В последние месяцы смертность беженцев из Северной Африки в Центральном Средиземноморье резко возросла: МОМ, миграционное агентство ООН, зарегистрировала 2041 беженца, погибших и пропавших без вести в 2021 году, по сравнению с 1448 в 2020 году. По данным МОМ, также увеличилось числа таких «данных» со стороны Ливийской береговой охраны. В 2021 году ими было перехвачено и возвращено в Ливию около 31 500 человек, по сравнению с 11 900 в предыдущем году. В 2012 году Европейский суд по правам человека постановил, что Италия нарушила принципы прав человека, отвергнув африканских мигрантов и просителей убежища в открытом море. Историческое судебное решение, известное как постановление Хирси, запретило высылку беженцев в Ливию. Реагируя на это, страны ЕС решили обойти эту проблему и начали подготовку и оснащение Ливийской береговой охраны, чтобы перехватывать миграционные потоки еще в Ливии. Одновременно европейцы усилили свое воздушное наблюдение в рамках расширения деятельности своего агентства по охране границ Frontex. При этом воздушное наблюдение ЕС в значительной степени зависит от частного сектора, непрозрачной и нерегулируемой сети оружейных и технологических компаний, работающих по контракту с Frontex. С 2005 по 2021 год бюджет Frontex увеличился с 6,3 млн  до 534 млн евро. На 2021-2027 годы обеспеченный бюджет составляет 5,6 млрд евро. Регулирование в 2016 году предоставило этому пограничному агентству Европы возможность приобретать, кредитовать и сдавать в аренду свои собственные активы. Теперь она тратит шестую часть своего бюджета на воздушное наблюдение, арендуя самолеты у частных компаний для своей Службы воздушного наблюдения Frontex (FASS). Данные в режиме реального времени передаются в прямом эфире в европейскую систему пограничного наблюдения (Eurosur), центр обмена информацией, доступный для всех государств-членов ЕС, который собирает информацию с их границ. В прошлом году Frontex заключила контракты на сумму 100 млн евро с компаниями на эксплуатацию беспилотных летательных аппаратов для обнаружения беженцев и мигрантов, пытающихся пересечь Средиземное море. Одна сделка стоимостью 50 млн евро (56 млн долларов) была заключена с европейским оборонно-аэрокосмическим конгломератом Airbus и государственной компанией Israel Aerospace Industries (IAI) для эксплуатации беспилотника Heron. Еще одна сделка на 50 млн евро была подписана с израильской оружейной компанией Elbit Systems для эксплуатации ее беспилотника Hermes 900. Оба этих беспилотника использовались израильскими военными при нападениях на сектор Газа, что означает, что их можно использовать для пограничного наблюдения как «проверенное в бою» оборудование. IAI утверждает, что его беспилотный летательный аппарат Heron может летать более 24 часов, преодолевая 1000 миль на высоте более 35 000 футов. По данным Elbit Systems, Hermes способен работать до 26 часов на высоте до 30 000 футов. Он описывается как обладающий «острыми чувствами» и «смертельным укусом». Сравните это с самолетом Frontex: в зависимости от размера самолета он может летать максимум 5-10 часов, поэтому гораздо проще охватить область контроля беспилотником. Представитель Frontex заявил, что беспилотные летательные аппараты, которые не вооружены, позволяют агентству «осуществлять наблюдение за границей и поддерживать спасательные операции в течение более длительных периодов времени». Но главное не в этом. По данным НПО, в Центральном Средиземноморье эта технология является еще одним инструментом, используемым государственными субъектами ЕС для уклонения от своих юридических обязательств по спасению людей, терпящих бедствие, — соответствующий закон ЕС не распространяется на беспилотные летательные аппараты. «Беспилотные летательные аппараты меняют правила игры»,- считает  Феликс Вайс, представитель миссии наблюдения за морем Moonbird. Ссылаясь на усиление воздушного наблюдения Frontex и соответствующий рост числа перехватов, он заявил, что «количество возвращений значительно возросло… мы бы сказали, что до 65 процентов людей, пытающихся пересечь центральную часть Средиземного моря, возвращаются в Ливию». Хотя пока нет полной картины, поскольку беспилотники  были активны только с мая 2021 года, эта корреляция отражена в отчетах Moonbird, в которых показаны траектории полета беспилотных летательных аппаратов, зависших над ливийской зоной поиска и спасения, созданной в 2018 году ЕС. В докладе документируются многочисленные случаи задержки спасательных работ с использованием беспилотных летательных аппаратов, и координацию их действий с Ливийской береговой охраной. «Без воздушного наблюдения Ливийская береговая охрана была бы абсолютно слепа. Мы довольно часто видели, что всякий раз, когда Frontex находит лодку, они поднимают ливийскую береговую охрану и направляют их прямо туда». Береговая охрана Ливии не подключена к системе Eurosur, но опубликованные сообщения WhatsApp свидетельствуют об обмене координатами между Frontex и Ливийской береговой охраной. Отсутствие какого-либо официального соглашения между Frontex и Ливией означает, что они должны использовать альтернативные каналы связи. При этом представитель Frontex официально сообщил, что пограничное агентство «никогда не сотрудничало напрямую с ливийскими властями и не сотрудничает с Ливийской береговой охраной». Он указал, что «каждый раз, когда самолет Frontex замечает лодку, терпящую бедствие, он немедленно предупреждает соответствующие Морские координационные центры по спасению (MRCC)  в регионе: Италию и Мальту, а также Ливию и Тунис, если терпящая бедствие лодка находится в их регионе поиска и спасения». Пресс-секретарь добавил, что в чрезвычайной ситуации агентство пытается «любым возможным способом донести информацию о местонахождении терпящих бедствие лодок до людей, участвующих в спасательной операции. Это включает в себя электронную почту, а также телефонные звонки, сообщения и, в крайних случаях, звонки по телефону и радио вслепую».  При этом правозащитники полагают, что, как и многие другие аспекты пограничной охраны ЕС, создание Ливийской зоны поиска и спасения в 2018 году стало еще одним инструментом Брюсселя для уклонения от ответственности и обхода своего собственного закона. В ответ на вопрос, заданный  Монроем и немецким членом Европейского парламента Озлемом Демирелем, как Европейская комиссия, так и Совет заявили, что им  ничего неизвестно о местонахождении Ливийского морского спасательного координационного центра (MRCC). «Так что было совершенно ясно, что этого MRCC не существовало. Но они все еще притворяются, что он существует. Вот почему я бы сказал, что это незаконно, что Frontex передает эту информацию ливийцам, и это объясняет, почему они используют WhatsApp», — сказал Монрой. При этом    официально Frontex не координирует поисково-спасательные операции. Согласно международному праву, это работа национальных морских спасательных координационных центров. В этой связи эксперты указывают, что ливийский MRCC не соответствует обязательным требованиям. Часто до них невозможно дозвонится, а те, кто там работает, не говорят по-английски. К тому же ее сотрудники часто злоупотребляют алкоголем и наркотиками, и вообще неизвестно, где они дислоцируются. При этом неформальная и незаконная (с точки зрения постановления Хирси)  координация  Frontex с другим в принципе не вполне законным ливийским органом в лице Ливийской береговой охраны (костяк ее  составляют сами контрабандисты и сомнительные ополченцы)  по возращению беженцев обратно в Ливию продолжается и набирает обороты.