террористическими атаками и так называемого миграционного кризиса, Европа решила вернуться к той же позиции, которую она занимала в отношении Хосни Мубарака до революции 2011 года: если Египет делает вид, что борется с терроризмом и останавливает миграцию, Европа будет делать вид, что дело с правами человека и демократией в Египте, обстоит, более или менее, нормально.

Спустя десятилетие страны – участники «арабской весны» демонстрируют социально-политические крайности между, например, Тунисом и соседней Ливией, с Египтом в промежуточной зоне. Прошедшее десятилетие для Египта стало временем упорядоченных выборов в законодательные органы и трех выборов — в президенты, после того, как Х.Мубарак правил почти тридцать лет. Но нынешний президент Египта — бывший министр обороны, продолжение с 1952 года — с небольшим перерывом – прежней практики пребывания на посту военных президентов. С этой точки зрения, чем была для Египта «арабская весна»? Сыграла ли она роль в том, каким стала страна сейчас? Или же не сыграла вообще, если исходить из того, что у власти в Египте по-прежнему находятся военные.

В небольшой деревне Сиди-Бузид на юге Туниса, ставшей свидетелем самосожжения Мухаммеда Буазизи, места, где вспыхнула первая искра «арабской весны», 10-летие прошло без массовых гуляний. 25 января, несмотря на то, что эта дата в Египте объявлена официальным праздником, народных гуляний, тоже не было. В отличие от Туниса, многие лидеры египетской «арабской весны» либо в тюрьмах, либо в изгнании.  Шерин Гариб, рассматривая события в Египте за последнее десятилетие, проводит сравнительное исследование, результаты которого выходят за рамки этой страны. Как мы знаем, «арабская весна» была инициирована в Тунисе 17 декабря 2010 года, а Египет присоединился к ней более чем через месяц, 25 января 2011 года. Однако социально-демографический вес и региональный статус этой страны делают ее репрезентативной выборкой, отражающей более широкие закономерности. Центральное положение Египта является общепризнанным. В частичном исследовании BBC восьми фильмов и двенадцати документальных фильмов об «арабской весне» четыре и шесть — 50% соответственно — были посвящены Египту. В трех разделах своего материала Ш.Гариб подчеркивает два обстоятельства, которые относительно игнорируются при анализе траектории «арабской весны»: обоснование экономических потребностей и роль международных факторов.

Арабская весна, осень или зима, чем стали те события для Египта?

Эти три термина используются в арабских и мировых СМИ и демонстрируют различные состояния, временную эволюцию и меняющиеся оценки воздействия этих массовых протестов. В конце июля 2011 года саудовский региональный телеканал «Аль-Арабия» провел опрос о степени оптимизма / пессимизма в отношении «арабской весны». Оптимизм был преобладающим настроением: из опрошенных 71% были оптимистами; 7% пессимистов и 22% не знали, что ответить. Более того, 90% считали, что будущее будет лучше, по сравнению с 4%, которые думали, что оно будет хуже, а 6% не дали ответа. Если бы этот опрос был проведен сегодня, реакция общественного мнения могла бы быть обратной, «чем десять лет назад. Хотя, в случае с Египтом многие утверждали бы, что эта страна была спасена от трагической судьбы Ливии, Йемена или Сирии, большинство заявило бы о провале ее «арабской весны». В поддержку цитируются несколько таких политических показателей: свержение и смерть в тюрьме его первого гражданского президента М.Мурси, реабилитация Х.Мубарака после его смерти благодаря участию президента А.Ф.ас-Сиси и его правительства в организованных на национальном уровне похоронах; рост числа людей, содержащихся под стражей без суда, ограничения основных прав, таких как свобода слова, ассоциаций и собраний.

