В Исламской Республике Иран (ИРИ) с 16 сентября 2022 г. продолжаются многотысячные акции протеста с требованием смены режима, для которого, как видят ситуацию на Западе, начался обратный отсчет. Наблюдатели и эксперты во всем мире, особенно в Израиле, отслеживают ситуацию в стране, которая сорок лет находится под санкциями, развивает ядерную программу, обвиняется США и его региональными союзниками в дестабилизации Ближнего Востока, и столкнулась с вопросом преемственности власти после того, как уйдет 83-летний верховный лидер Али Хаменеи.
Израильские эксперты по случаю двух месяцев протестов в Иране попытались разобраться в причинах и перспективах того, что иранские власти называют «беспорядками».
На этот раз поводом для возмущения стала смерть Махсы Амини, курдской девушки из города Секкез (в провинции Курдистан), которая была арестована в середине сентября назидательным патрулем Сил правопорядка ИРИ (известным как полиция нравов) якобы за то, что из-под ее головного убора были видны волосы. Согласно распространяемой информации, здоровую молодую женщину доставили в отделение милиции, а оттуда увезли в больницу с тяжелыми травмами, где она и скончалась.
В ходе начавшихся акций протеста иранские женщины снимали хиджабы и состригали волосы, причем впервые активное участие приняли школьницы. На одном снимке несколько девушек с непокрытой головой показывали средний палец портрету Хаменеи.
Раз Зиммт, эксперт по Ирану из Института исследований национальной безопасности (INSS) и Центра иранских исследований «Альянс» Тель-Авивского университета, расценивает смерть Махсы Амини и проблему с женским мусульманским одеянием как «спусковой крючок и символ одновременно, потому что ношение чадры не является проблемой для молодых иранок в северном Тегеране [более респектабельном по сравнению с южной частью города]. Но история получила резонанс по той причине, что 50-летняя иранка, консервативная и религиозная, у которой нет проблем с ношением чадры, знает, что ее дочь думает иначе, и когда она выйдет с неполностью покрытой головой, ее задержит полиция нравов».
Тамар Элем Гиндин, эксперт по Ирану Центра изучения Ирана и стран Персидского залива им. Меира Эзри при Хайфском университете и руководитель онлайн-школы по персидскому языку, отмечает, что «помимо этого, протест против хиджаба является одним из старейших». «В течение многих лет молодые женщины в Тегеране полностью не прятали волосы, хиджаб превратился во что-то типа накидки, а не головной убор. Мехса Амини в своих поступках ничем не отличалась от обычной жительницы Тегерана. Она не размахивала хиджабом, не снимала его. Вероятно, на ней был хиджаб, из которого виднелись волосы, и на ее удачу — и на удачу Исламской Республики — арестовали именно ее», – считает эксперт.
Э.Гиндин вообще попыталась увидеть в происходящем теорию заговора. По ее версии, иранское руководство «должно было добиться прогресса в ядерном соглашении, для этого хотело пойти на какой-то компромисс (в политической сфере), поэтому народу нужно было показать, что они не лохи — и усилили репрессивную политику». При этом она отметила, что это основано всего лишь на ее бурном воображении. В любом случае, погибшую девушку эксперт рассматривает как «случайную, но не ту жертву [для достижения цели – свержения режима]».
По мнению Ури Голдберга, эксперта по изучению современного Ирана и революционных движений в шиитском мире из Университета Райхмана, «факт случайности этой жертвы означает, что произошедшее с ней может случиться с каждым, и это нечто большее, чем политический спор». Для израильского эксперта «смысл в том, чтобы свергнуть Исламскую Республику. Однако этого [происходящего на иранских улицах] недостаточно. Недостаточно сказать, что «режим должен пасть»… Не должно быть подробного идеологического видения, но – и это очень важно в Иране – должна быть создана какая-то альтернатива, которая будет иранской», – считает он.
Р.Зиммт подметил, что как раз этого добиться «ужасно сложно без лидерства». По его мнению, «на начальной стадии протестного движения есть преимущество в том, что у него нет лидеров, т.к. взять под контроль такой протест гораздо сложнее. Пока есть месседж против чего-то, он работает. Но, в конце концов, через определенный период кто-то должен представить альтернативу, и что не менее важно – начать координировать действия». Эксперт исходит из того, что появление у протестного движения руководящего центра создаст большую опасность для его подавления? Лидеры протеста могут быть арестованы. Кроме того, он в принципе не понимает откуда такие лидеры могли бы взяться. Вряд ли из среды существующей в Иране политической системы.
По словам, Э.Гиндин, она мечтает, чтобы в Иране появился кто-то «вроде Горбачева…» Несмотря на то, что последний советский руководитель не хотел распада СССР, «в итоге получилось именно так».
Р.Зиммт не думает, что «сегодня такой человек может выйти из [иранской] системы. Были времена, когда он мог появиться». В подтверждение эксперт указывает на нынешние лозунги — «консерваторы, реформисты, история для всех вас окончена». Он считает, что они «отражают усилившиеся в последние годы настроения иранцев, а это значит, что система больше не может исправить себя изнутри». Поэтому руководители «вроде Горбачева» «могут прийти из тюрьмы Эвин, потому что там лидеры гражданского общества», – полагает эксперт.
