Индийские аналитики из Института исследований Южной Азии (ISAS) при Национальном университете Сингапура (NUS) указывают на некоторые характеристики нового главнокомандующего пакистанской армии генерала Асима Мунира. Подчеркивается, что он вырос в семье очень скромного происхождения в штаб-квартире пакистанской армии в городе Равалпинди, где сосредоточена реальная политическая власть Пакистана. В этом районе люди с уважением вспоминали, как рос генерал Мунир, а его отец был набожным мусульманином. Генерал Зия уль-Хак, бывший военный диктатор Пакистана, до генерала Мушаррафа, предпочитал отбирать офицеров пакистанской армии именно из сельской местности или городских районов, принадлежащих к низшему среднему классу. Этот класс воспринимался им как более набожные мусульмане и он должен был стать будущим костяком «Пакистанской армии как хранителя исламских границ Пакистана», как утверждал один из главнокомандующих армией, генерал Кайани несколько лет назад. Генерал Мунир –продукт этой доктрины ротации военных кадров из низов Он, согласно сообщениям пакистанских СМИ, считается набожным мусульманином, который во время своего пребывания на посту пакистанского военного атташе в Саудовской Аравии был удостоен Почетной грамоты за умение читать наизусть Коран. Генерал Мунир производит впечатление хладнокровной, сдержанной личности. Блеск в его глазах выдает «клинически аналитическую» личность с серьезным подходом. Еще до своего возвышения генерал Мунир выделялся на групповых фотографиях генералов пакистанской армии как особая личность — официальная, собранная в заметном сравнении со своим предшественником генералом Баджвой, который был более приветливой, дружелюбной и расслабленной личностью. О генерале Мунире можно сказать, что он официален, деловит и говорит по существу. Это хорошо вписывается в нынешнюю запутанную политическую ситуацию в Пакистане, где от главнокомандующего пакистанской армией будут ожидать жестких решений в условиях политически и экономического кризиса. То, что он занимал высшую должность в Межведомственной разведке (ISI), дает генералу Муниру глубокое понимание динамики и работы пакистанской политической системы и обладание обширными разведданными о политических лидерах Пакистана и, в частности, о свергнутом премьер-министре Имране Хане. И не только о нем, но и в отношении его основного оппонента Шахбаза Шарифа Маловероятно, что генерал Мунир будет пассивным зрителем беспрецедентного продолжающегося экономического и политического беспорядка в Пакистане, и попытками свергнутого премьер-министра Имрана Хана вернуться на пост премьер-министра любой ценой. Таким образом, с точки зрения контекста, политические подходы генерала Мунира можно оценить как стратегию, состоящую из трех компонентов:
- В первую очередь восстановить ущерб репутации пакистанской армии, нанесенный бывшим премьер-министром Имраном Ханом.
- Обеспечить, чтобы правительство Пакистана, находящееся у власти, не было свергнуто Имраном Ханом, используя его неконституционную популистскую «уличную власть», или правительство стало настолько хрупким, что побудило внешних доноров воздержаться от помощи в восстановлении экономики Пакистана.
- Возместить ущерб, нанесенный американо-пакистанским отношениям оскорбительными необоснованными обвинениями Имрана Хана в причастности США к его свержению.
Несмотря на интенсивные военные отношения с Китаем, генералы пакистанской армии прагматичны в том, что Пакистан не может обойтись без военной поддержки Соединенных Штатов. Пакистанская армия вскоре после прихода генерала Мунира пост главнокомандующего армией, похоже, сделала первые предупредительные меры против Имрана Хана. Президент Пакистана Алви, последователь Имрана Хана, публично заявил, что критика пакистанской армии должна прекратиться. По оценкам, это произошло не по собственной воле президента Алви, а потому, что генерал Мунир подтолкнул президента Пакистана к политическому обузданию его босса и лидера партии «Техрик-е-Исаф» (PTI). И Имран Хан сменил свою риторику. Если Имран Хан вернется к власти на следующих выборах в Национальное собрание, когда бы они ни состоялись, автоматически снова возникнет большая вероятность столкновения интересов между Имраном Ханом на посту премьер-министра и пакистанской армией. При этом отношения с нынешним премьером Шахбазом Шарифом также не будут безоблачными: у братьев Шариф своя и очень непростая история взаимоотношений с военными, которая как по копирку повторяет нынешний характер отношений с ними Имрана Хана. В данном случае налицо серьезный структурный кризис отношений гражданских и военных в Пакистане, вне зависимости от их политической принадлежности.