Противоречия в сфере права человека

Во время своего официального визита во Францию ​​в начале декабря прошлого года, президент А.Ф.ас-Сиси подтвердил, что Египту нечего скрывать в отношении соблюдения прав человека в стране. Президент Эммануэль Макрон, заявил, что между ними есть различия на этом уровне, но Франция не будет обусловливать свое экономическое сотрудничество и продажу оружия, исходя из этих различий. Эти разногласия были озвучены на фоне огромных противоречий между, с одной стороны, Европейским парламентом, а с другой — египетским и арабскими парламентами.

Заявление ЕС 12 декабря 2020 г. очень подробно и конкретно касается нарушений общепризнанных прав человека. Опровержения парламентов Египта и арабских стран не затрагивают эти особенности, а настаивают на альтернативных принципах, например защита «национального суверенитета» от «неоколониальной интервенции» и особенно, делается упор на альтернативном определении прав человека. Это альтернативное определение оспаривает западный акцент на индивидуальном подходе, и вместо этого отдает приоритет концепции, основанной на коллективности, сосредоточенной на главенстве развития и социально-экономических потребностях того же Египта. Мустафа Эль Фики, глава Александрийской библиотеки, повторил, что самым основным правом человека является тот, который гарантирует постоянное убежище и достойную повседневную жизнь, (газета «Эль-Шурук», 23 декабря 2020 г.). Согласно этой логике, предпосылкой удовлетворения этих потребностей развития является политическая стабильность и сохранение государства. Контент-анализ 149 выступлений президента А.Ф.ас-Сиси за трехлетний период 2014-2016 гг. также доказывает этот приоритет (Абд Раббу, газета «Эль-Шорук», 13 декабря 2020 г.)

Будь то его 60 выступлений перед своей внутренней аудиторией или 89 выступлений перед внешним миром, приоритетом является экономическое развитие и его видение предпосылок для безопасности, которую все чаще определяют, как противодействие терроризму «Братьев-мусульман» и их союзников,  что является непременным условием любой реформы. Официальные источники до тошноты повторяют, что, несмотря на коронавирус, что экономическая политика оправдала себя, ссылаясь в подтверждение этого на «доверие» МВФ, о чем свидетельствуют займы в размере 17,1 млрд долларов за период 2015-2020 годов. В ответ Египет применил необходимый план реформы МВФ, включая отмену субсидий на многие товары первой необходимости, от электроэнергии до бензина, и провел девальвацию своей валюты почти на 300%. МВФ подтверждает успех «своих советов», поскольку некоторые основные экономические показатели показывают улучшение за трехлетний период 2018-2020 гг.

В то время как средний уровень бедности по официальным данным вырос с 27% до 32,3%, отношения Египта с МВФ, по-прежнему, являются беспроигрышными. Египет получает необходимые кредиты, а также подтверждения МВФ, что страна проводит серьезную экономическую реформу. Точно так же, МВФ на опыте крупной развивающейся страны демонстрирует, что его программа структурной перестройки является планом экономической реформы.

Правительство Египта также показывает, что его «экономический успех» — это также успех политический. Официальные и полуофициальные заявления СМИ повторяют, что свержение режима «Братьев-мусульман» (БМ) в июле 2013 года спасло Египет от трагической участи многих соседних стран, такой как рост вооруженных фракций и бесконечные «новые войны» на фоне государственного провала. Данные по 12 индикаторам Индекса Хрупкости / Несостоятельности государства показывают движение Сирии в направлении статуса «государства-банкрота» по мере «повышения» ее рейтинга с 39 места в 2010 году, до 4-го в 2020 году — потеря 35 позиций; Ливия со 112 до 20 — потеря 92 позиций; Йемен с 18 до печально известного высшего ранга несостоявшегося государства номер один. Для сравнения, Египет поднялся с 43-го места в списке в 2010 году до 35-го в 2020 году, потеряв всего 8 позиций.