Отметим, что Эвин – иранская тюрьма для политических заключенных, которая находится в Тегеране у подножия горы. Она была основана в 1972 г. шахом Пехлеви. До Исламской революции там сидели известные аятоллы, а после 1979 г. аятоллы стали помещать туда своих политических врагов с такой же жестокостью, с которой обращались с ними. В этой тюрьме сидят все иностранцы, обвиняемые в шпионаже. За все годы ее существования ни одного побега не зафиксировано[i].
Эксперты отметили, что многие иранские оппозиционные лидеры находятся в изгнании.
Р.Зиммт видит «проблему в том, что больше нет альтернативных центров силы, к которым мы привыкли в ходе всех революций». Религиозный истеблишмент Ирана он называет «почти трагической историей», т.к. «духовенство было превращено из представителей простых граждан против властей — в представителей власти».
По словам Э.Гиндин, «Исламская Республика — единственная, которой удалось осуществить замысел шаха: понизить статус духовенства, заставить всех иранцев захотеть вестернизироваться, захотеть снять хиджаб».
У.Голдберг также отмечает, что «у этого протеста нет лидера, и им трудно определить повестку дня. Но в определенном смысле он является противовесом самой Исламской Республике, потому что ИРИ хоть и имеет Верховного лидера, является порождением коалиций. Поэтому Исламская Республика знает как играть в игру против этого движения».
Израильские эксперты полагают, что иранский режим в беде, потому что не знает, как бороться с протестом – он явно не может его игнорировать, и похоже, не может полностью его подавить. В результате беспорядки продолжаются, и растет число жертв.
На 10 ноября в ходе протестов «в Иране были убиты по меньшей мере 304 мирных жителя, из которых 41 — мальчики и девочки, еще не успевшие стать гражданами. Около 900 мирных жителей получили ранения. Арестованы более 14 тыс. чел., многие из них были избиты. По ту сторону баррикады погибли 37 силовиков».
При этом Р.Зиммт н видит «случайности в том, что при всей жестокости режима число погибших по-прежнему относительно невелико». «Примерно за 40 дней погибли более 200 человек. В топливных бунтах в ноябре 2019 г. за десять дней были убиты 350 человек». Эксперт объясняет это тем, что «режим еще не использует все имеющиеся в его распоряжении репрессивные средства, т.к. опасается того, что в случае слишком большого числа погибших, протест наберет силу».
Эксперт указывает еще на то, что «КСИР занимается подавлением беспорядков особенно в курдском и белуджском районах. В Тегеране и других городах его силы незначительные, и большая часть репрессий осуществляется внутренними силами безопасности и «Басидж». Если они захотят ввести КСИР в Тегеран, это будет видно». Таким образом, они пока еще не задействованы в полную силу, и создается впечатление, что режим зажат между Сциллой (продолжением протестов) и Харибдой (крайних репрессий, которые вернутся бумерангом) – и медлит с принятием мер. В то же время ситуация с протестным движением такова, что порядок на улицах не устанавливается, но и не скатывается в революционный хаос.
У.Голдберг видит в этом преимущества: «Необходимо, чтобы обе стороны, и общественность, и республика, убедились в искренности противоборствующих сторон. Этого хочет и Исламская республика, поэтому она обвиняет протестующих в том, что ими манипулируют Саудовская Аравия, США и Израиль. Но эти обвинения не выдерживают критики. Поэтому, чем тверже будут стоять протестующие, тем больше у них появится возможностей претендовать на честную и органичную иранскую принадлежность, способность говорить от имени иранского общества, что, кстати, когда-то было зарезервировано за духовенством».
Э.Гиндин отметила, что вообще «Исламская революция тоже началась не в 1979 г. Есть те, кто относит ее начало к 1964 г., некоторые считают, что она началась в 1971 г. или в 1975 г.».
У.Голдберг согласен с тем, что революция требует времени. По его мнению, сейчас «время работает в пользу протеста, потому что время — его самый эффективный инструмент для закрепления в сознании, в сердцах иранцев. В этом смысле время работает против режима, потому что он выглядит так, как будто пребывает в стопоре».
Р.Зиммт допускает, что «время может заставить режим ошибаться, и оно дает ему много возможностей для этого». Он указывает на то, что в ближайшие месяц-два в календаре достаточно дат, которые могут привести к событиям. В любом случае, «наличие времени хорошо, если вы знаете, как им воспользоваться. Если со временем станет ясно, что студенческие бунты продолжаются – режим не выдержит и пошлет на их подавление КСИР, даже если это приведет к эскалации насилия»[ii].
[i] Вспоминая Эвин // RT. 30.04.2020. https://russian.rt.com/opinion/742137-yuzik-iran-evin-tyurma
[ii] «לבקבוק יחזור לא כבר באיראן השד» :מאמינים המומחים // Israel Hayom. 10.11.2022. https://www.israelhayom.co.il/magazine/shishabat/article/13288313