Индийские аналитики по вопросам безопасности указывают, что начальник штаба Сухопутных войск пакистанской армии (COAS) часто обладал реальной властью в более широком политическом пространстве, которое выходит за рамки военной сферы и проникает в сердце пакистанской политики, общества и экономики. Одна бывшая сотрудница внешнеполитического ведомства выразила свое разочарование по поводу шумихи вокруг назначения главнокомандующего армией, утверждая, что «создалось впечатление, что вся судьба страны зависела от того, кто добрался до высшего места в армии». Тем не менее, она не преуменьшила его значение и отметила: «Это не значит, что такие назначения являются несущественными в стране, которая неоднократно подвергалась военным вмешательствам в политику и где армия продолжает обладать большим влиянием и властью. Но навязчивая озабоченность сменой караула в GHQ [Генеральном штабе] создала впечатление, что это определяющий фактор, который определит направление страны в ближайшие годы». Тем не менее, не должно быть никаких сомнений в том, что главнокомандующий армией обладает реальной властью, чтобы вершить судьбу Пакистана. Несмотря на то, что конституция не предусматривает места для пакистанской армии в политической сфере, вскоре после его назначения главнокомандующий армией часто становится почти равным премьер-министру в ключевых решениях, которые влияют на политику Пакистана. Генерал Камар Джавед Баджва оставался главнокомандующим в течение шести лет в результате продления, предоставленного ему в 2019 году тогдашним премьер-министром Имраном Ханом. Однако его пребывание на этом посту было отмечено разногласиями, поскольку его обвинили в том, что сначала он установил «гибридный» режим, возглавляемый Имраном Ханом, а затем отстранил его от власти. Во время своей заключительной речи в качестве главнокомандующего Баджва не высказал никакого оригинального мнения о давней роли военных в пакистанском государственном устройстве. Хотя он признал неконституционность вмешательства армии в политику, он подразумевал, что армии пришлось выступить на защиту национальных интересов Пакистана из-за грубого бесхозяйственности со стороны гражданских политиков. Тем не менее, Баджва приберег большую часть своей критики для возглавляемой Ханом PTI, обвинив ее в создании «фальшивого и ложного» повествования. Правительство PTI широко воспринималось как предпочтительная партия военного истеблишмента, которая поддержала эту партию на выборах 2018 года (и Мунир, как глава разведки в то время сыграл в этом ключевую роль). План Баджвы состоял в том, чтобы Имран Хан стал гражданским лицом «гибридного режима», в то время как армия будет находится над схваткой. Военный истеблишмент, возможно, полагал, что тщательно подобранный премьер-министр не только останется почтительным к его диктату, но и справится с экономическими и управленческими проблемами. В итоге «проект Имран Хан» военного истеблишмента обернулся политической и дипломатической катастрофой, вынудив армию отойти на второй план. Наконец, Имрану Хану пришлось столкнуться с вотумом недоверия своему правительству. Возможно, он не понял, что нестабильное коалиционное правительство с очень небольшим большинством не в состоянии бросить вызов военному истеблишменту, а правительству со слабыми демократическими полномочиями было особенно трудно сделать это. Было несколько причин, но непосредственным фактором ухода Имрана Хана было предотвращение возможности объявления им преемника Баджвы. Были опасения, что Имран Хан назначит своего лоялиста генерала Фаиза Хамида следующим главнокомандующим армией, который поможет ему устранить всех политических противников. Если бы Хамид возглавил армию, Имран Хан смог бы победить на следующих всеобщих выборах без особых трудностей. Хотя успешное голосование о вотуме недоверии расстроило политические амбиции Имрана Хана, его отставка также создала большие трудности для нового правительства и военных. Таким образом, назначение главнокомандующим именно Асима Мунира говорит о победе военных в этом столкновении интересов. Как указал один индийский аналитик пакистанской политики: «В Исламабаде ходили слухи, что военное руководство – читай, генерал Камар Баджва – настаивало на менее противоречивом преемнике. Из шести лучших генералов, из которых должен был быть выбран следующий главнокомандующий, один (Мунир) не был приемлем для Имрана, а другой (Фаиз Хамид) не был приемлем ни для кого, кроме Имрана».