Общий исторический анализ показывает, что на самом деле нет никакого противоречия между двумя типами прав человека. Однако для большинства пресловутых «мужчин (и женщин) с улицы» такие вопросы, как социально-экономические потребности, стоят на первом месте в повседневной жизни. По содержанию 44 из наиболее громких лозунгов, прозвучавших на площади Тахрир, наибольшее количество (11 или 25%) касалось социально-экономических аспектов. Более того, те, кто пострадал во время правления БМ из-за частых отключений воды и электричества и повседневной небезопасности, такой как учащение угонов автомобилей, не хотят видеть повторения этой ситуации. При выборе приоритетов на первом месте может быть избежание таких повседневных трудностей. Нынешняя ситуация в Тунисе указывает на тот же порядок приоритетов для большей части населения, поскольку большинство из 650 протестов десятилетия касаются социально-экономических проблем. Таким образом, общее правило состоит в том, что, если политический успех не сочетается с ежедневным решением экономических проблем, он недолговечен.

Озадаченные собственными неотложными потребностями, рядовые граждане склонны упускать из виду связь между характеристиками режима и его социально-экономической политикой. Напротив, многие в настоящее время доходят до того, что связывают текущие повседневные проблемы с наступлением самой «арабской весны». Протесты городской молодежи десятилетней давности рассматриваются не как реакция на проблемы управления, а как их причина. Такой доминирующий нарратив — хороший пример того, что Грамши назвал гегемонией по согласию, когда массовая база усваивает авторитарную сделку режима.

Авторитарная сделка и ее международная поддержка

Ранняя версия этой сделки в регионе началась в Персидском заливе в дебатах о государстве-рантье. Короче говоря, когда граждане добровольно отказываются от многих своих политических / демократических прав в обмен на экономическую щедрость государства.

За пределами контекста Персидского залива пример Египта в настоящее время показывает, что эта сделка была расширена и переформулирована, чтобы обозначить приоритет решения экономических потребностей и его предпосылку, как условия для политической стабильности. Что необходимо учитывать, так это вклад — намеренный или непреднамеренный — международных правительственных партнеров в Европе и Персидском заливе. Европа, очевидно, заинтересована в политической стабильности в Южном Средиземноморье, чтобы ограничить — если не предотвратить — нелегальную иммиграцию. Более того, политическая стабильность в Египте гарантирует выплату его долга и поддержание торговых отношений, в том числе крупных сделок по продаже оружия. В этом отношении очень показателен пример Италии. Настойчивость Италии в вопросах прав человека и их отстаивание были подняты до европейского уровня из-за дела Джулио Регени, кандидата наук Кембриджского университета, который был похищен в феврале 2016 года во время его полевых исследований в Египте, а затем был найден мертвым на одном из пустынных придорожных участков на окраине Каира со следами пыток на теле. Товарооборот в 2018 году составили 7,2 млрд долларов, египетский экспорт — 1,3 млрд долларов, тогда как экспорт Италии — 5,9 млрд долларов, то есть в пять раз больше в ее пользу. В 2019 году Египет утроил импорт оружия из Италии, заключив новые сделки на сумму 16-18 млрд евро на следующие несколько лет. Это в дополнение к огромным инвестициям, включая изыскания по газу, проводимые ENI. Экономические отношения с Францией говорят о том же: по данным французской таможни, в 2017 году объем торговли Франции и Египта увеличился на 21,8% и составил 2,5 млрд евро. В период с 2013 по 2017 год Франция стала основным военным поставщиком Египта. Что необходимо повторить (помимо награждения А.Ф.ас-Сиси высшей наградой Почетного легиона), это то, что Макрон недвусмысленно заявил во время визита А.Ф.ас-Сиси в Париж 6 декабря: «Я не буду обусловливать вопросы обороны и экономического сотрудничества с нашими разногласиями по поводу прав человека».

