В 2020 году в турецкий свет вышла книга «Целостный подход Турции к обеспечению безопасности». В подзаголовке книги значится «От энергетики – к здравоохранению, от миграции до внутренней и внешней безопасности, многомерная национальная оборона».
Книга была издана компанией оборонно-промышленного комплекса STM и созданным при ней издательством Think Tech. Технологический мозговой центр.
Продолжаем разбираться с этим изданием. Часть 19 нашего обзора опубликована на сайте ИБВ по ссылке: http://www.iimes.ru/?p=82230.
Напомним, что в предыдущей части нашего разбора мы продолжили рассмотрение главы под названием «Миграция и безопасность границы», пропуская обзорные части, а также части, затрагивающей миграционный опыт других государств, включая государства Ближнего Востока, на который турецкое издание ссылается. В частности, мы, в конце предыдущей части нашей публикации, обсудили возможность пересадки мультикультурализма на турецкую почву по совету европейских «партнёров» Турции, по линии диалога Турция – ЕС, в рамках никак не желающего стать частью истории процесса турецкой евроинтеграции.
И тут мы приходим к весьма интересным выводам. Никто не может сказать о том, что Турция – не гостеприимная страна для всех, включая и беженцев. Все ж таки 4 млн сирийцев на турецкой территории живут и по этому поводу нет никаких националистических движений или заявлений о том, что «Турция – для турок». Турки реагируют на сирийцев, насколько это возможно, достаточно спокойно.
Аналогичным образом, нельзя отрицать и того, что Турция – достаточно толерантная страна по отношению, допустим, к другим религиозным взглядам и к чужим укладам жизни.
Но тут уже начинается интересное: будучи толерантной, Турция не дает возможность, допустим, к тому, чтобы строить на своей территории места отправления религиозных культов других религий. Или же, если дает, то дает эту возможность весьма трудно, редко, избирательно и после согласования многими и многими инстанциями. Турция — крайне подозрительна в подобного рода вещах. Иными словами, турецкая толерантность заключается в том, чтобы относиться спокойно, но ставить жесткие барьеры в тому, чтобы, допустим, чужие ростки попадали на турецкую почву и прорастали бы в ней.
Этому, к слову сказать, способствует и турецкий менталитет, который и любознателен, и открыт новым знаниям, но в котором существует жесткая граница «своё – чужое» и, в подавляющем большинстве случаев, чужое будет решительно отвергнуто. То есть, турецкие неофиты, в религиозном смысле, — это нонсенс. А, допустим, та же Европа охотно идет в ислам. Но турки охотно смотрят по сторонам, не выходя из своей системы координат.
Это мы к вопросу о возможности мультикультурализма в Турции. Он там и так присутствует, однако, не на европейский, а на турецкий манер. Гостей в Турции хорошо и гостеприимно и встретят, и примут, однако, в стране никто не будет под приезжих подлаживаться и создавать им условия «как дома». Хотя, вещи торгового характера – не возбраняются. Из серии выучить арабский язык или даже повесить арабскую вывеску у себя на магазине. Это – другое, это – коммерция, которая приносит туркам конкретную прибыль. Однако, повторимся, что это значит только то, что значит: турки зарабатывают деньги и не более того.
Следующий раздел издания называется как «Миграция – это региональная проблема». Его мы также пропускаем по причине очевидности данного тезиса, чтобы перейти к следующему разделу под заголовком «Контроль и безопасность воздушного пространства: воздушные и ракетные системы обороны».
Как мы не раз говорили, одной из основных проблем безопасности Турции является безопасность не сухопутной или морской границы. В Турции – современный и мощный флот. У Турции – вторые по численности Вооруженные силы в НАТО. Про использование современных технических средств для контроля состояния сухопутной и морской границы мы говорили в предыдущих частях нашей публикации. Подчеркнем, у Турции – в достатке технологий для того, чтобы её сухопутная и морская граница была бы на замке.
А вот воздушное пространство Турции – это совсем другое дело. Начнем с того, что у Турции нет собственного производства летательных аппаратов (за рамками пресловутых беспилотных летательных аппаратов марки «Байрактар») и нет собственного развитого производства (сейчас, впрочем, первые образцы появляются) систем противовоздушной обороны. Как заявил один из официальных представителей Турции, её небо является «дырявым».
Наглядная демонстрация данного тезиса случилась в 2016 году, в ходе попытки государственного переворота, когда самолеты путчистов над Анкарой и другими крупными городами Турции свободно барражировали. Это, конечно, вкупе с фактом, что значительная доля турецких переворотчиков была из состава ВВС, стало большой травмой для турецкого руководства.
Другой травмой стало то, что в разгар «самолетного кризиса» с Россией, с одной стороны, НАТО вывели свои системы противовоздушной обороны из Турции. А, с другой стороны, Россия просматривала турецкое воздушное пространство в восточных и юго-восточных районах страны и полностью контролировала там любую турецкую активность.
