29 сентября 2021 года в Сочи состоялась встреча между президентами В.В.Путиным и Р.Т.Эрдоганом.
В наших недавних публикациях на сайте ИБВ, мы уделили немало внимания нынешнему (непростому) фону в российско-турецких отношениях – турецким заявлениям в отношении Крыма, как в исполнении турецкого Министерства иностранных дел, так и лично президента Р.Т.Эрдогана с трибуны 76-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН, что вызвали такую бурю гнева в российских средствах массовой информации, и реакцию российского МИДа в духе, что «реакция будет».
Ознакомиться с соответствующими оценками можно в цикле статей на сайте ИБВ по ссылке: http://www.iimes.ru/?p=79902.
В Сочи мы, похоже, наблюдали новый формат диалога между президентами Путиным и Эрдоганом – «диалог начистоту», один на один с переводчиками, но без делегаций, присутствующих непосредственно в ходе переговоров. На самом деле, впрочем, турецкий лидер иногда практикует подобные форматы, в частности, с американским руководством. За что получает гневную критику со стороны оппозиции в духе «выставил представителей МИДа за дверь и неизвестно, о чем там «втихую» договаривается». Забегая вперед скажем, что пока таких оценок в отношении встречи Путина и Эрдогана в Турции не прозвучало.
Вообще, диалог получился настолько сложным для турецкой стороны, что президент Р.Т.Эрдоган отказался от заявления после встречи на высшем уровне, чего за ним припомнить сложно.
Как правило, турецкий лидер начинает делать заявления либо сразу уже с президентского авиаборта на пути назад из зарубежной поездки и эти заявления в тот же день становятся достоянием общественности. Либо же сразу по приземлении турецкий лидер проводит общение с прессой уже на земле. И опять же новости об итогах встречи становятся известными ровно в тот же день.
И, в ходе встречи между двумя президентами в Сочи, турецкой стороной было заявлено, что президент Эрдоган выступит в Анкаре в 19.00 часов по местному времени (обычно обозначенное время сдвигается на 1-2 часа; ожидание выступления турецкого лидера и подогрев интереса к нему можно считать частью жанра), где он сделает заявления по итогам переговоров в Сочи. Позднее стало известно, что президент Р.Т.Эрдоган отменил свое заявление, что немедленно вызвало настороженность и недоумение со стороны турецких политических обозревателей. Поскольку сложно припомнить сходу встречу на высшем уровне, после которой президент Реджеп Тайип Эрдоган замолкал бы и брал паузу.
Далее в тот же день из кулуарных разговоров стало известно, что турецкий президент не отметил своего обычного общения с прессой на борту №1. Как это бывает, когда он собирается с президентским пулом за столом и делает заявления / отвечает на вопросы по широкому спектру текущей повестки. Как правило, даже широко выходящие за рамки только что прошедшего мероприятия – в данном случае, переговоров с российским президентом.
Однако, что характерно, повторимся, обычно публикация заявлений президента Эрдогана с президентского борта не отстает или не слишком отстает от его приземления в Турции.
Сейчас же, как стало известно из неофициальных источников, президентский пул попросили не публиковать заявления до 13.00 часов следующего, за саммитом в Сочи, дня. Можно сказать, что это – достаточно необычная просьба, которая, разумеется, турецкими СМИ была исполнена. В результате, заявления президента Турции на президентском борту начали публиковать приблизительно с 14.00 по турецкому времени (совпадает с московским временем – И.С.) 30 октября.
Достаточно лишь этих фактов, чтобы понять, что сочинский разговор «начистоту» между президентами Путиным и Эрдоганом сложился для турецкого лидера крайне непросто и не привел к тому результату, на который он рассчитывал.
Как мы помним, накануне визита турецкая пресса много писала о том, что президент Р.Т.Эрдоган планирует предельно откровенный разговор с российским лидером, в ходе которого он «поставит вопрос ребром перед Путиным».
«Ребро» заключалось в том, что Турция, как писала турецкая пресса, нужна России и, Россия не хочет её (Турцию) «потерять». А «не потерять» Турцию нужно России по той причине, что достижение в Сирии устойчивого мира без Турции невозможно. Кроме того, «потеря Турции» для России, как отмечала турецкая пресса, чревата ещё и тем, что «Турция отвернется от России» в пользу своего альянса с Западом.
Последний тезис – это одна из излюбленных стратегий Турции, которая, если сравнить, сильно смахивает на риторику, допустим, белорусского лидера, когда он ведет «затяжные позиционные переговорные бои» с Россией. Вопрос заключается лишь в том, что эта стратегия в исполнении Турции, допустим, в 2010-м году и в 2021-м году имеет совершенно разные перспективы произвести впечатление на российское руководство.