В этом отношении ни Италия, ни Франция не являются исключением. Когда лидеры ЕС и арабских стран встретились на своем первом саммите в феврале 2019 года, обеспокоенность европейцев по поводу «нерегулярной иммиграции» привела к консенсусу в отношении «инвестиций в стабильность» в странах Южного Средиземноморья. Эта забота о стабильности идет рука об руку с усилиями стран Персидского залива по противодействию «арабской весне». В своих мемуарах «Земля обетованная» бывший президент США Б.Обама сообщает о неоднократных призывах Саудовской Аравии и ОАЭ к США поддержать Х.Мубарака в январе-феврале 2011 года. Когда эти просьбы не увенчались успехом, помощь пришла  из Персидского залива и оценивается в 20-30 млрд долларов, включая депозиты в Центральном банке Египта и нефтепродукты в виде грантов. Это международное правительственное сотрудничество, в дополнение к вышеупомянутой поддержке МВФ, демонстрирует важность учета влияния внешних факторов в поддержку авторитарной сделки между властями и обществом.

Хотя в Египте за это время прошли три парламентских выборных компаний, многие из более чем 100 политических партий присутствовали там только на бумаге. Президент А.Ф.ас-Сиси официально получил свой второй мандат в марте 2018 года, набрав 97,08% голосов после того, как несколько кандидатов в президенты были отклонены или сняли свои кандидатуры добровольно. В настоящее время некоторые исследования вопроса, больше не требуют балансового отчета по «арабской весне», а формулируют свой вопрос следующим образом: «Было бы лучше, если бы «арабской весны» никогда не было?». Это показывает путаницу между отрицательными результатами и исходными причинами. Как показывает случай Буазизи и его региональное распространение, массовые протесты «арабской весны» имели место против реальных социально-политических проблем. Многие из этих проблем до сих пор существуют: текущий средний уровень безработицы в Тунисе составляет 15%, а в некоторых частях страны превышает 30%. Как показано выше, Египет добился определенного прогресса этом вопросе. Но нельзя делать выбора между «политическим» и «социально-экономическим» аспектами, поскольку это две стороны одной медали. В этом отношении анализ опыта Египта демонстрирует не только неудачи, но и вызовы процесса перехода к демократизации, и десятилетие после «арабской весны» проливает свет на многие из этих проблем, например: на несогласованность действий молодежного руководства протестующих, известную как попытка создания коалиции. В сообщениях прессы говорилось о присутствии 160-200 руководителей, что о сочеталось с отсутствием опыта у этих молодых лидеров среднего класса, что явно отражалось в отсутствии программы действий на «послезавтра», сочетающей социально-экономические потребности и политические цели. В результате объявленный уход Мубарака 11 февраля 2011 года был истолкован как окончательная победа протестов, а не как только один из этапов для дальнейшего развития.

В результате к власти пришли другие, более организованные группы, такие как БМ. Фактически, эта организация присоединилась к протестам с опозданием, и их последующее доминирование как в парламенте, так и в исполнительной власти, спровоцировало традиционную борьбу между ней и военными. Военные, как известно, победили.

На наш взгляд, ценность обзора европейских экспертов состояния отношений Запада и Египтом состоит в очередном подчеркивании важности и базисности экономических и финансовых аспектов этих отношений, устойчиво превалирующих при любых корректировках или сверке политического курса. Это имеет важное значение при организации сотрудничества с АРЕ, которая часто преподносится в ряде российских СМИ, как чуть ли не важнейший стратегический союзник России на Ближнем Востоке.  Пока что, этот самый базис с его экономической составляющей такого союза, очень и очень эфемерен. На неофициальном уровне египтяне все чаще выражают раздражение и недоумение позицией российского бизнеса, видимо, не представляя, что существуют две реальности: одна в области межправкомиссий и официальных пресс-релизов, и вторая – в которой нет, практически ничего из пригодного для Египта, а самое главное – нет инвестиционной составляющей, а также понимания и умения как работать с египтянами. Напрочь отсутствует в отношениях категория тех самых прав человека, о которых Запад, хоть иногда но все-таки вспоминает при диалоге с египтянами. Иными словами, российско-египетские отношения в данный период крайне политизированы и субъективны, они опираются исключительно на личные отношения и симпатии высшего военно-политического руководства этих стран, а также ситуативны, когда сегодня интересы совпадают, а завтра – нет.