Именно такого рода травмы в итоге и привели к тому, что Турция решилась на срочную закупку у России систем ПВО С-400 (к которой она, впрочем, долго присматривалась; отдельный вопрос заключается в том, что Россия, на протяжении целого ряда лет, была не готова вести переговоры по С-300 / С-400 с Турцией, как со страной НАТО, в принципе – И.С.).
Опять же, здесь можно было бы усмотреть «хитрую политику» Москвы по тому, чтобы «вбить клин в НАТО (между США и Турцией из-за покупки С-400) или по тому, чтобы «зайти на оружейный рынок Турции, потеснив США и ЕС».
Но, здесь и далее, выразим сугубо личное мнение, которое заключается в том, что никакой особо хитрой политики не было. Москва на протяжении долгих лет отказывалась даже от обсуждения поставок Турции систем «С-…». Самые первые разговоры, в этом смысле, из наблюдений нижеподписавшегося, начали вестись ещё в начале правления Партии справедливости и развития, то есть в начале 2000-х годов. И даже в ходе так называемого «медового месяца» между Россией и Турцией, в особенности при президентстве Д.А.Медведева, когда случилась либерализация визового режима между Россией и Турцией и все двери были открыты перед турками-бизнесменами в РФ, системы «С-300 / 400» находились в России под табу. И, что характерно, факт заключения сделки и поставки первой партии случился именно после так называемого «самолетного кризиса», а не на период «конфетно-букетного периода».
Хотя должно быть с точностью наоборот: уместно было бы поставить Турции системы С-400 в период «медового месяца» в российско-турецких отношениях, а после «самолетного кризиса», когда, кстати, был свернут и так, на момент написания данной публикации, не был восстановлен либеральный визовый режим между Россией и Турцией, уместно было бы, наоборот, свернуть идеи про военно-техническое сотрудничество с Турцией. Тем более, с учетом поставки Турцией своих БПЛА Украине. Особенно, с учетом турецкой активности в рамках так называемой Организации тюркских государств. Все это должно способствовать большей настороженности, а не открытости России по отношению к Турции.
Тут, конечно, есть вопрос о «когерентности» в российской внешней политике, когда первое лицо России проводит одну политику, внешнеполитическое ведомство – другую, прочие министерства и ведомства – третью политику, а корпорации и отдельные чиновники с бюрократами – и, вовсе, четвертую политику. Не говоря уже о том, что есть медийное пространство, в котором Турция и российско-турецкие отношения предстают, и вовсе, в пятом разрезе. Можно уподобить российскую политику на турецком направлении «радуге», где присутствуют все цвета спектра и рябит в глазах от многообразия цветов.
Не устанем повторять, что турецкая внешняя политика для России, в её нынешней формулировке, является преднамеренно, целенаправленно, неутомимо беспокоящей для России. И в этой ситуации, как никогда важно, проводить когерентный курс в отношении Турции, который, и это самое любопытное, нигде в России так и не определен. Ни в одном из документов нет указания на то, как надо рассматривать России своего южного соседа и как реагировать на его действия.
Допустим, торжественное открытие парка имени Джохара Дудаева в муниципалитете Кёрфез провинции Коджаэли 10 декабря с.г., в присутствии главных лиц города, – это из той самой серии.
Для иллюстрации этого тезиса, из выступления заместителя главы муниципалитета на церемонии открытия:
«Да помилует Аллах храброго командира Джохара Дудаева, давшего имя этому парку, который мы здесь открыли. Чрезвычайно ценно, что его имя было дано (парку – И.С.) и что это дело было будет передано молодому поколению до конца света. Пока мы будем в единстве и солидарности во всем исламском мире, по велению Аллаха, наш мехтеран (янычарский оркестр – И.С.) будет бить громом. Я хотел бы поблагодарить всех, кто собрал нас здесь, особенно главу нашего муниципалитета Шенера Сёгюта».
Логично, что на открытие парка Дудаева отреагировал глава Чечни Рамзан Кадыров, упомянув и возможный ответ на действия турецких властей.
В частности, как он отметил, в Грозном могут увековечить имя основателя запрещенной в Турции Рабочей партии Курдистана (РПК) Абдуллы Оджалана.
Но вот в чем, на взгляд нижеподписавшегося, принципиальная разница между турецкими действиями и (возможными) российскими контрдействиями: открытие парка Дудаева в Турции – это часть идеологии и стратегического курса Турции. Чеченский вопрос – часть политики Турции на Кавказе, которая никуда не делась, даже после того, как отношения между Россией и Турцией стали «особыми».
А «увековечивание Оджалана», если оно даже и случится в Грозном, о чем не может быть и речи на практике — это ситуативная, конъюнктурная, ответная мера, которая не ложится кирпичиком в стратегический курс России. То есть, это – бесполезное, в общем-то, действие на которое отвлекается Россия. В этом то и дело: надо не следовать за повесткой и реагировать на неё, а создавать свою повестку, на которую будут или могут реагировать другие.