В этой связи, можно вспомнить и 2015-й год, когда президент Р.Т.Эрдоган прибыл в Москву, формально, для церемонии открытия московской соборной мечети, построенной с турецким участием. Напомним, что церемония открытия состоялась 23 сентября 2015 года, накануне праздника Курбан-байрам с личным участием президентов Путина и Эрдогана. Уже в ходе того визита, в российские СМИ просачивалась информация о том, что турецкая сторона демонстрирует крайнюю степень раздражения и ведет себя вызывающе. Причина заключалась в том, что к тому времени Россия уже приняла для себя решение о вмешательстве в сирийскую гражданскую войну, в момент критичный для выживания режима Башара Асада. Потом уже, в ходе так называемого «самолетного кризиса», президент В.Путин говорил, пусть и без подробностей, о том, что президент Р.Т.Эрдоган делал ему «интересные предложения», касающиеся судеб Сирии и региона в целом.
Тем не менее, в итоге, кулуарные разговоры 23 сентября 2015 года между президентами В. Путиным и Р.Т. Эрдоганом не привели к результату: за этим последовало вмешательство 30 сентября России в сирийский кризис и последующие события, включая и так называемый «самолетный кризис». Турции не получилось тогда заинтересовать Россию своими предложениями. Полезно об этих эпизодах помнить, когда мы слышим, допустим от турецкой стороны, о том, что «Турция нужна России». Как показала практика 2015 года, Турция действительно нужна России, однако, строго в определенных пределах, при выходе за которые Россия перестает оглядываться в сторону Турции. Эта грань в 2015 году была преодолена со всеми вытекающими последствиями. В 2021-м году, если говорить про ситуацию в Идлибе, эта грань пока остается России непреодоленной, хотя Москва уже достаточно давно стоит на пороге. Это является, безусловно, темой для отдельного разговора, однако, представляется, что далеко не только расчеты в отношении Турции с российской стороны препятствуют тому, чтобы подступиться к окончательному решению «идлибского вопроса».
Теперь, что касается тезиса о том, что Турция может отвернуться в сторону Запада:
Дело заключается лишь в том, что у Турции, ни по одному из стратегических направлений сотрудничества с Россией, не получится «отвернуться от России» в пользу Запада.
Турция не может отказаться от покупки российских энергоносителей, потому как конкурентоспособной устойчивой долгосрочной и проч. альтернативы у Турции попросту нет. Тем более, на фоне тех цен, которые сейчас «штормят» европейский газовый рынок.
Турция не может отказаться от российских систем С-400 ровно по той же самой причине – альтернативы у нее, в данном случае – со стороны американцев, нет. Американцы не предлагают туркам приобретение систем ПВО The Patriot а идут лишь по пути наказания Турции санкциями за приобретение С-400.
Турция не может отказаться от строительства АЭС «Аккую», просто по той причине, что никто из западных стран (и опыт второй АЭС «Синоп» на черноморском побережье Турции это наглядно показал) не готов к тому, чтобы работать по той модели, по которой работает Российская Федерация. Речь, разумеется, идет о модели ВОО, то есть Built – Operate – Own, то есть «Строй – Эксплуатируй – Владей», по которой АЭС в мире не строили никогда. Отсюда и нынешние разговоры по про возможность строительства силами России ещё двух турецких АЭС.
Чисто теоретически Турция может притормозить сотрудничество с Россией по совместному производству вакцины Sputnik V. Однако, история заключается в том, что Турции нужны российские туристы, а это означает необходимость признания этой вакцины. Как минимум. А производство российского препарата, как ни крути, это – выгодная для Турции коммерческая история с учетом того, что Россия не справляется с тем объемом заказов, которые она имеет. Попросту не хватает производственных мощностей. Так что тема сулит для Турции прямую коммерческую выгоду и трансфер важных для неё технологий в дни, когда медицинская безопасность в мире – на первом плане.
Это – если говорить о стратегических «коммерческих» проектах между Россией и Турцией. Не просматривается та ситуация, чтобы хоть по одном из упомянутых проектов Турция могла бы «отвернуться» от России.
Теперь что касается политических проектов между Россией и Турцией.
Главным политическим проектом, по всей видимости, следует считать формат Астанинского урегулирования. Который принес Турции дивиденды в виде возможности действовать в Сирии и плацдарма в Идлибе. Помимо этого, стоит упомянуть, что победа Азербайджана и Турции в Нагорном Карабахе стала возможна лишь с согласия России. Опять же, можно вспомнить диалог между Турцией и Россией по Ливии. И вопрос Афганистана, который также может повлиять на российско-турецкие отношения.
Это – лишь список-минимум.
Опять же, уместно посмотреть на него под тем углом, где Турция может отказаться от сотрудничества с Россией, без нанесения ущерба собственным интересам. Про то, что где-то из перечисленных вопросов Запад может «заместить» Россию и говорить вовсе не приходится. У Турции по этим вопросам нет альтернатив России.