Таким образом, список проблем Мунира в его новой роли значителен и сложен. Помимо внутренних политических трудностей, Муниру необходимо будет справиться с растущими проблемами безопасности на границе с Афганистаном, поскольку движение «Техрик-е-Талибан Пакистан» (ТТП) неуклонно набирает силу после того, как талибы захватили власть в Афганистане в прошлом году. Работа Баджвы по проведению разведывательных военных операций против терроризма была сведена на нет с возрождением ТТП. 28 ноября 2022 года ТТП прекратило пятимесячное перемирие с правительством Пакистана, а 30 ноября 2022 года террорист-смертник из ТТП подорвал себя возле патрульного полицейского грузовика в беспокойной провинции Белуджистан. Теперь, когда ТТП официально прекратила режим прекращения огня, ожидается, что группировка совершит больше нападений в районах, где у нее есть сети и еще неизвестно, какой будет политика Мунира в отношении будущих мирных переговоров с ТТП. Требования к военному вмешательству в долине Сват и пуштунских племенных районах для подавления растущего терроризма будут только расти. Отношения Пакистана с афганским движением «Талибан» уже ухудшились из-за различий во взглядах на ТТП и спор о «Линии Дюранда». Учитывая огромную роль, которую пакистанская армия играет во внешней политике, Муниру придется решать многочисленные проблемы в улучшении напряженных отношений Пакистана с Соединенными Штатами (США). Хотя Исламабад предпринял энергичные дипломатические усилия, чтобы свести к минимуму диссонанс в своих отношениях с Вашингтоном, эта задача не из легких. Историческая трудность США в принятии решения о том, является ли Пакистан партнером или препятствием в поиске долгосрочных решений западных дилемм в Афганистане, только усугубила проблему для Мунира. Специальный представитель США по Афганистану Томас Уэст недавно исключил любую возможность участия Пакистана в содействии переговорам между Вашингтоном и Кабулом. После ухода Имрана Хана именно военное ведомство Пакистана взяло на себя трудную задачу восстановления связей с США, о чем свидетельствует визит Баджвы в Вашингтон в начале октября 2022 года и его телефонный звонок высокопоставленному чиновнику Госдепартамента США, чтобы добиться выделения средств из Международного валютного фонда. В свете этих усилий Мунир предпочел бы переориентировать военно-дипломатическую позицию Пакистана на США. Ближайшая задача Мунира – договориться с PTI, возглавляемым Имраном Ханом, что позволит военному истеблишменту более активно влиять на внутреннюю политику. После своего свержения Имран Хан перешел в наступление, начав кампанию против федерального правительства и военного руководства, а после отставки Баджвы лидер PTI призвал нового главнокомандующего отделить армию от «фашистских действий Баджвы» и отметил, что международное восприятие пакистанских военных «становится все более негативным», поскольку федеральное правительство «рассматривается как простое марионеточное правительство». Таким образом, ближайшая задача генерала Мунира — как можно скорее избавиться от багажа Баджвы с целью найти компромисс с Имраном Ханом с учетом того, что нынешняя политика лидера PTI, направленная против военного истеблишмента, нашла большой отклик у населения.