Разногласия между ОАЭ и Саудовской Аравией по поводу предложенной ОПЕК+ сделки по увеличению добычи нефти являются еще одним  признаком того, что тесные отношения между двумя государствами Персидского залива и, в частности, их фактическими правителями постепенно превращаются в ожесточенное соперничество. Возглавляемый Саудовской Аравией картель был вынужден отложить запланированное увеличение добычи 5 июля в третий раз, поскольку ОАЭ, несмотря на принципиальное согласие на это увеличение, потребовали более высокого базового уровня, считая его «устаревшим».  Нынешнее предложение, с которым согласились ОАЭ, состоит в том, чтобы ежемесячно увеличивать добычу с августа по декабрь на 400 000 баррелей в сутки, обеспечивая нефтяные рынки дополнительными 2 млн баррелей в сутки к концу года. ОАЭ недовольны базовым уровнем, на основе которого рассчитываются сокращения производства, и хотят, чтобы квота была увеличена с учетом их текущих производственных мощностей. Абу-Даби инвестировал миллиарды долларов в увеличение своих производственных мощностей и говорит, что его базовый уровень был установлен слишком низко, когда ОПЕК+ первоначально заключило свое соглашение. ОАЭ  также утверждают, что не были одиноки в запросе на  более высокий базовый уровень, поскольку другие государства-члены, такие как Азербайджан, Кувейт, Казахстан и Нигерия, запросили и получили новые базовые уровни с тех пор, как сделка была впервые согласована в прошлом году. В результате ожидается рост добычи нефти в ОАЭ. Тупик в переговорах привел к тому, что базовые цены на нефть в США достигли шестилетнего максимума в начале недели, прежде чем упасть, что связано с опасениями рынка, что ОАЭ в одностороннем порядке увеличат добываемые объемы, вынудив тем самым  других членов ОПЕК+ последовать их примеру и увеличить поставки, заявил директор по энергетическим фьючерсам Mizuho Боб Йог. Однако противостояние по нефти представляет собой лишь один пример растущего раскола между КСА и ОАЭ, наследные принцы которых, Мухаммед бен Сальман (MБС) и Мухаммед бен Заид (MБЗ) соответственно,  всегда подчеркивали «особый» характер своих взаимоотношений.   Говорят, что их «дружба» окончательно оформилась во время их совместного похода в пустыню в 2015 году и взаимной любви к соколиной охоте. Два года спустя «Уолл-стрит джорнэл» назвала это «поворотным пунктом в расцветающей дружбе» и сравнила с президентскими каникулами в гольф. Говорят, что за этим последовали дальнейшие походы, а также, по крайней мере, одна экскурсия на Сейшельские острова с участием роскошных яхт. «Бен Заид культивирует бен Сальмана уже полдесятилетия»,- прокомментировал это Ахмед Гатнаш, соучредитель Фонда Каваакиби. Связь между двумя принцами сыграла решающую роль в заметном внешнеполитическом сдвиге Эр-Рияда. Королевство присоединилось к своему меньшему либеральному соседу и стало подражать агрессивной позиции Абу-Даби по отношению к исламистским группировкам, таким как «Братья-мусульмане» внутри страны и за рубежом. Связь между МБС и МБЗ описывалась экспертами как связь между подопечным и наставником. МБЗ взял на себя ведущую роль в кризисе в Персидском заливе в 2017 году, введя блокаду соседнего Катара из-за обвинений в поддержке терроризма и тесных связях Дохи с Ираном. В начале этого года спор завершился ничем не примечательным примирением при посредничестве США и Кувейта . В то время как блокада была также чистой инициативой ОАЭ, КСА под руководством МБС решило положить конец противостоянию, что сильно разочаровало MБЗ.  По словам доктора Андреаса Крига, доцента кафедры оборонных исследований Лондонского королевского колледжа, эта тенденция, когда МБС берет на себя все более напористую роль, фактически означает, что «медовый месяц между наследными принцами, безусловно, закончился». Важно отметить, что большая часть напряженности, возникшей между этими двумя странами, была вызвана настойчивым стремлением МБЗ поддерживать свою собственную четкую внешнюю политику, за что Катар и был наказан. Например, в то время как оба государства возглавляли арабскую коалицию в Йемене, ОАЭ стремились решать сугубо свои задачи. В то время как Саудовская Аравия должна была нести оперативное и репутационное бремя дорогостоящей войны против хоуситов, Абу-Даби обеспечил свой плацдарм вдоль стратегически важного побережья Йемена через подконтрольный Южный переходный совет (ЮПС), ополчение которого воевало против  поддерживаемых Саудовской Аравией сил партии «Ислах». Этот конфликт интересов оказал самое негативное влияние на усилия коалиции против хоуситов и вызвал ряд неудач в сделке о разделе власти, известной как Эр-Риядское соглашение. В настоящее время ЮПС доминирует в портовом городе Аден, который должен стать временной столицей правительства А.