Но реактивность, в противоположность возможно проактивности – это лишь часть беды российской внешней политики. Другая беда заключается в упомянутой выше некогерентности российской внешней политики.
Вот допустим слова пресс-секретаря президента России Дмитрия Пескова, касающиеся заявления Р.Кадырова. «Это весьма и весьма эмоциональная, но объяснимая реакция главы российского региона, который пережил несколько войн, несколько войн, которые были спровоцированы, начаты террористами, которые пытались взять под контроль этот регион России», — сказал Песков.
Во-первых, в этих словах есть попытка списать все «на эмоциональность Кадырова». То есть, фокус делается на ответной мере, которая выглядит как «хайп», по поводу установки в Турции памятнику лидеру террористической организации РПК А.Оджалану.
Однако, речь Р.Кадырова, все же, была не об этом: ключевыми словами, все же, следует считать предложение главы Чеченской Республики к руководству Турции определиться со своей собственной позицией по поводу террористов и террористических организаций и решить «с кем Турция». В этом смысле, упоминание пресловутого памятника – это лишь иллюстрация, но не главная мысль руководителя Чечни.
Так что, в словах пресс-секретаря президента России – не просто смена фокуса внимания с главной мысли на второстепенный хайп. Но ещё и, вроде как, попытка «оправдаться» перед турками за слова главы Чечни. Хотя, вряд ли понятно, кому и за что надо оправдываться в этой ситуации. Само же заявление Д. Пескова выглядит как попытка дезавуировать заявление Р. Кадырова. Сложно себе представить аналогичную ситуацию в той же Турции.
Можно вспомнить ещё множество примеров того, какие «рассинхроны» наблюдались в позиции России по отношению к Турции и к турецкому направлению. Допустим, ярким примером тому является запуск вновь Турции как туристического направления, после «самолетного кризиса», между Россией и Турцией ровно в тот же день и после резонансного террористического акта в Стамбульском аэропорту. Закрывали Турцию именно под лозунгом того, что «Турция – это небезопасная страна», после того как в небе над Сирией был сбит российский самолет, а один пилот погиб. А открывали Турцию в день резонансного расстрела в Стамбульском аэропорту, как можно понять из контекста произошедшего, после того как Турция вновь стала «безопасной» для российских граждан.
Мы несколько отошли в сторону от сделки по С-400, чтобы проиллюстрировать лишь только то, что не было никакой, особо хитрой политики Турции по «вхождению на турецкий оружейный рынок» со стороны России. Более того, именно Турция, на протяжении целого ряда лет ставила сама вопрос о закупке. Однако, именно после «самолетного кризиса» и попытки военного переворота в Турции, «звезды» в Москве сошлись таким образом, что было принято решение – ничуть не стратегическое, а именно что ситуативное, конъюнктурное. Россия отказалась от годами проводимой политики и, поддавшись на давление Турции, приняла решение в пользу поставки Турции С-400.
Заметим, что мы не обсуждаем правильное это было решение или неправильное. Задача состоит в том, чтобы показать рассинхронность, ситуативность и противоречивость того, что делает Россия на турецком направлении.
И это касается С-400. И это же касается и АЭС «Аккую». На самом деле, это не Россия заходила в строительство первой турецкой атомной электростанции. Туда её буквально «волоком» затаскивали. Потому как проект этот – крайне сложный, а подача технико-коммерческого предложения по АЭС «Аккую», как раз, пришлась на разгар экономического кризиса 2008 года, когда ни одно разумное государство мира не шло на то, чтобы подписываться под многомиллиардный проект за пределами своей страны. Только Россия под это подписалась, потому что, опять же «звезды» так сошлись в Москве и вошли, на какой-то момент, в зацепление и мнение первого лица страны, и отзывы ведомств по проекту, и корпоративный интерес «Росатома».
Что из этого получается? – Ничего, в общем-то, удивительного. То, как осуществляется строительство АЭС «Аккую» в части условий реализации сделки, зафиксированных в итоге на бумаге с турецкой стороной, есть отражение всех бед российских чиновников и экспортёров. Мы не раз писали про то, как налоговые льготы по проекту станции чуть было не оказались выведенными за скобки. И только «оседлав конъюнктуру» России удалось обратить эту ситуацию вспять в свою пользу. Не было бы «самолетного кризиса» между Россией и Турцией, до сих пор бы, российская сторона обивала бы турецкие пороги в поисках «справедливости».
То есть, опять речь идет о том, чтобы «оседлывать» подворачивающийся случай и использовать его на пользу себе. Навык, в общем-то, неплохой, но сильно настораживает то, что Россия не проводит более долгосрочной политики и даже то немногое, что делается, делается весьма рассинхронизированно.