Неслучайно ведь год назад турецкий президент говорил о том, что Астанинский формат «кончился», что Иран там «не нужен», и что если России «нужна» Турция, то российской стороне надо с турецкой договориться. Но уже не в рамках Астанинского формата. Все прекрасно помнят, как довольно быстро турецкое руководство отыграло эти заявления назад. Сегодня про них никто уже и не вспоминает.
Представляется, что российское руководство прекрасно осведомлено об изложенном выше и, именно поэтому, довольно спокойно реагирует на турецкие заявления об уходе Турции в сторону Запада.
Есть один принципиальный момент, который отличает Россию от Турции. Первая, в своих действиях, является самодостаточной. России не нужна Турция, чтобы предпринять те или иные шаги в той же Сирии.
А вот вторая (Турция – И.С.) – самодостаточной не является.
Разговоры о том, что Турция является самостоятельным игроком, являются, выражаясь предельно мягко, пока достаточно преждевременными. Хотя безусловно, нынешнее турецкое руководство постоянно поднимает тему национального суверенитета и, по возможности, его, если можно так выразиться, «растягивает», стремясь расширить границы своих свободных действий. Пока же у Турции, если это и получается, то далеко не в том объеме, к которому стремится нынешнее турецкое руководство.
Тем более, что Турция в наши дни демонстрирует активность на таком количестве направлений, что даже для иной сверхдержавы это было бы затруднительно. А это требует от такой страны как Турция исключительной изворотливости, что, собственно, турки и демонстрируют. Тем более, что многие из тех направлений, по которым Турция стремится, являются для неё новыми, непривычными театрами активности.
И говоря об изворотливости Турции надо четко понимать одну простую вещь: это – именно Турция, а не Россия, кто не может допустить выпадения из своей обоймы кого-либо из значимых международных игроков, включая: США, ЕС, Россию и Китай. Выпадения – читай, какие-либо ограничения на стратегический диалог – приводят к тому, что турецкая внешняя политика оказывается «разбалансированной».
В том смысле, что, когда в 2015 – 2016 году между Россией и Турцией произошёл так называемый «самолетный кризис», это привело не только к тому, что под вопросом оказалась, допустим, та же АЭС «Аккую» и российский туризм в Турцию. Хотя и это было для турецкой экономики крайне неприятными последствиями кризиса в отношениях с Россией. Речь шла о том, что Турция буквально «сунуться» не могла в Сирию и оказалась на обочине процессов там происходящих. То же касалось и других направлений, где присутствует Россия. Турция с Россией в партнерстве – это одна Турция, а Турция, без партнёрства с Россией, — это другая Турция.
Если посмотреть на Россию с той же самой точки зрения, можно ли назвать хоть одно направление, будь то в сфере политики или экономики, где российские интересы окажутся под вопросом, если в отношениях с Турцией у России возникнет какая-либо непростая ситуация? Упомянутый нами «самолетный кризис» четко показал, что – нет, такого критичного направления нет.
Впрочем, пожалуй, есть только одно направление, которое заслуживает нашего внимания в этом контексте. И это – отнюдь не турецкие помидоры, как можно подумать из риторики и действий российского руководства, которые – и не столь велики по своему объему поставок. И, к тому же, достаточно быстро оказались замещены самим российским агропромышленным комплексом и поставками из третьих стран.
Речь идет о работе турецких строительных подрядчиков в России, альтернативы которым, вплоть до настоящего времени, в виде российских строительных компаний, так и не создано. Невзирая на полное осознание того, что это – большая проблема, российское руководство пока с этим ничего поделать не может.
Сами подходы к строительству в России и в Турции – принципиально различны. Что дает возможность туркам строить и быстрее и за меньшие деньги. А это – веский аргумент, когда речь идет о промышленном строительстве и о строительстве критичных объектов российской инфраструктуры (не о жилищном строительстве, где, если посмотреть на рынок, цены являются «неважными»).
Но проблема даже не только в деньгах: в России наблюдается большой дефицит квалифицированных инженеров строителей и, особенно, квалифицированного персонала строительных площадок – руководителей, шеф-инженеров, монтажников, сварщиков и т.д.
Они – буквально на перечет и «кочуют» с одной стройплощадки на другую по мере завершения строительства объектов. Сейчас мы наблюдаем ровно то, о чем предупреждали в 1990-е годы, когда инженерные и технические специальности оказались настолько не в чести, что молодые абитуриенты не шли по ним учиться. В итоге, в России можно создавать сколько угодно строительных компаний и передавать им заказы на реализацию, но строить им будет физически некем. И, в итоге, они придут ровно к той же самой ситуации, когда они обратятся в сторону Турции и наймут на субподряд турецкого строительного подрядчика. Заметим, что шанс на российском рынке имеют далеко не только лидеры турецкого строительного рынка. Как показала практика, шанс в России имеют даже компании средней руки из Турции. А это – показатель того, что российский рынок – голоден до предложений и существует вакуум, который может заполнить чуть ли не любая более-менее активная компания.