М.Хади, а также осуществляет значительный контроль над островом Сокотра, где ОАЭ обвиняются в нарушении суверенитета Йемена. Кроме того, ОАЭ поддерживали важные и прибыльные торговые связи с региональным соперником Саудовской Аравии Ираном, несмотря на предполагаемую холодную войну между двумя государствами. По словам Кортни Фрир, эксперта по странам Персидского залива и научного сотрудника Центра Ближнего Востока Лондонской школы экономики, «Иран в значительной степени фигурирует в мышлении Мухаммеда бен Сальмана хотя бы потому, что его амбиции стать региональным лидером срываются Ираном. Для Мухаммеда бен  Заида Иран — не такая большая проблема». Прошлогодняя нормализация отношений между ОАЭ и Израилем показала, как и отказ Абу-Даби от предложения ОПЕК+, продемонстрировал, что ОАЭ полны решимости проложить свой собственный путь, поставив собственные интересы в центр своих внешнеполитических решений. Последствия этого угрожают не только блоку ОПЕК, но и единству Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ), который, в свою очередь, может представить будущие возможности роста влияния,  как для Ирана, так и для «Братьев-мусульман».  То, что Эр-Рияд этим обстоятельством сильно озадачен, говорит и тот факт, что 5 июля Саудовская Аравия объявила о внесении поправок в правила, регулирующие импорт из стран ССАГПЗ, что рассматривается, как попытка оспорить статус ОАЭ как торгового и делового центра региона. Изменение правил будет означать, что товары, произведенные в свободных зонах на территории ОАЭ или с участием Израиля, будут затронуты налогами и пошлинами. В министерском указе Саудовской Аравии говорилось, что все товары, произведенные в свободных зонах региона, не будут считаться «местными» и, следовательно, не будут подпадать под низкие тарифы налогов. Это может оказать серьезное влияние на торговлю между Эр-Риядом и Абу-Даби, который является вторым по величине торговым партнером КСА после Китая с точки зрения стоимости импорта. Свободные зоны являются основным драйвером экономики ОАЭ. Свободные зоны, расположенные в районах, где иностранные компании могут работать в условиях легкого регулирования и где иностранным инвесторам разрешено владеть 100% акций компаний, способствовали активному росту ненефтяной внешней торговли в ОАЭ. По данным Reuters, товары, произведенные компаниями с численностью рабочей силы менее 25% местного населения, и промышленные товары с добавленной стоимостью менее 40% после процесса их трансформации будут исключены из тарифного соглашения ССАПГЗ. Саудовский указ также будет означать, что товары, содержащие компонент, произведенный или произведенный в «оккупационном государстве или произведенный компаниями, полностью или частично принадлежащими израильским инвесторам или компаниям, перечисленным в арабском соглашении о бойкоте в отношении Израиля», будут лишены права на низкие тарифы. Такой шаг может стать препятствием для израильских фирм, которые, возможно, надеялись воспользоваться нормализацией с ОАЭ, чтобы извлечь выгоду из более низких тарифов, которыми пользуются иностранные фирмы в рамках ССАГПЗ. В мае ОАЭ и Израиль подписали налоговый договор , призванный стимулировать взаимное развитие бизнеса. Это еще один признак растущего разрыва между Саудовской Аравией и ее меньшим соседом, который, по мнению некоторых аналитиков, имеет амбиции пробить выше своего веса и заменить Саудовскую Аравию в качестве доминирующей региональной державы. При наследном принце Мухаммеде бен Сальмане Эр -Рияд конкурирует за привлечение инвесторов и бизнеса в королевство — крупнейшего импортера в регионе — за счет ОАЭ. МБС лично возглавляет кампанию по привлечению транснациональных корпораций к переезду из Дубая в Эр-Рияд в рамках амбициозного плана, который создает напряженность в отношениях с ОАЭ. МБС пригрозил лишить транснациональные корпорации выгодных государственных контрактов, если они не перенесут свои штаб-квартиры в саудовскую столицу. Однако трения между Эр-Риядом и Абу-Даби гораздо серьезнее, поскольку их интересы все больше расходятся.

С тех пор как MБЗ взял MБС под свое крыло в 2015 году, последний, казалось, не беспокоился о том, что его представляли как протеже первого. В Эр-Рияде полагали, что модель авторитарной либерализации Абу-Даби может стать примером для подражания, приведя королевство из Средневековья в 21-й век. Но за последние два года до ближайшего окружения МБС и его самого дошло, что предполагаемый союзник по соседству не был заинтересован в создании беспроигрышных ситуаций для обоих государств. Скорее, напористый менталитет ОАЭ с «нулевой суммой», ободренный политикой невмешательства бывшего президента США Дональда Трампа на Ближнем Востоке, часто шел в ущерб интересам Саудовской Аравии. Возвышение ОАЭ как, возможно, самого могущественного арабского государства за последнее десятилетие стало возможным только потом, что Абу-Даби безжалостно преследует свои собственные интересы, мало заботясь о репутационной борьбе Эр-Рияда в Вашингтоне, проблемах безопасности в Йемене, острой необходимости диверсификации экономики и экзистенциальной зависимости КСА от стабильных цен на нефть. С 2019 года растущее расхождение интересов между двумя соседями создало серьезные трещины в некогда провозглашенной «стратегической ближневосточной Антанты». Отношения между Эр-Риядом и Абу-Даби в последние годы были подкреплены идеологической синергией по поводу грандиозных стратегических контрреволюционных нарративов ОАЭ, включая отрицание политического ислама, «Братьев-мусульман» и гражданского общества в более широком масштабе. В то время как эти синергии остаются, другой фактор, который традиционно поддерживал эти двусторонние отношения — личные связи между MBЗ и MBС — пострадал, поскольку их отношения заметно остыли после избрания президента США Джо Байдена. Согласно пресс-релизам, MБС и MБЗ разговаривали только один раз с тех пор, как эпоха Трампа подошла к концу. Стало ясно, что при Байдене Вашингтон отзовет у Эр-Рияда и Абу-Даби карт-бланш делать в регионе все, что им заблагорассудится. Им обоим нужно снова покупать «кредит доверия» у новой администрации и демократов в Вашингтоне. И MБС, и MБЗ должны переосмыслить свой имидж как более конструктивных игроков, стремящихся поддержать мягкую региональную политику администрации Байдена. Когда Трамп был избран в 2016 году, МБЗ лично посетил команду Трампа в Нью-Йорке, лоббируя своего протеже саудовского наследного принца в качестве следующего короля. Четыре года спустя  ОАЭ заметно пытаются создать дистанцию между собой и саудовским руководством. Любая связь с МБС  рассматривается как потенциальное препятствие  усилий ОАЭ по изменению имиджа страны. Под давлением своих совместных действий с Москвой в Ливии, своих наемнических авантюр в Йемене и своего роста в качестве мультипликатора силы для глобальной информационной мощи Китая Абу-Даби продемонстрировал, что его менталитет «нулевой суммы» означает, что он готов бросить саудовского «стратегического союзника» в случае необходимости.  Возвышение ОАЭ на фоне регионального вакуума власти, оставленного США, создало в Абу-Даби иллюзию, что в качестве новой ведущей державы в Персидском заливе ему не придется никому уступать. Продолжающееся противостояние между ОАЭ и КСА в рамках Организации стран-экспортеров нефти (ОПЕК) показывает, что Абу-Даби уверенно стоит на этой позиции. То есть, ОАЭ не пойдут на компромисс с национальными интересами, даже если это будет в ущерб Саудовской Аравии, как в случае с откровенным последним игнорированием Абу-Даби квот ОПЕК на добычу. Тем не менее, их отношения по-прежнему опираются на идеологическую синергию из-за опасений политического ислама, «Братьев-мусульман». Остается выяснить, достаточно ли этого, чтобы предотвратить еще один кризис в Персидском заливе.